Родственники

– Спасибо, я не пью, – ответил Володя, – и есть не хочу. Может, разрешите мне с Фросей поговорить, чем здесь…

– Нет-нет, – перебил гостя Андрей Антонович, – сначала нужно познакомиться, а потом, с кем хочешь, говори, – и стал наливать в стаканы самогон. – Ты знаешь, как я этого змия делаю: три раза перегоняю, конечно, не всегда, а только для себя и когда надо очень хорошего человека угостить первосортной продукцией.

Володя понял, что хозяин дома хочет похвалиться перед ним изготовленной продукцией, а потому, когда через секунду Софья Александровна положила на стол домашний овечий сыр, хлеб и по два добрых куска омлета, он пропустил стаканчик по настойчивому предложению хозяина. Действительно, продукт был изумительный, тянул градусов до семидесяти. Похвалил Владимир доброе зелье, за что хозяин еще плеснул сначала себе, потом гостю. Владимир ладонью закрыл горловину стакана:

– Нет, спасибо, Андрей Антонович, я больше не буду. Продукт сильный, а конь мой не терпит запаха спирта.

– Ты что, – глядя по сторонам, воровато произнес Андрей Антонович, – у нас в селе не принято гостя отпускать, угостив его одним стаканом, тем более в зятья набиваешься, изволь слушать старших.

Володе пришлось включить задний ход:

– Только не до краев, оставьте для губ место, – произнес он, улыбаясь уже от действия самой водки.

Когда выпили по второй стопке и не успели еще поставить на стол пустые стаканчики, хозяин дома тут же плеснул еще:

– Бог любит троицу, мы с тобой православные христиане, должны уважать православные каноны, – сказал Андрей Антонович, и, кивнув головой, чтобы гость не пропустил, а выпил свою стопку, сам проворно отправил зелье куда надо, стал закусывать.

Володя, выпив и третью стопку, сказал:

– Спасибо вам, Андрей Антонович, за теплый прием. Я поеду домой, приеду завтра, если вы разрешите, сегодня я разговаривать ни с кем не буду. С запахом самогона перед красавицей девушкой оказаться не хочу, – он встал и направился к выходу.

– Приходи, приходи, молодой человек, лично я буду рад, – ответил хозяин дома и тоже встал, чтобы проводить Володю. Проводив его за забор, Андрей Антонович вернулся домой. Софья Александровна в этот момент убирала со стола бутылку, на дне которой еще осталось немного водки.

– Оставь, Софьюшка, не уноси бутылку, допью. Что-то аппетит у меня разыгрался, кусочек сыра тоже оставь.

– Не много ли будет, Андрюша, в последнее время ты часто стал увлекаться этим, ищешь повод, чтобы лишний стакан употребить, – наводя на столе порядок, произнесла жена, потом сразу спросила:

– А что за молодой человек был? Симпатяга. Откуда он, чего хотел? Вот бы такого парня нашей Фросе найти.

– А что, парень как парень, чем он лучше других, – сердито смотрел на жену Андрей Антонович и вдруг, не докончив мысль, поменял тему. – Ты в последнее время много говорить стала, зубки прорезались, уж в своем доме и сто грамм с гостем выпить нельзя. Лучше будет для тебя, если поменьше заметишь, как в бутылках содержимое уменьшается…

– Ну ладно, ладно, ты лучше о госте расскажи, чего хотел-то он, – перебила Софья Александровна мужа.

– Не скажу, раз ты из мухи делаешь слона. Выпили сто грамм, можно подумать, целый чан вина опрокинули. Парень из Джиниси был, приехал жениться на нашей дочери…

– Как на нашей дочери жениться? – перебила удивленно хозяйка дома. – Фрося! Фрося! Иди-ка сюда!

Через секунду вошла Фрося с книжкой в руке.

– Чего, мам, ты меня звала?

– Да. Ты этого парня знаешь? – сердито, прокурорским тоном спросила Софья Александровна свою дочь.

– Какого парня? – сделала непонимающий вид Фрося.

– Да этого, который на коне уехал только что.

– Да, мам, вчера познакомились. Он тут проезжал, попросил воды попить, я ему и принесла. А что, не надо было воды давать?

Мать продолжала:

– И вы не познакомились, он тебе не назвался?

– Назвался. Как Ленина, сказал, меня зовут – Владимир Ильич.

Все члены семьи засмеялись.

– И все? Зачем сегодня он приезжал, не знаешь? – допытывалась мама Фроси.

– Знаю, мам, сказал: приеду, с твоими родителями познакомлюсь. Я думала, вы его проводите, не станете разговаривать, а вы с ним водку пили.

– Цыц! Не твое дело, с кем мы самогон пьем, – вмешался отец, обидевшись на замечание дочери. – Ты что, вчера его домой пустила? В наше отсутствие? – грозно смотрел на дочь Андрей Антонович.

– Нет, зачем же, он за забором на коне был.

– Ладно, ладно, – вдруг примирительно произнесла Софья Александровна, – чего мы расшумелись зря. Скажи, Фрось, вчера этот парень больше ничего не сказал?

– Нет, – ответила Фрося, – сказал, приеду, познакомлюсь с твоими родителями…

– Да это ты говорила, – перебила мать девушку. – Больше ни о чем разговор не вели? – настойчиво допытывалась она.

– Да нет же, воды выпил и уехал…

– Куда? – перебила снова мама дочку.

– В сторону Хандо.

– А откуда ты это знаешь? Это он сам сказал тебе?

– Ничего не говорил он мне, увидела через забор, как поехал в гору в сторону Хандо…

– А-а-а, ну ладно, ладно, ты это говорила уже, – вновь перебила хозяйка свою дочь. – А ты, Андрюш, с чего взял, что он жениться хочет на нашей Фроське? – грозно взглянула на мужа Софья Александровна. – Сам придумал?

– Нет, он сказал. Чего глупости болтаешь, – обиженно произнес муж.

– А как он сказал, какими словами, можешь повторить?

– Да что ты так ведешь себя. Что наша дочка – косая, хромая, дура, что ли? Такую красавицу, как она, мигом заберут, не успеешь оглянуться, – недовольно, не глядя на жену, буркнул хозяин дома.

– Не говори, Андрей, прекрасно знаешь, красивые девушки в основном, особенно в наших краях, попадаются шалопаям, полубандитам и дуракам. Сейчас время такое, девушек пруд пруди, сам знаешь, война не пожалела, скосила многих наших парней. Выдать дочь за нормального парня – мечта многих родителей. Ты, Андрей, не мешай нам, девочкам, мы с Фросей сами здесь разберемся. Ты лучше иди во двор, корова должна сейчас прийти, да и кур надо в хлев запустить, ты открытой оставь дверь хлева, птицы сами зайдут…

– Хорошо, хорошо, учительница, любишь нотации читать, как малым детям, – вставая с места, недовольно высказался Андрей Антонович и вышел на улицу.

В тот вечер мать и дочь долго разговаривали. Софья Александровна убеждала дочку, которой и без того Владимир Габо понравился так, что она могла бы любую мечту отставить в сторону, лишь бы быть вместе с ним. В глубине души Фрося даже подумала, что пошла бы за ним даже на неделю куда угодно. Подумала так и сама испугалась своей, настойчиво кружившей в голове, мысли. «Что же это такое, никогда я о парнях так не думала, неужели я тоже влюбилась? А почему нет, если он может с первого взгляда влюбиться, почему я не могу» – рассуждала молодая девушка под монотонное нравоучение матери, слова которой до нее не доходили.

– Ты поняла, Фрося? Парень он, сама видела, красивый, выдержанный, серьезный, основательный. Отец говорит – и не глупый, так что не отфутболь его, – учила уму разуму свое чадо Софья Александровна. У Фроси самой с каждой минутой все больше мысли становились заняты этим, неожиданно ворвавшимся в ее жизнь симпатичным парнем, а мама своей агитацией подливала еще больше бензина в пожар, охвативший девичье сердце. Семнадцатилетнюю барышню начало охватывать такое волнение, что книга перед глазами казалась чистым листом, на котором должна она написать письмо любимому. Не читалось, не думалось о науках, уже и учебу в институте, куда хотела поступать днями назад, девушка стала подвергать сомнению. А надо ли учиться? Для чего вообще учатся люди? Лучше с любимым человеком быть вместе, чем кто знает, где учиться. В голову Фросе полезли мысли о любви, и ее планы по поводу продолжения учебы в институтах и университетах поменяли свою окраску. Дело в том, что Фрося Андреевна Сатирова окончила Цалкскую среднюю школу месяц тому назад и готовилась поступить в Курский медицинский институт. В селе Авранло в то время средней школы не было, а в Цалке у Фроси жила тетя, потому ее и определили родители для окончания школы туда, хотя средняя школа была тогда и в Джиниси. Определяя дочь в Цалку, родители полагали, что раз девочка в Авранло окончила восемь классов на одни пятерки, пусть и школу окончит в самом районном центре. Все-таки там и педагоги более сильные, да и жить где есть, а не отмерять шагами каждый день расстояние от Авранло до Джиниси. Хотя и не так далеко туда – коротким путем в хорошую погоду километра четыре, но все равно, тяжело пешком идти, особенно зимой. Тетя даже не стала слушать брата своего, то бишь отца девочки, который выразил мысль не обременять своими проблемами сестру, а сказала тоном старшей родственницы: «Ты помолчи, не тебе ходить туда-сюда каждый день. Не беспокойся, не проест она меня, что моим детям буду готовить, то и ей». Так и порешили, и вскоре Фрося оказалась в Цалке. Родители, конечно, помогали: в две недели раз отвозили харчи, то яйца, то мясца и так далее. Ученицей Фрося была изумительно смышленой, получала по всем предметам одни пятерки. Проучившись две четверти, далее она в конце каждой четверти от всех учителей получала отличные отметки автоматически: те уже хорошо знали, что Фрося не может не выучить уроки. Когда через год, окончив девятый класс, Фрося приехала домой в Авранло, то познакомилась со студенткой Курского мединститута Надеждой Эминовой. Та была уже на четвертом курсе, а Софье Александровне приходилась племянницей. От Надежды юная школьница узнала о Курском мединституте и загорелась желанием стать его студенткой, готовилась серьезно и основательно, биологию из рук не выпускала. Вот-вот ждали получения аттестата зрелости, а затем девушка собиралась поездом поехать в город Курск, где ее должна была встретить двоюродная сестра Надя Эминова. А там – сдача документов, консультации, экзамены и студенческая милая пора. Однако парень из Джиниси – Володя Габо – спутал все мысли юной барышни, и она стала думать не о том, как на отлично экзамены сдать, а о том, когда же приедет на своем неспокойном коне милый сердцу молодой человек из соседнего села. И он приезжал. Три дня еще приезжал Владимир Габо к своей возлюбленной, на четвертый день прислал сватов, а через неделю сыграли два села пышную, шикарную, громкую, веселую свадьбу. На столах в те далекие, тяжелые для страны годы, было всего вдоволь, особенно квашеной капусты, вареной картошки и баранины. Илья Пантелеевич на свадьбу сына двух баранов на мясо пустил и достал много самогона первосортного, из ячменя изготовленного им самим, между прочим, самым знаменитым в здешних местах умельцем гнать удивительно хорошее зелье. Многие приходили к Илье Пантелеевичу и консультировались, как получить качественный продукт. Он знал какой-то особый рецепт, добавлял туда еще кусочек коры дуба, и его водка, мягкая, коньячного цвета, шла как лимонад, за милую душу, и никогда по утрам голова не болела. Говорили, что Илья Габо знает особый секрет, добавляет еще что-то, и оно нейтрализует все сивушные масла.

Конечно, в те далекие строгие советские времена водку гнать не так-то просто было, но в здешних местах не было принято гнать водку для продажи. Редко кто водку-самогон продавал. Самогон гнали только для себя, для нужд семьи: отметить праздники, угостить друзей, самому перед обедом или ужином пропустить стаканчик-другой и так далее. Словом, свадьбу сыграли Володе и Фросе отменную, оба села – и Джиниси и Авранло – долго говорили об этом торжестве и в разговорах отмечали, что если и делать свадьбу, то именно такую: веселую, пышную, многолюдную и с обильными яствами.