Во власти Золотого Бога

Хотите, расскажу теорию происхождения местного золота?

– Хочу!

Фросин оживился:

– Горные слои, подверженные в течении долгого периода времени влиянию сырости, морозов, угольной кислоты, со временем выветривались и рассыпались, причем вода понемногу уносила их из возвышенностей в долины.

Действию стихий легче поддавались сланцы, песчаники, и другие более мягкие породы, почему более твердые кварцевые жилы обнажались и нередко торчат на поверхности земли в форме каменных стен или, вернее, валов. Но и кварц, хотя и медленно, тоже подвергается выветриванию и рассыпается, уносится в долины или в форме отдельных камней, или мелкого песка. С разложенными кварцевыми жилами, заключающими в себе золото, последнее тоже уносилось в долины.

По дороге, вода осаждала более тяжелые частицы ближе, а более легкие уносила дальше, производя этим как бы классификацию минералов по их тяжести. Золото, которое в 19 раз тяжелее воды, тогда как кварц тяжелее воды только в 2,6 раз, оставалось на дне в течении и отставало от других, уносимых водой частиц. При этом происходила сортировка самого золота, так как более крупные его частицы оставались в вершинах рек и источников, а более мелкие уносились дальше.

В настоящее время более крупное и более чистое золото находится у самих гор, в вершинах источников, причем там, где склон течения был крут, особенность эта выступает резче. В вершинах долин попадается также золото более шершавое, так как частицы гладкие легче уносились течением.

– Вы мне целую лекцию прочитали! – улыбнулся Черкашин.

– Да, из диссертации, – вздохнул геолог, – которую так и не защитил….

– Из-за Волошина?

– Из-за него….

– А после всего не было соблазна здесь золото поискать, а вдруг?

– Основная задача уголь, а золото…. Нет, не было! – мотнул головой Фросин, – Если кто для себя задумал намыть – намоет!

Допрос остальных членов отряда тоже ничего не дал. Только заметно нервничал завхоз Зубов. С ним Черкашин решил провести отдельный разговор. А потом надо было непременно навестить метеорологов, встречу с которыми он откладывал в последнюю очередь. Да и местность ещё раз прочесать надо бы! Придётся опять привлечь промысловиков.

Черкашин сидел на берегу Нидукана и ещё раз прокручивал в уме весь прошедший день: отлёт Волошина, слова Кузьмина, допросы, ответы…. И ни единой ниточки, ни единой!

– Дяденька! – услышал следователь.

Посыпалась галька.

За спиной стоял парнишка лет пятнадцати:

– Я Тимошка, сын охотника Нефёдова!

– А, ну, садись, Тимофей! – Черкашин удивился и непроизвольно подвинулся, – Ты ко мне?

– Да, – Тимошка присел и оглянулся: не видит ли кто!

– Чего ты? – опять удивился следователь.

– Я видел тогда его, ну, пропал который!

– Ну?

– Он с той стоял, и они спорили о чём-то!

– Да с кем « с той-то»? – не выдержал Черкашин.

– С той, которая на метеостанции! Спорили-спорили, а потом он закинул рюкзак на плечи и пошёл вниз по Нидукану.

– Ты не путаешь, парень?

– Нет, вниз пошёл, вон туда! – Тимошка показал пальцем в сторону, куда сегодня утром отбыл участковый Кузьмин в лодке сторожа заготконторы Двигуна.

– Спасибо, дружище, помог!

Они поднялись, и Черкашин потрепал парнишку за русые локоны:

– Не жарко?

– Да не! Осенью всё-равно состригут!

– Тимофей, а куда пошла та женщина с метеостанции после того, как с пропавшим рассталась? – уточнил следователь.

– Куда… Кажись, к геологам и пошла! Ну, да, к ним! Вон в ту палатку!

Это был склад, палатка завхоза Зубова.

3

. На берегах реки таёжной

Нет, не следователь Черкашин Николай Иванович, не следователь, да и не был им никогда! Кадровый сотрудник Комитета Государственной Безопасности майор Черкашин великолепно играл несвойственную ему роль. Так уж получилось, что после увольнения из армии, где основные годы своей службы он провёл в должности начальника особого отдела воинской части, вновь вернулся к тому, с чего начинал аж с конца шестидесятых!

Черкашин вспомнил, как после увольнения всё пытался понять: что же дальше? Демобилизовался сам, в госпитале провалялся едва ли не месяц, восстанавливаясь после одного нелепого и мистического случая в якутской тундре. Вспомнил, как в штабе округа,  комиссия, словно книгу читала поданный им рапорт о мистическом происшествии, которое он расследовал. Полковник Ребров, покачивая головой, всё чаще посматривал на главного врача окружного госпиталя. Туда его и отправили позднее подлечить нервы, а затем и вовсе поддержали тему увольнения из рядов Советской армии, едва Черкашин изъявил такое желание. Было жалко себя, и обидно, что не поддержали, не поняли, даже для вида не попытались уговорить остаться! Хотя…. В то время не могло быть в СССР никакой мистики! А самые упорные проходили курс лечения в госпиталях да психбольницах. Он оказался умнее и не стал настаивать на своих выводах. Просто ушёл от всего этого.

Демобилизовавшись, Николай Иванович перебрался в Красноярск и днями бродил по городу. Поскольку его прежняя должность была в штатном расписании Комитета Государственной Безопасности, не покидала надежда, что майор Черкашин ещё нужен, ещё пригодится и может принести пользу государству.

А потом раздался звонок, которого Николай Иванович так долго ждал. Звонили из краевого Управления КГБ и просили явиться для важной ему встречи. Вот здесь он и встретил подполковника Вельяминова, того самого Мишку Вельяминова, своего однокашника по Высшей школе КГБ.

Вельяминов пригласил Черкашина домой. Они проговорили всю ночь. Сидели на кухне, пили настоящий коньяк и говорили, говорили…. Несколько раз просыпалась Мишкина жена, заходила на кухню и, улыбаясь, всё качала и качала головой.

– Жена, дети? – спрашивал Мишка.

Черкашин грустно вздыхал и тёр свои начинающие седеть виски:

– Нет никого, Миша, представляешь? Едва попал в госпиталь после того случая, как жена собрала вещички и была такова! Потом на развод подала, ну, а я, если честно, не особо-то и сопротивлялся. Она ведь со мной даже на Север не поехала, все эти годы в городе прожила. Как-то затухло всё со временем, стёрлось: и любовь, если была, и желание, чтобы кто-то был рядом…. Благо детей мы так и не завели, оттого и потери, наверно, никакой не чувствую!

– Квартира?

– Да, купил двушку кооперативную. Вот обустраиваюсь!

– Думаю, Коля, это дело придётся немного отложить на потом….

С этого момента и стал Черкашин сотрудником краевого Отдела КГБ по незаконной добыче и обороту драгоценных металлов. В коллективе прижился, начальство приняло, благо, рекомендация Вельяминова стоила многого. Провёл несколько успешных операций и в составе групп, и самостоятельно. Жизнь вошла в свою колею, а здесь и дело в Понырях подвернулось!