Во власти Золотого Бога

Сорокин остался у костра, ждал, пока угаснут ещё тлеющие угли, и думал о чём-то своём.

К Черкашину опять вернулась мысль о «золотой» цепочке. Ведь должна же быть какая-то связь! Должны же они передавать, например, о том, что груз готов к отправке? Должны! Дата, время? Или настолько всё отлажено, что перебоев не бывает? Нет, такого не может быть. Значит, рация!

Геологи, метеостанция, заготконтора. Другой связи в Понырях нет. И вертолёт раз в месяц! А почему бы нет? Хотя, тут сложности в доставке – лишние глаза, лишние волнения! Нет, вертолёт отпадает.

У геологов Фросин и Зубов, на метеостанции Уварова и Соловьёв, в заготконторе Двигун. Кто-то из этих пятерых и выходит на связь, когда нужно переправить металл на Землю!

Но самое важное сейчас другое: место, где происходит та самая добыча песка, возможно, и его переплавка в небольшие слитки. Вот и получается, что есть ещё люди, о которых пока ничего неизвестно. Это, так сказать исток, начало ручейка, по которому течёт драгоценный металл мимо закромов государственной казны.

Мысли стали путаться, и Черкашин почувствовал, что засыпает. Только ему теперь казалось, что ниточку, которую он искал все эти дни, всё-таки нащупал….

6. Команда

Поиски, как и ожидал Черкашин, результатов не принесли. Словно в воду канул Холодов. Если и были изначально какие следы на берегу, то влага и ветер сделали своё дело.

Вернулись вчера под вечер. Искусанное мошкой тело зудело, а ноги, непривычные к такой долгой ходьбе, отказывались повиноваться. Охотники посмеивались, конечно, но Черкашин на них не обижался: каждый выполнял свою работу.

Сегодня должен вернуться Кузьмин, доставить документы.

Черкашин попытался сесть на раскладушке и ойкнул. Вот, зараза, совсем на квашню стал похож! Ну, ты даёшь, Николай Иванович! Дотянулся до тумбочки, взял термосок. Чай почти остыл, но по жилам побежала живительная влага.

Так, что ты упустил, Николай? Уварова заходила в палатку завхоза? Заходила! Надо узнать зачем. Если она коллега, то пора раскрываться. Теперь Соловьёв…. Информации пока по нему «ноль» – Уварова как-то умело увела разговор в сторону. По геологам…. Геолога Самсонова он так и не видел, тот сидел на своём участке и занимался какой-то «важной» работой. Какой? Что это за работа такая, от которой нельзя оторваться, зная, что пропал человек, и в Понырях работает следователь?

Обязательно завтра же надо отправиться к местам работ Самсонова и Демидова. Тем более, насколько знал Черкашин, это не так далеко.

Он вспомнил таёжную прогулку и чуть не взвыл. Опять!

Снова лёг на раскладушку и почти задремал, но где-то вдалеке послышался шум лодочного мотора. Ну, вот и Кузьмин!

Майор радостно заулыбался, увидев выскочившего на берег Черкашина:

– Добрый день, Николай Иванович!

– Привет, привет, друг мой сердечный! – Черкашин пожал руку участковому.

– Заждался, поди?– довольный встречей Кузьмин протянул толстую папку, скрепленную сургучовой печатью, – Нам такие не присылают, всё больше на одном листочке!

– Сейчас место тебе в моей палатке оборудуем, чайник поставим! Да, как он? – Черкашин кивнул на Двигуна, который, привязав лодку, стоял растерянно на берегу, не зная, что делать дальше.

– Нормально! – Кузьмин обернулся к Двигуну, – Домой давай, Матвей Егорыч! И спасибо!

Двигун махнул рукой, взгромоздил на плечо лодочный мотор и побрёл по тропинке к заготконторе.

«Сотруднику Комитета Государственной Безопасности майору Черкашину. Предоставленная информация является совершенно секретной и подлежит уничтожению сразу после ознакомления.

Предлагаем использовать участкового Кузьмина в качестве помощника, предварительно оформив расписку о неразглашении.

В расследовании разрешается использовать агента, поскольку дальнейшее его пребывание на участке считаем нецелесообразным.

Данные на всех лиц, прямо или косвенно связанных с окружением Холодова, прилагаются.

Начальник отдела НДОДМ краевого КГБ подполковник Вельяминов».

– На, Сергей, подписывай! – Черкашин подвинул листок Кузьмину, и внезапно подумал, что впервые назвал участкового по имени, – Не удивляйся, Сергей Макарыч, все данные здесь! – следователь похлопал по папке.

– Что это?

– Расписка о неразглашении….

Они просидели до самой ночи. Узнав о настоящем задании Черкашина, Кузьмин довольный ходил по палатке и хитро посматривал на товарища:

– Я ведь раскусил тебя сразу, Николай Иванович! Помнишь наш разговор?

– Помню. Считай это моей промашкой! А теперь давай думать, товарищ майор, думать! – перешёл на другую тему Черкашин.

То, что на перекатах появилось новое зимовье, наводило на определённые мысли. Скорее всего, перевалочная база. Почему на «быке»? Обзор, товарищи, обзор! Это ж на километры по обе стороны реки!

Вот туда-то и отправился рабочий Холодов, загруженный « под завязку» драгметаллом. Где грузился? На данный момент этот вопрос являлся самым актуальным.

Зубов? Прикинувшись этаким добрячком, довольно легко добиться того, чтобы тебя воспринимали за своего. Вполне подходит на роль «кладовщика», коим, по сути, и являлся официально. Ай да Валерий Павлович!

Теперь нужно было найти своего агента. Черкашин понимал, что тот уже получил информацию о своей «расконсервации» и постарается выйти на следователя.

Утром Кузьмин в сопровождении рабочего отправился на участок геолога Самсонова. Скрытный какой-то товарищ, подозрительный! За всё время расследования ни разу не появился на базе, да и Фросин с Зубовым дали о нём довольно скудную информацию.

Из документов, полученных Черкашиным, следовало, что Самсонов в экспедиции работает с самого начало её основания, очень держится за Сыртынский участок, не доверяя разведку никому. Информации о каком-либо нарушении закона в предыдущие годы нет.

Сам же Черкашин решил заняться Уваровой. Но не дошёл. Его окликнул один из промысловиков.

– Сорокин? – прикрывая глаза от солнца, удивился майор.

– Он самый, Николай Иванович! Да не смотрите на меня так, показать кое-что хочу. Давайте ко мне зайдём, всё поймёте!

– Что-то пусто у Вас, – сказал Черкашин, едва переступив порог дома охотника, – Есть же, насколько я знаю, жена, дети….

– А, Вы про это…. – усмехнулся Сорокин, – Жена ещё до Вашего приезда к детям уехала. Лето ведь! Они у родителей в Новосибирске.

– Понятно…. Так что там у Вас?

– А хотите кофе? У меня настоящий, растворимый! Здесь все чай пьют, а я кофе люблю. Так как?

– Давайте! – согласился Черкашин.

Сорокин ушёл на кухню, а майор обвёл взглядом комнату. Пара картин неизвестных художников, тяжёлый некрашеный стол, большая русская печь, сложенная, вероятно, уже очень давно. Интересно, как тогда кирпич завозили? Какое-то несоответствие. Вроде, и ничего лишнего, а что-то упрямо лезло прямо в глаза, чего Черкашин ещё не видел. Ружьё! Ну, конечно, ружьё! У всех, кого посетил майор, на стенах висели карабины и ружья. Здесь ружья не было! Как же так получилось, что в этом доме он в первый раз?

– Давно в промысловиках? – крикнул Сорокину майор, но тот уже появился в дверях, неся две чашечки с кофе.

– А что Вы слышали о Золотом Дялунче? – вопросом на вопрос поинтересовался Сорокин, присаживаясь возле майора.