Sofiko. Танцевать на перепутье

Sofiko. Танцевать на перепутье
Константин Викторович Горшков

В книге раскрывается история человека, который поставил себе цель научиться танцевать парные танцы, такие как сальса и бачата. Это описание одного из возможных путей в танцевальную тусовку. Здесь есть схемы занятий, методы тренировок, философия парного танца.Эта книга позволит познакомится с танцевальным миром и даст возможность освоить простые техники для изучения танца. Будет полезна тем людям, кто только попал в танцевальный мир или хочет это сделать.История от лица Константина, которую он рассказывает внучке. Лет в 30 дед оказался на перепутье дорог без работы, жены (развод), семьи, с конфликтом с родителями. И он решил начать все заново. Вспомнил свою детскую мечту: научиться танцевать. На своем пути он встречает людей, каждый из которых становится ему своеобразным учителем. Дед рассказывает свою историю внучке, попутно обучая ее танцам и направляя по жизни. Где все происходит: в Испании, куда дед переехал со своей женой еще лет в сорок.

Константин Горшков

Sofiko. Танцевать на перепутье

Глава 1

Весенний апельсиновый ветер или «Basico»

– Я покончу с собой! Устала, ненавижу, – старик сидел на кухне и пил чай, когда эти слова пролетели где-то в коридоре и взметнулись наверх. Сначала хлопнула дверь внизу, затем – наверху.

Через минуту на пороге кухни появилась женщина лет сорока. Светлые волосы выбились из хвоста, в глазах не было ничего, кроме желания сделать ровно то же, что услышал мужчина.

– Привет, пап, – сумка полетела в угол кухни, сама женщина прошла к раковине и набрала воды. Вздохнула. – Ее не пригласили на выпускной. И даже объяснили почему.

Старик молча смотрел на дочь. Они были похожи: оба невысокие, поджарые – словно по ним снимали мерки для эталонов. В футболке и джинсах он не выглядел на свои восемьдесят. Улыбка не сошла с его лица и на этот раз.

– И как же? – голос был тихим.

– Он, мелкий мерзавец, сказал, что она «не вышла фигурой», и поэтому он не будет танцевать с ней. А еще ее приняли в универ, – женщина выдохнула, переместилась к холодильнику и изучила его изнутри. – Еду закажу. Будешь ризотто? Пап?

Но папа уже поднимался к внучке.

Он не стал церемониться и сразу вошел. Девушка сидела в кресле напротив двери, поджав ноги. При виде вошедшего старика она вновь зарыдала:

– Уйди, я все равно покончу с собой. Вы мне не помешаете, – она размазала слезы. – Уходи.

Дед же молча закрыл дверь и прислонился к ней. Сложил руки на груди и попросил:

– София Константиновна, встань, пожалуйста, в центр комнаты. И кричать бесполезно на меня, – он вынул слуховой аппарат и положил его в карман.

Минута ушла на то, чтобы София наконец поднялась, подошла к деду и вернула устройство на место.

– О, ты что-то сказала, дорогая? – старик ожил словно только что включенный робот.

Слабое подобие улыбки всколыхнуло губы девушки. Она встала под лучи испанского солнца и оказалась почти в центре просторной комнаты. Дед внимательно ее разглядывал, будто выбирал себе спутницу жизни. Ну, или хотя бы домработницу в надежде поразвлечься с ней.

– Ну да, не Дюймовочка. И волосы как у матери. И руки – отца. А где он, кстати?

Через секунду София лежала на кровати и содрогалась от рыданий. Дед же спокойно прошел к креслу, придвинул к кровати и сел.

– Я обижен! – он действительно поднял голос. – И возмущен. Почему я не могу оценить свою родную внучку, единственную, а какая-то мелочь может? Нет, ну почему, не понимаю.

Минут пять-семь оба молчали. Только подросток иногда всхлипывала и шмыгала носом. Затем повернулась к старику.

– Деда, это было обидно, – София села на кровати и повернулась к старику. Спокойный ровный голос, словно диктор готовится продолжать читать новости.

– И мне обидно, когда на реплики какого-то молокососа моя любимая внучка так реагирует, – старик от возмущения стукнул кулаком по подлокотнику и вновь сжал пальцы в замок. – Так… так непонятно как.

– Ну просто… – София явно подбирала слова. – Просто он видел мое последнее выступление. Ну, в кружке, помнишь, говорила?

Дед кивнул и улыбнулся.

– Я там упала. Запуталась. Это все так… так не для меня. Вы вон какие с мамой. А я. У меня ничего не получается, – девушка готова была заплакать, но сдержалась в последний момент. Лишь глаза покраснели от напряжения и возмущения.

Дед склонил голову и прищурился.

– Ты упала, он увидел, и поэтому ты решила, что недостойна его? Я правильно тебя понял, внучка? – голубые глаза деда смотрели на Софию. Та подернула плечами.

– Ну. Ну там еще Мари появилась. Ну, я запуталась, – и девушка упала на спину.

Дед поднялся и вышел на середину комнаты. Внучка повернулась на бок и стала наблюдать. Старик достал телефон, попробовал что-то найти, но в итоге сдался и протянул его внучке: «Очки на кухне забыл. Найти свою любимую».

Глаза Софии заблестели. Ей понадобилось несколько секунд.

Комнату заполнила музыка бачаты.

Пританцовывая и четко выдерживая ритм, дед начал передвигаться по деревянному полу. Он едва касался его ногами. Этот небольшой, но затейливый футворк вывел девушку из плена сумрачных мыслей.

К вечеру девушка успокоилась и даже поужинала. Переводя взгляд с одного взрослого на другого, она с нахмуренным лбом ела заказанную лазанью. Ризотто мама решила отложить и как-нибудь приготовить сама. Через пару дней к приезду мужа, например. Дед едва притронулся к еде: он ковырял поджаренный слой из сыра и задумчиво смотрел в окно. Там же, несмотря на сумерки, казалось, неопытный художник запнулся и выронил палитру с красками. Весна в Валенсии была яркой и насыщенной во всех смыслах.

Дом постепенно тонул в окружении зацветавших апельсиновых деревьев, а запах вытаскивал из памяти лучшие моменты, от которых иногда начинало щипать в уголках глаз.

– Соф, ты определилась с направлением? – перед мамой на тарелке вместо лазаньи была овощная нарезка.

– Нет, – едва успев прожевать, ответила девушка и повернулась к деду. – Дед, почему Испания?

– Нам тут было хорошо. Мы решили остаться, – старик посмотрел на внучку. Улыбка была его вечным спутником, только иногда уголки губ немного уставали.

– Вот так просто? В незнакомой стране? – София отодвинула пустую тарелку и промокнула губы салфеткой.

– Да, просто так. Почему нет? – дед пожал плечами. – Если хочешь, надо делать. Особенно, если тебя поддерживают.

Женщина глянула на отца, поднялась и начала неспеша убирать посуду. Старик же продолжил:

– Знаешь, я понял это слишком поздно, но хорошо, что это случилось в принципе. Надо самому нести ответственность за свою жизнь, тогда все сложится, как хочешь. И преград почти не будет, – дед запнулся. Прокашлялся. – Ладно, будут, и много, но ты одолеешь, потому что обещал сам себе.

Он посмотрел на дочь – та укладывала тарелки в посудомойку. Затем глянул на внучку – та зевала, но смотрела на деда во все глаза. Он слегка хлопнул по столу ладонями, поднялся и закрыл тему:

– А еще мысли материальны – главное идея. Всё всегда начинается именно с неё. А теперь по домам.

Через неделю сцена повторилась. Никто из взрослых не мог понять, как унять это бесконтрольное и беспокойное буйство. Мама пару раз попыталась что-то сказать типа: «Доча, все получится, еще два месяца до выпускного, лучше к экзаменам готовься», но это лишь злило Софию еще больше. Дед также пару раз попытался помочь, показывал видео, она повторяла, зажигалась, но с тренировки все равно прилетала злой, с красными глазами и шмыгающим носом.

Дед не выдержал. Утром, пока мама наводила красоту, он позвал внучку в сад. Они шли вдоль аллей с аккуратно высаженными деревьями и дышали наступающим летом. Было слышно, как кто-то ползает по земле. Солнце кидало в них свои разгорячённые шарики света.

– Знаешь, этому саду сорок с лишним лет. Я его посадил, когда еще твоей мамы не было. София наморщила лоб и посмотрела на старика. Дед же продолжил: – Да. Мы с бабушкой купили этот участок на деньги, которые собирали несколько лет, работая без выходных и хватаясь за любую возможность. Не смотри так, естественно, легально. О чем мы тогда думали и, главное, чем – до сих пор не пойму.