Лука Витиелло

Я закатил глаза. Меня брак не особо ограничит, в отличие от Арии. А что касается свободы – по большому счету у меня ее никогда и не было. С самого рождения я принадлежу Семье, и ничто не изменит это до самой моей смерти. Семья – единственное, что имеет для меня значение.

Маттео тихонько присвистнул, и я проследил за его взглядом.

В конце прохода стояла Ария, в белом с золотом. Я жадно пожирал взглядом каждый дюйм ее тела, кроме лица, прикрытого вуалью.

Всего на мгновение у меня кольнуло что-то внутри, но я быстро взял себя в руки.

Скудери провел Арию по проходу и поднял вуаль. На короткий миг, прежде чем она отвела глаза, я заметил в них дикий страх. Проклятье! Будь они все прокляты, за то, что силой выдали ее за меня. Но больше всего я проклинаю себя за то, что теперь уже ничто в мире не помешает мне сделать ее своей и оставить себе навсегда.

Я протянул руку, и Скудери вручил мне свою дочь с самодовольной ухмылкой, очень напоминающей ту, что играла на губах моего отца. Ария на меня не смотрела. Она всеми силами пыталась сохранить присутствие духа. Я чувствовал, как ее потряхивает, пока удерживал ее ледяную руку в своей ладони.

Я понятия не имел, что она себе напредставляла.

Священник в белой рясе поприветствовал нас и гостей и начал читать вступительную молитву. По традиции нас должна благословить церковь, но я не верил в Бога. Если бы он в самом деле существовал, вряд ли мы стояли бы сейчас здесь.

– Лука и Ария, – обратился к нам священник. – Является ли ваше желание вступить в законный брак искренним и добровольным? Клянётесь ли вы любить друг друга как муж и жена, пока смерть не разлучит вас?

Любить. Как будто этот брак заключается по любви. Я никого не любил и не полюблю. Любовь – это слабость. Ария чуть сжала пальцы, и я задался вопросом – что, если она глупо верит и надеется на что-то такое? Я буду относиться к ней с уважением, наверное, смогу вытерпеть ее как супругу, но полюбить ее? Мне стало смешно, но я постарался не подать виду. Моя единственная любовь – Семья.

– Да, – произнёс я то, чего все ждали от меня.

«Да» Арии тоже прозвучало твердо. Священник удовлетворенно кивнул.

– Поскольку вы намерены заключить брак, соедините свои руки и заявите о своем согласии перед Богом и Церковью.

Я взял ее за обе руки и повернулся к ней лицом. Впервые после того, как подняла вуаль, Ария посмотрела на меня. Ее лицо было бесстрастным, но глаза не могли скрыть эмоций. В них был страх. Отчаяние. Безнадега.

Внутри вспыхнула ярость.

– Я, Лука Витиелло, беру тебя, Ария Скудери, в жены. Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

Надевая ей кольцо на палец, я старался не обращать внимания на то, как она дрожит.

– Ария, прими это кольцо в знак моей любви и верности. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Отныне она стала моей.

Настала очередь Арии надеть кольцо мне на палец, но у нее так сильно дрожали руки, что мне пришлось ей помочь. Необязательно всем знать, что она до ужаса меня боится. Заметил только Маттео этим его ебучим ястребиным взглядом и ухмыльнулся мне.

– Вы можете поцеловать невесту, – сказал священник.

Ария подняла голову. Она еще сильнее оцепенела, в глазах плескались тревога и смущение. Блядь! Я сжал ее ладони. Зачем – и сам не понял.

Делить этот момент со всей этой шоблой – хуже не придумаешь. Я целовался с кучей женщин, перетрахал их еще больше, но этот первый вкус моей жены… Такой момент я хотел бы смаковать только наедине с ней. Я знал, что и Арии куда комфортнее было бы в более уединенном месте – ну еще бы, ведь этот поцелуй для нее первый.

Ее самый первый чертов поцелуй.

Наклонившись, я коснулся ее губ своими. Почти невесомо. Скорее дыханием, чем прикосновением. И говорить не о чем, но мое тело отозвалось. Ария отныне моя.

Румянец залил ее щеки, и мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы тут же не перекинуть ее через плечо и не отнести в нашу комнату. Я не мог дождаться того момента, когда подомну под себя ее обнаженное тело и войду в ее благословенное влажное тепло. Как будто прочитав мои мысли, Ария содрогнулась, и возбуждение схлынуло, как и не было.

Что, если сегодня ночью она так же будет реагировать на мои прикосновения? Блядь, только не это! Я даже думать о таком не хотел.

Я взял ее за руку и повел к выходу. Мужчины кивали и аплодировали мне. К нам тут же подбежал официант, ловко неся на одной руке поднос с бокалами, доверху наполненными шампанским. Я взял один для себя, второй сунул в руку Арии.

Она обхватила стеклянную ножку тонкими пальцами, но ничего не сказала и даже не посмотрела в мою сторону. Вскоре к нам потянулась с поздравлениями длинная вереница гостей.

Это была сложившаяся традиция, уклониться от которой невозможно, как бы мне ни хотелось промотать вперёд время до нашей с женой брачной ночи.

Ария со сжатыми в тонкую линию губами на бледном лице казалась отстраненной.

Склонив голову набок, я сказал:

– Улыбайся. Помнишь, ты счастливая невеста?

Как будто щелкнули выключателем, на лице Арии возникла маска – счастливая, но совершенно фальшивая. Я глотнул шампанского, сдерживая разочарование из-за того, что она так явно несчастна. Этот брак – не моя идея. Будь моя воля – я бы вообще не женился. Я посвятил свою жизнь Семье, и женщине места в ней нет.

Первыми к нам подошли мой отец с Ниной. Она как всегда держалась на шаг позади него.

Отец положил руку на мое плечо. Он единственный из присутствующих на торжестве был со мной одного роста, и наши взгляды встретились. У нас одинаковые серые глаза и темные волосы. Но на этом сходство заканчивается, если не принимать в расчет нашу склонность к жестокости.

– Лука, мой первенец, – звучно провозгласил он, привлекая к нам внимание гостей. – Сегодня для тебя и для Семьи особенный день.

Я натянуто улыбнулся ему. Он наклонился так, чтобы слышал только я и тихо сказал:

– Сегодня тебе можно только позавидовать. Нет ничего лучше, чем смотреть в глаза женщине, когда она понимает, что ты можешь сделать с ней все, что захочешь. Разрушить тщетные надежды и сломить ее дух и тело. К тому же, у твоей жены такие выразительные глаза! Представляю, как приятно будет увидеть в них ужас.

Что-то темное и жестокое заворочалось у меня в груди, но относилось это не к беззащитной женщине подле меня. Чтобы не выдать себя, я молча улыбнулся отцу еще раз. Отстранившись от меня, отец подошел с поздравлениями к Арии. Он наклонился поцеловать ей руку, а я напряженно замер. Меня отвлекла Нина. Она придвинулась, собираясь поцеловать меня в щеку, и заговорщически прошептала:

– Ох, Лука, эта девочка такая юная и хрупкая. Не обижай ее хотя бы в брачную ночь. Для этого впереди у тебя еще много ночей. Успеешь получить удовольствие.

Кому, как не ей, это знать. Мой отец получал удовольствие, почти каждый день поднимая на нее руку. Я мог бы люто возненавидеть Нину за ее ехидство, но понимал, что это единственная броня, которой она защищается. Наконец, отец и мачеха попрощались, освобождая место для следующих гостей.

По традиции, настала очередь семьи Арии. Пожимая мне руку и обнимая Арию, Скудери выглядел так, будто получал Нобелевскую премию. Затем подошла Людевика, ее мать. Едва взглянув на меня, она покорно потупила взгляд. Так вот в кого Ария. На мгновение показалось, что Людевика хочет что-то сказать. Она с беспокойством смотрела то на меня, то на Арию. Но, тяжело сглотнув, справилась с эмоциями. Подойдя поближе, неожиданно для меня, взяла меня за руки и сказала:

– Ария – послушная девочка. Она не даст тебе повода жестоко ее наказывать, – и добавила едва слышно: – она сделает все, что ты захочешь…

– Людевика, другие гости ждут своей очереди, – резко окликнул ее Скудери, и его жена тут же отпрянула. На прощание бросив на меня умоляющий взгляд, она поплелась за мужем. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что подразумевалось под ее словами. Она умоляла меня не слишком жестоко обращаться этой ночью с ее дочерью. Потому что от таких, как я, милосердия не ждут. Я не стал давать ей никаких обещаний. С этого момента Ария не ее забота. Она моя. Отец, покровительственно стоя в стороне, зорко следил за каждым моим движением.

Он не должен увидеть во мне ни тени слабости. Ни сегодня, ни когда-либо еще.

Следом подошел Данте Кавалларо с родителями. Меня удивило, что первым шел Данте. Явный намек на то, что в скором времени он встанет во главе Синдиката, потеснив своего отца с поста Дона.

В нарушение всех протоколов вместо того, чтобы сначала поприветствовать меня, он с непроницаемым выражением лица поцеловал руку Арии. Я, прищурившись, наблюдал за ним. Когда он, наконец, подошел ко мне, и мы скрестили наши взгляды, в его глазах я увидел ту же настороженность, какую чувствовал сам. Этот брак должен был обеспечить перемирие, но ни Данте, ни я в его хрупкое равновесие не верили.

– Прими мои поздравления в день свадьбы, – ровно произнёс он.

– Позволь поблагодарить за то, что отдали за меня самую красивую девушку Синдиката. Учитывая, что тебе тоже нужна жена.