Как предать Героя

– Мухрюндель, – пояснил Иккинг. – По-моему, мухрюндель просыпается…

– Ну и что такого? – прошептал в ответ Рыбьеног. – Мухрюндели неопасны.

Слишком поздно.

Проснувшись, мухрюндель первым делом трижды громко и со смаком чихнул, забрызгав все вокруг. Отскочил от живота спящего Урагана, резко расправил крылышки и повис в воздухе, жужжа, как толстый розовый шмель. Его завитой хвостик отчаянно вилял, пока хозяин поглядывал налево-направо.

– Гав! Гав! ГАВ! – пролаял веселый дракончик.

Он был такой глупый, что считал себя собакой.

Уж не напряглись ли Мятежные драконы вдоль берегов при этом последнем жизнерадостном «гав»?

– Эй! Как тебя? Мухрюндель! – прошептал Иккинг сверху вниз.

– Йу-ху-у! – отозвался дракончик, радостно помахав розовой ножкой. – Я тебя ви-и-ижу! Привет, бабушка! Где зубная щетка?

Он запорхал с жужжанием туда-сюда, обнюхивая воздух.

На сей раз Мятежные драконы вдоль берега определенно зашевелились. Конечности их подрагивали, глаза готовы были вот-вот открыться.

– О-О-О-О-О! – пропел Мухрюндель. Рыльце у него задрожало от возбуждения, когда он узнал запах Иккинга. – Я ЗНАЮ ЭТОТ ЗАПАХ! Я ИСКАЛ ТЕБЯ! Я ВЫСЛЕЖИВАЛ ТЕБЯ!

Для встревоженного слуха Иккинга этот вопль был такой же тихий и мирный, как трубный глас его старого учителя, Плеваки Крикливого, когда тот судил бейбольный матч, или любовная песнь гигантского болотного моржа, призывающего другого влюбленного болотного моржа через милю-другую ледяных полей.

– Мы с Носатым играли в такую игру: я искал тебя, выслеживал тебя всю дорогу вверх по реке! Смотри, Носатый! – победно пропел Мухрюндель Сморкале, указывая на Иккинга всеми четырьмя ножками. – Я НАШЕЛ ЕГО! Я УЗНАЮ ЭТОТ ЗАПАХ ГДЕ УГОДНО!

– Ты не можешь заткнуть эту тварь? – прошипел Сморкала с круглыми от ужаса глазами.

– Мухрюндель! – прошептал Иккинг со спины Смертеня. – Ты молодец, хорошо поработал, но теперь мы играем в ДРУГУЮ игру… совсем ДРУГУЮ игру… Эта новая игра называется «Как-Можно-Тише»… она очень-очень интересная. Играешь с нами?

– О-о, играю! – пропищал Мухрюндель. – Возьмите МЕНЯ в игру! Посмотрите, как я играю!

– Как можно тише… как можно тише… – напомнил Иккинг, прижимая палец к губам. – Чшшш…

Мухрюндель изо всех сил сосредоточился, плотно сжал крохотные челюсти и задержал дыхание. Он постепенно багровел и раздулся раза в три, а затем внезапно сдулся с громким ЧПОК!

И удивленно открыл глаза.

– Извиняюсь… У тебя день рождения? Я ВЫИГРАЛ! – пропищал Мухрюндель.

– Да-да-да… – прошептал Иккинг, нервно поглядывая на берег. – Но помни, как можно тише… как можно тише…

– Как можно тише… – добродушно повторил Мухрюндель. – Хи-хи-хи… какая смешная игра.

Он снова изо всех сил сосредоточился, задержал дыхание, завис в воздухе и раздулся в два, в три раза. Иккинг свесился со спины Смертеня и попытался его поймать, благо дракончик парил на расстоянии вытянутой руки, но как раз когда он его почти схватил…

ЧПОК!

Мухрюндель снова сдулся, отлетел от вытянутой руки Иккинга и принялся кувыркаться в воздухе, заливаясь смехом:

– ИЗВИНИТЕ! Как поживает ваш папенька? Я ВЫИГРАЛ! Я ВЫИГРАЛ! Я ВЫИГРАЛ!

Жуткие Мятежные драконы беспокойно ворочались во сне.

Мухрюндель с невинным видом порхнул к одной кошмарной куче: вертокруту с вываленным волосатым языком, мозгоеду с жалом, вонзенным в голову несчастного мертвого барсука, и бритвокрылу, который свернулся зловещим кольцом на мелководье, словно затаившийся велоцераптор. Тело его было наполовину в воде, но острые крылья касались берега.

Мухрюндель, весело хихикая, носился вокруг, игнорируя придушенные вопли Иккинга:

– Мухрюндель! Вернись, Мухрюндель!

– О-о! – в восторженном смущении верещал дракончик. – Вы все такие красивые! Как мне выбрать, кто из вас будет моим другом?

Он уселся на зловещий изгиб носа бритвокрылу.

– Где мое печеньице? Вы замужем? Будь моей подружкой…

– Не могу это видеть… – простонал Рыбьеног.

И правда, это было все равно что смотреть, как кролик с энтузиазмом пытается подружиться с тяжеловооруженной кроликоядной коброй.

Бритвокрыл не открывал глаз.

Но медленно, медленно, медленно его челюсти приоткрылись на крохотную-крохотную щелку.

И из зазубренного изгиба его пасти, словно из живота чревовещателя, донесся жуткий, скрипучий, хриплый голосок, который очень-очень тихо пропел:

– Ой, какая славная песенка, – произнес Мухрюндель исключительно потому, что от природы был вежливым дракончиком.

Он вдруг несколько занервничал и смутился. Песнь АлаЯрости славной никак не назовешь.

И вокруг по берегам из пастей других Мятежных драконов, не открывавших глаз, понеслись те же хриплые голоса и присоединились к отвратительному механическому хору.

– Ох, братцы… ох, братцы… – шептал Рыбьеног. – Вот и приехали… плохо это кончится…

Драконы снова запели, на сей раз громче.

ȅ

ЩЕЛК!

Веки бритвокрыла резко распахнулись, глаз бритвокрыла зафиксировался на Мухрюнделе с задумчивостью столь же ласковой и разумной, как взгляд большой белой акулы.

Вертокрут открыл глаза одновременно с бритвокрылом и потянулся длинным, отвратительно толстым и волосатым языком к отчаянно трепыхающимся крылышкам Мухрюнделя в надежде оторвать хоть одно. Извините, но это правда.

Медленно-медленно бездонная пасть бритвокрыла распахнулась до предела. В глубине его глотки, в огненных железах, словно мелкие злые шершни, таились два маленьких ядовитых дротика. И теперь они были готовы вылететь из жуткой пасти…

На сей раз, когда песня дошла до строчки «испепелите людей огнем», бедный глупый Мухрюндель наконец-то сообразил, что дело плохо. Эти драконы оказались вовсе не дружелюбными и не милыми. На самом деле все совсем наоборот.