Звезда Давида

– Нечего тогда и болтать зря, – согласился Тимоха. – Будем сидеть и отдыхать. Сил-то нам треба накопить, ребятки. Да и рыбки охота наловить. Давно не баловались ушицей. А надо бы.

Вечером выкопали яму, сделали заслон, и там Тимоха сварил душистую уху. Все с наслаждением поели, выставили стражу и улеглись спать. У Егора нога чуть успокоилась, и он наконец-то знатно выспался. А утром даже вышел с палкой прогуляться по острову. Лагерь раскинулся шагов на сто. Ушкуи, убрав щегли-мачты, уткнули носы в берег, тоже, казалось, спали.

– Ого! – воскликнул Егор, заметив у костерка знакомую девку, которая в городе просила его не убивать. – Ты с нами?

Девушка с испугом уставилась в лицо Егора. Видно, она его узнала. Сейчас он ей показался вовсе не таким страшным, как в то утро, когда она лежала у трупа не то мужа, не то хозяина. Девушка ничего не ответила, продолжая сидеть и смотреть на Егора.

– Чего вылупилась? – спросил он, уже внимательнее вглядываясь в её лицо. – У кого это ты пристроилась?

Егору показалось, что она плохо его понимает, и не удивился. Вспомнил, как она подбирала русские слова и с трудом их произносила. И он растолковал вопрос помедленнее и терпеливее.

Наконец уразумела и ответила:

– Атаман Хромей я, господин.

Услышав ответ, Егор расхохотался, словно был не на острове в окружении врагов, а на посиделках среди красивых и весёлых девчат. И уже серьёзнее спросил:

– У Ахромея? Ты его пленница?

Её глаза потемнели, она опустила голову и согласно кивнула. Егор же наливался завистью.

– А сам он где?

Она не смогла объяснить и молчала, не поднимая грустные глаза на юношу.

– Эй, Егорка, ты чего пристаёшь к девке? – услышал он голос. Обернулся.

– А что, нельзя? – резко спросил Егор. – Я просто видел её в городе – умоляла меня не убивать. Не думал, что она у нас.

– Атаману не понравится твоё соседство, Егорка. Вали отседова, пока цел. Нога, вижу, ещё не поджила. Убежать не удастся. Иди себе, иди.

Егор ещё раз глянул на девушку. Та не осмелилась поднять глаза. Воин поплёлся назад. Перед глазами стояло испуганное, пришибленное рабством лицо незнакомки. Пожалел, что не спросил её имени. Лишь подумал: «Интересно, откуда она тут взялась? Наверное, рабыней была, издалека привезли».

На следующее утро Егор опять поковылял в ту же сторону, но девушки не увидел. Печально. Он уже давно тосковал по женскому обществу, а по ночам в снах часто виделись девушки в пикантном обличье. Даже думалось, что стоит попытаться завести знакомство хоть с одной такой, что шли с караваном. Их оказалось чуть больше десятка, и он сожалел, что из-за ноги не смог кого-то из них приручить, как атаман Ахромей.

После заката караван тронулся дальше, рассчитывая перехитрить монголов. Шли медленно, жались к левому берегу, подальше от Волги. Хотя и на левом берегу легко повстречаться с монголами. Это даже было намного хуже. Здесь у протоков всегда имелись броды.

Уже на третий день пути им опять пришлось укрыться в зарослях леса на острове, когда разведка донесла о появлении больших отрядов монголов. Явно рыскали по руслу реки, выслеживали хлыновцев. Ахромей передал приказ сидеть тихо, огней не зажигать, а ушкуи спрятать поглубже в камышах.

Нога у Егора заживала медленно, приходилось не расставаться с палкой. Но малую работу делал без возражений. Сейчас рыл могилу для двух воинов, умерших ночью от воспалившихся ран. Закончив работу, отдыхал, дожидаясь, когда принесут покойников. С носильщиками пришли две девки с цветами и крестами. Могилу оформили, водрузили на неё крест, но Егор с вожделением поглядывал на девичьи фигуры.

Одна из девушек, с вздёрнутым носиком и смешливыми глазами, улыбнулась Егору. Он воспрял духом, спросил с улыбкой:

– Кого хороните, девчата? Один, вижу, наш, а кто другой?

– Мы с ним у одного хозяина были, – ответила смешливая, с явным удовольствием улыбаясь Егору. – Хороший был дедушка. Он давно уже в неволе. Говорил, что лет тридцать. Его кто-то пришиб в живот, вот он и помер. Долго крепился. Очень сильным был дедом.

– А ты как здесь очутилась, девка?

– Как все. Татары нас захватили, и я оказалась в Сарае. Меня купил один мурза. Я его наложница была. – Девушка потупила глаза, опустила голову. Лицо стало грустным, и Егору стало жалко девку.

– Меня зовут Егором, а тебя как? Откуда ты?

– Я курянка, Егор. А зовут меня Федорой. Думаю вернуться домой. Там меня уже лет десять ждут. Дождутся ли? – грустно заметила Федора.

– Вот выберемся отсюда, избежим нападения монголов, тогда можно без особого труда и тебе вернуться в родные земли. – Егор ласково смотрел в улыбающееся лицо девушки, и что-то приятное заполнило его грудь. И живот тоже.

– А ты откуда? – несмело спросила девушка.

– Хлыновский я. Но то не моя родина. Да я и не помню её. И не могу вспомнить, где я родился и где мои дорогие родичи. А хотелось бы… Ну ты закончила? Тогда пошли, я пройдусь с тобой.

– А что с ногой? – участливо спросила Федора.

– Монгольскую стрелу поймал в Сарае. Уже поджила малость, да ещё прихрамываю. Никак с палкой не могу расстаться. Вот натрудил лопатой, теперь болит.

– Я могла бы попросить мою подругу. Она умеет лечить всякое.

– Да? – радостно воскликнул Егор. – Когда сведёшь меня? Буду благодарен. И могу подарить что-нибудь красивое.

– Да хоть сейчас, – с воодушевлением воскликнула Федора. – Пошли. Здесь уже всё закончено. – Девушка обернулась к могиле, перекрестилась и пошла. За ней пошла вторая. Она была явно нездорова и выглядела старше на много лет. Звали её Катей. Была она дурнушкой и за всё время не проронила ни слова.

– А что с твоей подругой? Она так ничего и не сказала. – Егор с любопытством поглядывал на женщину и признал, что она совсем не могла никого привлечь.

– У неё ребёнок погиб в городе, – шепнула Федора. – Как-то зацепили саблей.

– Сколько ему было годков?

– Полтора годика. Она очень его любила. Теперь ни с кем не разговаривает.

Разговор прервался. Они пришли в лагерь. Девушка кивнула, приглашая за собой. Егор прошёл шагов пятнадцать и вдруг увидел ту самую девушку. А Федора сказала, обращаясь к ней:

– Гузель, сделай что-нибудь этому воину. У него нога никак не заживёт.

Гузель подняла глаза на Егора, и в них что-то засветилось добротой и даже радостью. Его лицо тоже озарилось улыбкой, и молодой ушкуйник довольно робко поздоровался.

– Так ты можешь боль снять, Гузель? Странное имя.

– Так она узбечка, Егор, – воскликнула Федора. – Там оно обычное.

– А ты глядеть нога, – тут же предложила Гузель, но смотрела не на Егора.

– Я и так постоянно на неё смотрю, – не понял Егор.

– Глупый! – воскликнула Федора. – Она просит тебя показать ногу и рану.

– А-а! – Егор неторопливо стал разматывать грязную тряпку, сняв сапог.

– Надо чисто ткань, – молвила Гузель, внимательно осмотрев рану. – Стрела.