Узы крови

– Отец! – крикнула Анна, одним движением схватив меч в ножнах и перебросив его Жану.

Он поймал меч обеими руками – за рукоять и конец – и сразу парировал направленный на него удар. Атакующий упал на кровать, и Жан несколько раз сильно стукнул его навершием рукояти. Первые два удара прошли мимо: Жан попал по плечу и спине. Но потом тяжелая рукоять соприкоснулась с черепом раз, другой, и тело обмякло, придавив ноги Жана к кровати. Анна стояла прямо, размахивая ножом, который она извлекла из своего дорожного мешка. Один из нападавших поднялся с пола и остановил ее удар своим, пригнувшись для атаки.

– Нет! – завопил Жан.

Вскинув меч над головой, он резко дернул оружие вперед, так что жесткие кожаные ножны слетели со стального клинка, ударив мужчину по виску.

Теперь палаческий меч с тупым концом был обнажен, и шансы в тесной комнатушке склонились в пользу Жана. Тем более что никому не было видно, как дрожит рука француза.

Грубый голос нарушил тишину; он исходил от массивного человека, который едва поместился в дверном проеме:

– Вот и посылай мальчишек на мужскую работу!

Гигант шагнул внутрь, раздвигая в стороны двух нападавших коротким стволом аркебузы, которую он держал в руках.

– Ну что, мне пустить ее в ход, лягушатник? – Конец ствола наклонился в сторону Жана, так чтобы тот увидел фитиль, поднятый над полкой. – Или ты согласишься отложить этот… – Голос осекся, не завершив бранного слова. – Откуда у тебя меч палача, а? – Изборожденное шрамами лицо выдвинулось в полосу света, падавшего из окна. – Единственный человек, у которого был такой… Клянусь всеми… Не может быть! – Ствол аркебузы задрожал и опустился. – Ромбо?

Жан с трудом оторвал взгляд от грозившего ему смертью металлического жерла. Обращение по имени донеслось до него словно издалека, из иного мира. Жан ошеломленно уставился на узор шрамов, глядя поверх трясущегося клинка.

– Да это же я! Поверить не могу! Эх, да опустите вы оружие, отребье! – Великан снова обратился к французу: – Ромбо! Это Урия. Урия Мейкпис.

Имя принесло с собой яркое воспоминание – город, охваченный огнем.

– Урия?

– Он самый. – Едва заметный поклон. Изувеченная голова вновь повернулась к двум подручным, взиравшим на него с изумлением. – Вон. И захватите с собой этого дурня.

Они поспешно кинулись выполнять приказ, поднимать тело жертвы Жана, сволакивать его на пол. Тем временем Урия добавил:

– И пришлите нам бутылку вина. Пусть мальчишка его принесет. И передайте Магоннагалу, чтобы прислал хорошего. – Он улыбнулся. – Потому что это – случай особый.

Когда мужчины ушли, Анна опустила нож. Два давних знакомца рассматривали друг друга в безмолвном удивлении. Наклонившись, девушка подняла с пола ножны и накинула их на меч, который неподвижно лежал у Жана в руках. Урия оценивающе осмотрел ее темные волосы, глаза, фигуру.

– Недурную ты себе нашел спутницу, Ромбо. Поздравляю. Миленькая девица для такого старикана, как ты.

Похотливый взгляд англичанина помог Жану окончательно прийти в себя.

– Это моя дочь. Анна, это Урия Мейкпис. Он… мой давний коллега.

– Я помню это имя. – Анна Ромбо посмотрела прямо в покрытое шрамами лицо. – Вы были палачом в Мюнстере. Вы пытались помочь моему отцу убежать. Дали ему кинжал наемного убийцы.

– Какой кинжал? – Англичанин наморщил лоб. – А, вспомнил! Пистоль. Полезная была безделушка. С тех пор мне не раз случалось жалеть, что ее у меня нет. Нет, ну надо же, Мюнстер! – Урия покачал головой. – Как тебе удалось уцелеть? И погоди… Погоди-ка, теперь я вспомнил! Ты появился там с рукой той мертвой королевы. С шестипалой рукой чертовой Анны Болейн! – Он рухнул на лежанку рядом с Ромбо. – Ромбо, тебе определенно есть о чем мне порассказать. И что, ради тощих яиц иезуита, ты делаешь здесь, в Лондоне?

Жан заглянул в глаза давнего приятеля: один – исковерканный шрамом, второй – яркий. В этом человеке все говорило о старой дружбе – за исключением его глаз. И Жан вспомнил: хотя Мейкпис и помог ему тогда, в Мюнстере, сам он при этом ничем не рисковал. А сейчас только что пытался его ограбить и убить.

Жан опустил взгляд, тщательно подбирая дальнейшие слова (потому что Мейкпис мог бы стать полезным источником информации), и тут заметил на тыльной стороне огромной кисти англичанина какую-то странную фигуру.

– А это что такое, Мейкпис? Наколол букву «У», чтобы не забыть собственное имя?

– Это? – Урия поднял руку так, чтобы Анне тоже стала видна буква, занимавшая половину кисти. – Это клеймо. – Он негромко засмеялся. – Оно показывает, что я – Божий человек. Священник, никак не меньше.

– Священник? – Настала очередь смеяться Жану. – Ты поменял профессию! И сегодня пришел, чтобы дать нам спасение?

– Нет уж. Мой значок показывает, что я – священник, который, увы, согрешил. «У» означает не мое имя. Сокращенное «убийца». Однажды я уже совершил этот грех. Если я повторю его снова, то уже так легко не отделаюсь.

– Думаю, это тебе следует пояснить. Мейкпис вздохнул.

– Не очень красивая история. Может, твоя прелестная дочка…

– Я только что провела пятнадцать месяцев в осажденном городе. Ухаживала за мужчинами и женщинами, которые… Ну, если мне когда-то и требовалось, чтобы истории были красивыми, то только не сейчас.

– Вижу, щенок уродился в старого пса! Хорошо, расскажу мою историю, хоть, может, все-таки и пропущу кое-какие… э-э… неприглядные подробности. А, вино! – воскликнул Урия, когда открылась дверь и дрожащий Джексон внес в комнату бутыль. – А вот и причина нашей новой встречи, Ромбо. Новый работник моего дела.

Стараясь не поднимать глаз, мальчишка поставил поднос на пол и поспешно попятился к двери.

– Похоже, он в чем-то раскаивается. Придется это из него выбить, если он намерен на меня работать. Ужасная штука – раскаяние. Совершенно бесполезная, правда, Ромбо? Если бы мы раскаивались из-за каждой головы, которую отрубили…

Урия жадно выпил и снова налил себе полную чашу. Остальные едва пригубили.

– Человека не клеймят как убийцу за казнь преступника, Мейкпис.

Жан покачал вино в кубке.

– Да. И если тебя не поймали – тоже. Мне не повезло, вот и все. Видишь ли, вот как все было. – Урия Мейкпис осмотрелся и понизил голос. – У меня был напарник. Сэмюэль Брайтуайт. Сэм проворачивал множество разных делишек. У него имелся медвежатник неподалеку отсюда – очень выгодное дельце. И еще пара постоялых дворов и э-э… – Англичанин бросил взгляд на Анну. – И два дома для ночных дамочек. А еще он делал поставки в Тауэр. Вот что было доходнее всего. Там, почитай, небольшой город: дворцовые слуги, гарнизон. Заключенные. Всем нужно еды, пива, вина. О да, он там недурно устроился. Но стал жадничать, забыл об осторожности. Слишком много воды в вине, слишком много прокисшего пива, мало подмазывал нужных людей. Вот это нас и добило, потому что контракта добивались многие. Мы его потеряли. И я был не слишком рад.

– И вы его убили?

В ответ на пытливый взгляд Анны Урия грустно улыбнулся.

– Убил. – Он пожал плечами. – Но не из злости, понимаете? Это было по-деловому. – Он вздохнул и разлил по кубкам остатки вина. – Проблема заключалась в том, что при мне не оказалось того ножичка, который я тебе подарил, Ромбо. Тот бы справился с делом как надо. А этот дурацкий кинжал только скользнул по кости. Он умирал целых два дня – и успел сказать страже, кто это сделал. Меня схватили в одном из моих собственных борделей и привели к судье. Я уж решил, что встречусь с конопляной тетушкой.

– Урия ухмыльнулся, – тут я вспомнил одно важное церковное правило: если ты можешь доказать, что ты – священник, то избежишь наказания за преступление.

Жан улыбнулся:

– Мне кажется, никто бы не поверил в то, что ты – священник, Урия.

Англичанин подался вперед, обхватив жирными пальцами свою шею.

– Но в том-то и дело. Я мог это доказать. Не знаю, как оно бывает в других странах, но у нас в Англии, если ты грамотный, значит – все, священник. И тогда можешь требовать для себя того, что называют «привилегией сана».

– А ты разве умеешь читать? Урия расхохотался.

– Нет, конечно! Но в том-то и прелесть, Ромбо! Этого и не нужно! Если только память у тебя работает. Потому что они обязательно просят человека прочесть одно и то же. Пятьдесят первый псалом, стих первый. Продекламируй его на память, держа перед собой открытую книгу, – и ты свободный человек. Ну, только прижгут клеймом, чтобы во второй раз ты бы этим уже не воспользовался. – Он помахал рукой. – Дешевая плата, скажу я тебе. Его называют «шейным стихом». Советую выучить.

Урия встал и продекламировал:

– «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое». – Он опустил голову. – Прямо слеза прошибает, до того красиво. Так что я оказался на свободе. А у нас с Брайтуайтом был составлен договор – на другое мое имя, конечно. Составлен по всем правилам, и в одном пункте говорилось, что, если один из нас умрет, второй получает все – бордели, постоялые дворы, медвежатник. Так что я стал единственным владельцем. И жил неплохо, если не считать маленькой неприятности с медведем, когда смотритель приболел. – Он потер шрамы у себя на щеке. – А в целом без партнера даже лучше. Вся прибыль идет мне одному. Я даже вернул себе часть контракта на поставки в Тауэр. Я привожу туда всю еду и напитки по особым случаям. И теперь наблюдаю за казнями, вместо того чтобы их исполнять. Кстати, завтра там сожжение. Опять жгут еретиков.