Как спасти драконов

Архипелаг к югу и востоку лежал в руинах, его было не узнать: черные обугленные острова, там, где были деревни, – и следа от них не осталось, в каменистых склонах зияли огромные каверны, и жуткая вонь горелого жилья носилась над заливом.

Конечно, здесь были сторонники Элвина – Драчуны, Истероиды, Душегубы, Берсерки, Головорезы, Гостедавы, Отщепенцы и Страхолюды. Но и Воинам Драконьей Печати пришлось бежать вслед за Элвином. Их отличала Печать Дракона на лбу – это были Хулиганы, Остолопы, Бой-бабы, Молчанцы, Тихушники и Миролюбы. И независимые племена тоже пришли: Странники, Зыбуны, Нигдешники и Никогдашники, не говоря уже о Неимоверном Крутняке и Яриссе и их спутниках, Десяти Женихах. Даже Варвары, самые свирепые воины в архипелаге, отступили перед драконами.

Варвары брали с собой на битву отлично выученных котов. Те ехали на плечах у хозяев и бросались на противника посреди боя. (Весьма действенная тактика, ведь, когда тебе в лицо вцепился кот, мечом особо не помашешь.)

Юная наследница племени, чемпионка по кулачному бою, двухметрового роста Варвара из Варваров и ее черный кот Бесстрашный сдерживали Драконье восстание долгие месяцы, переходящие в годы. Но две недели назад и она с котом, и ее отец, и обессиленные соплеменники протрубили отступление и присоединились к путешествию на запад, чтобы сражаться под знаменами Элвина.

Стоик и Валгалларама, отец и мать Иккинга, тоже проснулись, хотя едва прикорнули. Эти великие Герои были викингами, непривычными к нежным чувствам, но Стоик, утешая, обнял жену, и они улеглись на твердую землю, положив между собой шлем, принадлежавший, как они думали, их мертвому сыну.

За день до этого двоюродный брат Иккинга, Сморкала, героически натянул одежду Иккинга и полетел на его драконе в бой. Половина племен архипелага видела, как Сморкала со стрелой в груди канул в море, поэтому Стоик и Валгалларама были уверены, что Иккинг погиб и отправился в Валгаллу.

– Ведь я же не виноват, правда, Валгалларама? – Стоик устало оглядывал изничтоженные острова, стиснув в ладонях лохматую голову. Где-то там осталась его земля, его корабли обратились в пепел, его прежний мир канул в небытие. – Неужто это проклятие пало на всех нас из-за того, что я не пустил младенца-Иккинга по волнам на смерть, когда мы узнали, что он недомерок? Неужто боги наказывают нас за то, что я слишком любил своего сына, чтобы последовать обычаю? Неужели Иккинг – наш любимый Иккинг – не должен был жить?

Ведь все беды начались с того, что Иккинг освободил дракона Ярогнева.

Валгалларама положила свою чугунную руку на плечо мужу.

– Мы воины, Стоик, – мягко сказала она. – Мы оба знаем, что такое война, что те, кого мы любим, могут лишиться жизни, и поэтому никогда нельзя затевать войну по пустякам. Но рабство людей и драконов было позором, который просто не мог продолжаться. – На суровом, словно высеченном из камня лице великой Героини горе не отражалось. – Иккинг правильно выпустил Ярогнева, а ты правильно не последовал обычаю. Бывают такие Вопросы, такие битвы, такие Иккинги, ради которых стоит лишиться всего мира. И даже когда все кончается катастрофой, невозможно сделать неверный выбор, если делаешь его по любви.

– Твоя правда, Валгалларама, – отозвался Стоик. Слова жены даровали ему пусть маленькое, но утешение, и он стал чуть меньше сутулиться. Прежний дух вождя отчасти вернулся к нему. – Я все же поступил правильно! Может, наш любимый Иккинг и погиб, и этого горя нам никогда не избыть, но он был величайший Герой, так ведь?

– Так, – согласилась Валгалларама.

– Вижу Иккинга, как сейчас, – гордо вздохнул Стоик. – Вот он стоит посреди этой ужасной тюрьмы, Черного Сердца, прямо перед Элвином и орет: «Люди и драконы умирают в цепях – это, по-твоему, совершенство? Такие прекрасные создания, как он, должны быть уничтожены навеки? Мы должны навек попрощаться с волшебством, мечтами и полетами нашего детства? Я говорю – НЕТ!»

Стоик вскинул кулак в воздух, подражая благородному возмущению сына, и восхищенно покачал кудлатой головой:

– Какой был сын! Какой потрясающий парень… Да, я с гордостью погибну с Драконьей Печатью на лбу и горжусь, что был его отцом, хотя боги судили нам пробыть вместе так недолго…

Двое Героев в летах, чуть поскрипывая, прислонились друг к дружке. В последние годы они несколько отяжелели, а от постоянных боев на мечах коленные суставы склонны изнашиваться. Они прижались друг к другу лбами, Печать к Печати, словно два старых дерева, опирающихся друг на друга в бурю.

И наверное, они думали: по крайней мере, Иккингу не пришлось открыть глаза навстречу такому дню Светопреставления.

Викинги поклялись подчиниться воле богов, но кто знает, о чем думали боги, пока люди готовились к последней великой битве здесь, среди развалин Чернобородова замка.

Берта, предводительница Бой-баб, печально точила боевой топор, погрузившись мыслями в более счастливые времена, когда она бродила по пояс в восхитительных родных болотах, а рядом плыл ее верный Клиномет.

Варвара из Варваров грустно гладила Бесстрашного по гордой спине, пока шестеро ее телохранителей испытывали стрелы и мечтали лететь по снежным просторам Варварии верхом на своих метельных драконах, чтоб ветер развевал усы, а коты счастливо орали на плечах. Лететь и лететь назад, назад во времени в деревню, которой больше не существовало…

Даже воины Элвина почувствовали себя не в своей тарелке и приуныли. Обжора поглаживал своего могучего дракона-невидимку, стараясь не думать о том, как будет жить без него. Да, эти люди НЕНАВИДЕЛИ Элвина. Но что им оставалось делать? Только идти за ним.

Тучи драконов кишели повсюду, густые и темные, словно стаи саранчи. Небо почернело от них, они выпрыгивали из моря и ползли по ледяным полям. Теперь Элвин был единственной надеждой человечества.

Потому что у Элвина имелись Утраченные Сокровища, а значит, он единственный мог стать Королем.

Элвин стоял на развалинах Чернобородова замка – безносая, бессердечная, безжалостная машина войны, дыхание с шипением вырывалось из его железной маски. Он точил свой голодный крюк и уже торжествовал победу.

– Резче, резче! – покрикивал Элвин, пока Друиды-Стражи Завтра заводили трон на четыре приземистых обрубка, где тот покоился некогда, давным-давно, во времена Черноборода Оголтелого, последнего Короля Дикозапада.

Они готовились к коронации.

Поблизости ждали своего часа остальные девять Утраченных Сокровищ: тикалка, щит, корона, ключ-от-всех-замков, Драконий Камень, второй лучший меч, рубин в форме сердца, стрела и охотничий дракончик Иккинга, Беззубик – самый мелкий и вредный охотничий дракон во всем архипелаге. Его крохотная клетка висела на спинке трона. Беззубик тоже думал, что его хозяин умер. Бедняжка ослабел от непрестанного плача, шипы у него на спинке горестно обвисли. Он поднимал головку и выл в небо, словно маленький волк.

– Не мог бы кто-нибудь заткнуть этого дракона? – процедил Элвин, с надеждой стискивая меч, Лезвие Бури.

Но поделать он ничего не мог – Беззубик был одним из Утраченных Сокровищ, поэтому, пока Элвин не получит корону, он и пальцем не смеет тронуть малявку.

– Обещаю тебе, мерзкий крылатый головастик, – поклялся Элвин, прижав лицо к прутьям клетки, злобно уставившись на Беззубика единственным глазом и грозя ему крюком, – что самым первым делом, став Королем, я сверну тебе твою лягушачью шею…

– Б’бе-беззубик тебя сначала всего искусает! – заорал в ответ Беззубик по-драконьи. – Ты гу-гну-гнусный хозяеубийца, кошмар ходяч’чий!

Дракончик просунул мордочку сквозь прутья и плюнул огнем Элвину на здоровую руку. А затем завыл еще громче.

– А-а-айййй! – взвизгнул Элвин и сунул палец в рот. – Если б только я мог прикончить тебя ПРЯМО СЕЙЧАС, тварь ты уродская!

– Не м-можешь! – всхлипнул Беззубик с остатками прежней дерзости. – Б’бе-беззубик одно из Утраченных Сокрович’ч… и притом самое ЛУЧ’ЧШЕЕ…

– Не волнуйся, малыш Бессумик, – шепнул Стоик с неуклюжим сочувствием, просунув палец сквозь прутья клетки и поглаживая дрожащего несчастного дракончика по спинке. – Может, твой хозяин Иккинг и погиб, но мы о тебе позаботимся…

Но как Стоик сможет это сделать, когда Элвин станет Королем? Как им с Валгалларамой защитить Беззубика, или Серебряного Призрака, или любого из драконов, оставшихся верными людям и теперь просыпавшихся и вившихся над головами хозяев-людей здесь, в замке Черноборода? Эти драконы приготовились идти в бой вместе с хозяевами и защищать их ценой собственной жизни. Неужели в награду за верность их ждет уничтожение?

Словно большая белая костлявая собака, прискакала на четвереньках Элвинова маменька, ведьма Экселлинор. Ее длинные белые волосы волочились за ней по грязи.

– Терпение, Элвин, сладкий мой, – промурлыкала она. – Тебе уже недолго откладывать удовольствие казнить этого крысеныша… и любого другого, кто посмеет тебя раздражать… – Она многозначительно повела глазами в сторону Воинов Драконьей Печати.

Элвин потряс обожженной рукой и здорово приободрился:

– Вот стану Королем, одолею Ярогнева с помощью Камня и тут же начну казнить…

Он на минутку отвлекся от затачивания крюка, чтобы предаться счастливым мечтам обо всех казнях, которые ему хотелось бы провернуть в первые полчаса правления. (Кстати, его маменька, ведьма Экселлинор, занимала в данном списке одну из верхних позиций, но, на ее счастье, не догадывалась об этом.)

Всего лишь час оставался до той минуты, когда он станет Королем.

Один крохотный час, а затем ему расскажут Тайну Драконьего Камня, так что, если подумать, ему даже не ПРИДЕТСЯ сворачивать Беззубику шею.

Он сможет просто воспользоваться силой Камня и уничтожить драконов навеки…

«Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так» – покачивалась на поясе у Элвина тикалка, отсчитывая минуты до коронации.

Кто же уцелеет, люди или драконы?

Оба лагеря приготовились. В обоих понимали, что еще до заката бесчисленное множество тех, кому изменит удача, полягут на поле боя, в точности как Иккинг днем раньше, и что далеко не все из них увидят завтрашний рассвет…

Наблюдение. Ожидание.

Еще всего пара-тройка часов.

Они знали, что грядет Светопреставление.