Узы крови

– Ну что ж. Долг велит нам искоренять ересь, где бы мы с ней ни встретились, не так ли? – Капитан погладил усы. – Отведи нас к ним, и получишь за это дукат.

– Добрый господин! – воскликнул Фуггер и захромал к конюшне.

После яркого дневного света там оказалось темно. Люций и его солдаты остановились в полумраке, растерянно моргая.

– Где они, пес? – прошептал Люций.

– Здесь, господин, – тоже шепотом ответил Фуггер, отходя еще дальше в темноту. – В левом стойле, под старой попоной. Вон там! Смотрите, как они трясутся!

Теперь и Люций разглядел дрожь под соломой.

– Выволакивайте их! – одними губами приказал он, обнажая меч.

Двое его солдат двинулись вперед. Они и сами видели, как дрожит попона, и даже услышали тонкий плач, доносящийся из-под нее. Ухмыляясь, один из них наклонился и ухватился за разлохмаченный край, а второй замер с расставленными руками, готовясь наклониться и схватить.

Попона взлетела вверх. Пыль взвихрилась в луче солнца, а из вихря стремительно возник мужчина – мужчина, сжимавший в каждой руке по палке. Они вытянулись вперед, потом скрестились перед ним, поймав в движении солнечный блик и превратившись из пламени в тень, а потом – снова в пламя. Когда они закончили движение, раздался громкий стук, и оба стражника словно слиплись в ком, а потом все так же вместе рухнули на пол без чувств.

Люций вскрикнул, стремительно разворачиваясь к двери. Однако теперь кто-то встал между ним и выходом – такой же высокий, как он сам, но гораздо шире. Хакон поднырнул под отчаянный взмах меча, ударил плечом в живот офицера и отбросил его к центральной опоре конюшни, которая затрещала и сотрясла все строение. Последовала недолгая возня, которая завершилась решительным падением громадного кулака. А потом слышно было только тяжелое дыхание.

– Фуггер, двери! Эрик, помоги мне стянуть с этих подонков одежду, пока она не слишком испачкалась в крови! И принеси веревки.

Фуггер захлопнул двери конюшни и заложил их засовом.

– Найди приказ, Хакон. Его бумаги. Они должны быть вот в этой сумке.

Хакон перебросил ему сумку, а сам вместе с сыном начал раздевать капитана.

– Хакон! – Фуггер показал на свои руки, культю и половину кисти, едва зажившую после Сиены.

– Извини, Фуггер. – Хакон оставил Эрика заканчивать дело, а сам подошел к другу и развязал тесемку, стягивавшую суму. – Мы ищем вот это?

Последними оставшимися у него тремя пальцами Фуггер перелистал промасленный пергамент.

– Да. Он не терял времени, этот Карафа. Его герб уже окружен папским знаком. Вот по этой бумаге одного из нас пропустят в тюрьму.

– А…

– Пусть это буду я. – Эрик успел распустить шнуровку, которая соединяла камзол с трико. Стащив камзол, он поднял его. – Он примерно моего размера.

– Скорее, моего, – возразил Хакон. – Ты не пойдешь, парень.

– Пойду! – Эрик встал перед Хаконом, сверкая глазами. – Она – моя любимая.

– А ты – мой сын. И я тебя знаю. Ты начнешь размахивать своими саблями и даже на шаг не приблизишься к тому, чтобы освободить ее. Ты…

– А ты? – Эрик почти кричал. – Какой от тебя будет прок, старик? У меня есть силы, и сабли, и причина, и…

– А у меня – мой топор! – Хакон наклонился и подхватил с пола оружие. – Он видел столько крови, сколько тебе и твоим саблям даже не снилось. А что до силы…

Отец и сын уже почти столкнулись лбами, и Фуггер с трудом втиснулся между ними.

– Послушайте меня! Перестаньте толкаться и послушайте! – Двое крупных мужчин, тяжело дыша, разошлись на шаг. – Я считаю, что вы оба должны войти внутрь. По-моему, так будет лучше.

– Но у нас есть пропуск только на одного.

– На одного солдата – да. Но там говорится и об арестованных. Офицер может привести в тюрьму новых заключенных.

Хакон присвистнул.

– Значит, я могу взять Эрика как арестанта!

– Или я тебя! – Молодой человек возмущенно сверкнул глазами.

Не дав Хакону время ответить, Фуггер снова вздел свою трехпалую руку.

– Дело не только в этом. Важно не просто попасть в тюрьму. Нам надо добраться до женских камер. Нужна арестантка-женщина.

Эрик рассмеялся.

– И где мы найдем женскую одежду, которая пришлась бы впору одному из нас? Это невозможно!

Фуггер секунду чесал в затылке, а потом вдруг улыбнулся.

– А твоя рослая подружка из таверны, Эрик? Та, что рассказала про Тартар?

– Длинная Маргарета? Ну, она… она… Почему ты так на меня смотришь, Фуггер?

Вместо того чтобы ответить ему, Фуггер повернулся к Хакону.

– Кажется, ты всегда мечтал о дочке, Хакон?

– Нет! – В голосе Эрика звучала мольба. – Вы не видели ее толком, не нюхали ее… Ох, она… она…

– Она будет рада сбросить кое-какую одежку, – отозвался Хакон, подмигивая сыну, – ради такого горячего паренька, как ты.

* * *

Все это заняло гораздо больше времени, чем они рассчитывали. Пришлось раздеть и связать стражников, заткнуть им рты, а потом засунуть всех троих в старые винные бочки, сложенные в задней половине сарая. Эрика заставили побриться. Потом нужно было привести Длинную Маргарету. Уговоры Фуггера оказались напрасными, и оторвать ее от грандиозной пьянки в таверне удалось только Эрику, который заманил эту особу нежными словами, улыбками и продемонстрированной монетой. Когда заговорщики наконец залучили ее в конюшню, Маргарета сначала испугалась троих мужчин, а потом долго хохотала, услышав их планы. Дополнительная порция вина, их последний флорин и добротная одежда стражников, которую она получила в качестве временной замены своим вещам, помогли уговорить ее. Раздеваясь, женщина пыталась их соблазнить. А еще она неумолчно разглагольствовала о тюрьме, значительно пополнив сведения скандинавов. К тому моменту, когда Эрик облачился в юбку и корсаж и покрыл голову шалью, они с отцом уже хорошо знали расположение помещений внутри тюремных стен. Их последнее опасение – что женщина будет настаивать на том, чтобы вернуться к своим товарищам в таверне, – исчезло, когда непомерное количество выпитого возымело наконец действие и Длинная Маргарета грациозно рухнула на солому и захрапела. Никакими тычками разбудить ее не удалось.

Заговорщики покинули конюшню через заднюю дверь, прошли по переулку и завернули на улицу, которая вела к тюрьме. Появление офицера с арестованными прямо из конюшни могло бы вызвать у людей подозрения. Впрочем, стражникам у входа было не до наблюдений и проницательных выводов из увиденного, что стало понятно сразу же, как только Эрик с отцом и Фуггером заглянули за угол.

– Значит, все уже началось. Новое и славное папство Карафы, – тихо проговорил Фуггер, глядя, как бывшие преступники затаскивают в тюрьму целое семейство.

Отец семьи был почти без чувств: лицо его покрывала спекшаяся кровь, ноги в чулках скребли по булыжнику. Двое мужчин быстро волокли его под руки. Еще двое тащили двух дочерей. Те отстраняли юные лица от седеющих бород, которые тыкались им в щеки, когда сопровождающие шептали им какие-то гадости. Еще один человек нес мальчишку, которому едва ли исполнилось семь. Тот отчаянно брыкался, пока удар кулака не заставил его бессильно обмякнуть.

– Ну, вперед, – мрачно проговорил Хакон. – Присоединимся к веселой компании. Может, они нас не заметят.

Он одернул камзол швейцарца, который туго обхватывал ему горло, и расстегнул еще одну пуговицу, давившую на грудь.