Взломай моё сердце, Уолтер

Я тоже почувствовала, как внутри меня зажигается искорка надежды. Этот вечер стал для меня не только возможностью развеяться, но и шансом почувствовать, что я всё ещё могу быть счастлива, даже после всего, что случилось. Мы вошли в клуб, и на меня сразу нахлынула волна музыки, света и улыбок. Это была возможность забыть о своих тревогах, хотя бы на одну ночь.

Мы зашли вчетвером в клуб, и атмосфера сразу захватила меня. Ночной клуб «Lust» – это было место, о котором говорили все. Его вход был обрамлён яркими огнями, а изнутри доносились звуки музыки, которая рвала пространство на части, маня нас в свой ритм. Я почувствовала, как волнение заполняет каждую клеточку моего тела. Это было именно то, что мне нужно – место, где можно забыть о проблемах и просто оторваться.

Когда мы вошли, мне стало видно, как стены клуба играют цветами, сменяя оттенки от яркой фуксии до глубокого синего. Пульсирующие огни освещали лица людей, которые уже танцевали, словно они были частью живой картины. Запах пота, парфюма и адреналина смешивался в воздухе, создавая ощущение полной свободы. Я не могла не улыбнуться, чувствуя, как энергия клуба проникает в меня.

Здесь огромное пространство для вечеринок с подземным танцполом, приподнятой будкой диджея, потрясающим 3D-мэппингом, есть ещё зона на втором этаже, где отдельно были комнаты, думаю там явно не просто проспаться, также есть какая-то закрытая дверь, возможно подвал. Мы были поражены этой атмосферой клуба.

– Смотрите, как здесь классно! – закричала Кейтлин, её глаза светились, отражая ритм музыки. Она сразу потянула меня за собой, и я почувствовала, как волнение нарастает.

Шеррил, иногда готовая к приключениям, подмигнула мне, и её уверенность придавала сил. Я обернулась к Рону, который с гордостью смотрел на свою девушку, и почувствовала, как радость переполняет меня. В такие моменты понимала, что настоящая дружба – это то, что поддерживает в самые тяжёлые времена.

Мы танцевали, не обращая внимания на время, увлечённые атмосферой и друг другом. Я ловила взгляды случайных людей, и они казались такими же счастливыми, как и мы. Эта ночь, полная драйва и свободы, стала островком спасения от всей той боли, что накопилась за последнее время.

– Давайте закажем что-то выпить! – предложила я, когда закончилась песня. Кейтлин кивнула, и мы направились к бару, где свет переливался в ритме музыки. Я понимала, что эта ночь обещает быть незабываемой, и мне было так хорошо, что хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

Забрав коктейли, мы все вместе направились к танцполу, поглощённые атмосферой этого места. Вокруг нас всё было как в замедленной съёмке – разноцветные огни переливались, лица людей мелькали, но музыка, исходящая из колонок, захватила всё моё внимание. Из динамиков доносились первые ноты «Jann – Gladiator», и я почувствовала, как мелодия буквально проникает в моё тело, подчиняя себе каждый мой вздох.

Эта песня была не просто красивой, она завораживала, словно гипноз. Мелодия была мощной и одновременно нежной, её ритмы стучали прямо в сердце. Каждый удар баса эхом отдавался в груди, заставляя меня забыть обо всём на свете. Я начала двигаться медленно, чувствительно, сначала следуя за музыкой, но потом – за тем, что происходило внутри меня.

Танцпол как будто исчез. Осталась только я и этот ритм, который постепенно становился частью меня. Мои движения были плавными, но полными внутренней силы. Руки сами собой поднимались, описывая в воздухе сложные линии, мои бедра двигались в такт мелодии, каждый звук проходил сквозь меня, заставляя чувствовать свободу.

Я оглянулась и увидела, что Кейтлин и Шеррил тоже погружены в танец, их движения были легкими, словно они сами стали частью этого ритма. Улыбка на лице Кейтлин сияла, как никогда. Она была такой счастливой, такой живой, что мне стало тепло на душе. Рон стоял чуть в стороне, но смотрел на неё с той самой любовью, которая заставляла меня верить, что настоящие чувства существуют.

Хотела ощущать жизнь так остро, что каждая минута казалась вечностью. Здесь, на этом танцполе, я могла сбросить с себя все маски, страхи и переживания, просто быть собой – сильной, свободной, такой, какой я хочу быть. Музыка была моим спасением, моим ответом на все вопросы.

Я закрыла глаза, погружаясь в каждый звук, и почувствовала, как мир вокруг растворяется, остаётся только музыка и движение. Это было как бегство от реальности, от всех тех проблем и боли, которые накопились. Этот танец был для меня не просто движением, это было освобождение, шаг навстречу себе, настоящей.

Мои движения скользили по танцполу, плавные и изящные, словно музыка сама управляла ими. Каждая нота, каждый ритм были отражением того, что происходило внутри. Я чувствовала себя свободной, настоящей. Мои ноги легко двигались в такт, руки мягко очерчивали пространство вокруг, а тело подчинялось каждому звуку. Это не было просто танцем – это было выражение того, что я чувствовала.

Я всегда любила танцевать, и эта страсть была со мной с детства. Каждый раз, когда я выходила на танцпол или просто двигалась под музыку в своей комнате, я чувствовала, что танец – это моя стихия. Но с годами это стало больше, чем увлечением. Теперь у меня была мечта. Мечта, о которой я думала часто, особенно в такие моменты. Я хотела открыть свой собственный дансинг-зал. Пространство, где люди могли бы прийти, танцевать, забыть обо всём и погружаться в ритм жизни.

Я представляла, каким этот зал мог бы быть. Светлый, просторный, с большими окнами и гладким деревянным полом. Вечера, наполненные музыкой, танцы под светом прожекторов и ощущение бесконечной свободы. Я хотела создать место, где люди могли бы жить в моменте, как я живу сейчас – наслаждаясь каждым движением, каждым вдохом, каждым мгновением.

А после и вовсе купить целое здание, где будут проводиться разные виды танцев, где можно будет выступать и все в этом духе. На лице застыла счастливая улыбка.

Эта мечта согревала меня. Я знала, что однажды она станет реальностью.

Мимо проходил официант, едва заметив его среди толпы, я на ходу выхватила бокал с каким-то напитком. Не раздумывая, я сделала несколько быстрых глотков. Тепло пронзило горло, оставляя за собой легкий привкус пряности и хмеля, а затем упало в желудок, рассеивая лёгкий жар по всему телу. Вот, что значит – жизнь. В такие минуты я могла забыть обо всём – о давящей ответственности, которую несла на своих плечах, о нескончаемых ожиданиях, которые возлагали на меня, и о постоянных упрёках, висящих над головой.

Наверное, в свои двадцать мне казалось, что мир вокруг слишком сложен. Всё, что должно было казаться легким и беззаботным, становилось невыносимо тяжёлым: тесты, экзамены на носу, вечные напоминания отца о том, что я должна быть лучше, умнее, сильнее. Эти его слова, словно размытое эхо, звучали в моей голове: «Эллисон, относись к своему будущему серьёзнее!». А любимая фраза отца? Как она могла не прозвучать: «После окончания университета, я выдам тебя замуж, не смей опозорить меня!».

Замуж… Как будто это конечная цель моего существования. Я отдавала себе отчёт, что такие традиции в нашей семье нельзя было избежать. Но каждый раз, когда он это говорил, я чувствовала, как внутри всё закипает, как будто меня пытаются упаковать в коробку. Неужели он не понимал? Я не могла жить в рамках его ожиданий. Но сегодня… сегодня я была здесь, в этом клубе, среди музыки и людей, и ни одна забота не могла пробиться сквозь музыку, разрывающую воздух.

Ощущение независимости захватывало меня, и с каждым шагом я ускользала от тех мыслей, которые обычно не давали покоя.

Уловив снова ритм музыки, я слегка двинулась, утягивая в волны танца и музыки за собой и Шеррил. Кто-то целовался во всех углах клуба, кто-то просто грязно танцевал, но а я наслаждалась своими ритмичными движениями. Макияж девчонок со школы сверкал в свете прожекторов и диодов.

Именно этого мне и не хватало – страсти, безрассудства, азарта, искрящегося на грани дозволенного. Здесь, в этой пульсирующей музыкой темноте, никто не требовал от меня чего-либо, никто не взвешивал каждое моё слово. Меня не окружали строгие правила и чопорные взгляды. Я могла дышать полной грудью, освобождаясь от маски, которую вынуждена была носить дома.

Здесь я могла быть собой. Такой, какую никогда не одобрит Отец. Его вечные нравоучения, строгие правила, требования быть идеальной. «Эллисон, ты должна стать примером! Ты – лицо нашей семьи!» – эти слова эхом звучали в моей голове, пока я танцевала, теряясь в толпе. Но здесь, среди шума и света, они теряли свою силу, рассыпаясь на мелкие осколки. Я могла двигаться так, как хотела, могла забыть о приличиях, о необходимости быть «правильной».

И при этом… Я знала, что если бы здесь был мой брат, он бы не осудил меня. Напротив, он бы с лёгкой улыбкой посмотрел на меня, как всегда, с гордостью и одобрением. Он всегда поддерживал меня, видел во мне ту, кого я сама в себе ещё не до конца разглядела. Адам знал, что я не та, кем хочет видеть меня отец, и это его не пугало. Он понимал меня, как никто другой, и в этой свободе я ощущала его незримое присутствие. Именно такие моменты напоминали мне, что я живу для себя, а не для чужих ожиданий.

Глава 2

Уолтер Коллинз

«– Мелони, твою мать, что ты натворила? Ты обещала, что все будет нормально, но в итоге что?! – я злился не только на нее, но и на себя.

За то, что доверял такому человеку, что он не оправдал все то, что говорил и обещал. Я хотел просто убить ее и этого мудака.

– Она так противно кричала… Так плакала, – еле говорила брюнетка, от чего по мне прошла дрожь.

– Что. Ты. Сделала?! – начал орать я.

– Не кричи на меня, не смей повышать на меня голос! – её голос звенел, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Глаза сверкали злобой. – Не моя вина, что оно мне было не нужно! Я просто хотела развлечься, а в итоге потратила на тебя три года своей жизни!

– Я жалею обо всём! – продолжала она, и в её голосе не осталось ничего, кроме презрения. – Всё, абсолютно всё было ошибкой, и даже то, что…

– Заткнись! – взорвался я, ненависть переполняла меня так, что я едва контролировал себя. – Не смей даже произносить это вслух! Проваливай отсюда, немедленно!»

Проснувшись в холодном поту, я не сразу понял, где нахожусь. Темнота комнаты казалась плотной и осязаемой, как будто тени сжимали меня в своих цепких объятиях. Тело дрожало, а горло сковывало так, что даже слабый вздох казался невозможным. Мгновение длилось целую вечность, и только учащённое сердцебиение напоминало, что я всё ещё здесь, в этой реальности, а не там, в том давнем прошлом, откуда вновь вернулись призраки.

Я чувствовал, как холодный пот стекает по вискам, липнет к коже, оставляя неприятную прохладу на спине. Каждую ночь эти кошмары настигали меня, как старые раны, которые никак не заживут. Каждый раз, закрывая глаза, я погружался в глубины воспоминаний, настолько реальных, что границы сна и яви размывались.

Воспоминания всплывали волнами, накатывали, душили. Я снова был там, среди криков, звуков, которых не мог забыть. Страх, отчаяние и боль – всё возвращалось с такой силой, что казалось, будто это происходит прямо сейчас. В груди нарастала тяжесть, словно воздух вокруг стал густым и неподвижным.

Я сжал простыни, пытаясь вернуть себя в настоящее, ведь каждый момент кошмара казался таким реальным.

Рука, почти автоматически, потянулась к пачке Winston Classic, лежащей на прикроватной тумбочке. Словно это был единственный способ снова почувствовать контроль над ситуацией, хоть и такой временный, мимолётный. Пальцы дрожали, пока я выуживал сигарету, но привычное движение зажигалки и лёгкий щелчок стали едва ли не спасательным кругом, вытаскивающий меня из бездны.

Первый глоток дыма обжёг горло, разливая по лёгким знакомое, почти приятное жжение. Я втянул его глубже, сжав сигарету между губами, и ненадолго позволил себе закрыть глаза, будто никотиновый туман мог затуманить и мысли, вытеснить их прочь. Хоть на минуту. Дым плавно растекался по комнате, но внутри всё оставалось таким же: глухая боль, тревога, что будто застряли под рёбрами.

Этот кошмар… Он возвращается каждую ночь уже два года. Снова и снова, он настигает меня, как хищник. И каждый раз – как первый, как нож, по новой рассекающий старую рану. Мог бы привыкнуть, но нет. Он всегда захватывает врасплох, даже если я точно знаю: стоит закрыть глаза, и я снова окажусь там.

Глубокая затяжка… На секунду голова кружится от резкого удара никотина, но это даёт лишь иллюзию облегчения. Я ощущаю, как густой дым, смешанный с горечью внутри, временно притупляет остроту переживаний. Но стоит лишь сигарете догореть, как всё снова навалится.

Я знал, что нужно найти другой способ справляться. Но легче было обмануть себя, дать иллюзии успокоить сознание.

Лежа на спине, я вглядывался в тусклый, серый потолок. Огонёк сигареты медленно тлел в тишине, дым мягко поднимался вверх, завивался ленивыми кольцами, исчезая где-то в полутьме комнаты. Я затягивался глубже, чувствуя, как теплый никотин проникает в легкие, обволакивая их, словно наполняя меня чем-то нужным, чем-то, что позволяло хотя бы ненадолго расслабить напряжённое тело. Пряный вкус табака мягко щекотал горло, и я задержал дыхание, словно надеясь, что этот момент продлится чуть дольше.

На этот раз я проснулся один. Без этих одноразовых ночных связей, без чужих волос, запутавшихся на подушке, без сбивчивого дыхания рядом. Не было того странного ощущения неловкости, когда пытаешься вспомнить имя женщины, чьё лицо вскоре превратится в нечто размытое, незначительное. Проснуться одному – было неожиданно спокойнее. Впервые за долгое время я не чувствовал… пустоту.

Я смотрел на потолок, выдыхая дым, и размышлял. Жизнь текла мимо, а я просто был её случайным свидетелем. Кто-то приходил, кто-то уходил, оставляя за собой лишь слабый аромат духов и неразрешённую тишину по утрам. Это повторялось, как заезженная пластинка.

Выкинув окурок в пепельницу, наблюдал, как он тихо гаснет в пепле и встал с кровати, ведь пора было браться за дело. Работу, которую я обещал доделать. Сигаретный привкус всё ещё стоял во рту, когда я направился к столу, но мысли о кошмарах перестали тревожить.

Я сидел перед экраном, в комнате горел только тусклый свет монитора. В воздухе витал слабый запах кофе и табачного дыма. В такие моменты время теряло значение: ночи могли плавно перетекать в утро, но я этого не замечал. Вся концентрация уходила на строки кода, на ту сеть данных, которую мне предстояло взломать или защитить. За подобную работу мне отваливают кучу денег.