Третий брак

Третий брак
Константин Томилов

Православное правило построения правильного шестиугольника:Берутся 2 изломанных на куски, искромсанных дьяволом, отчаявшихся Души Человеческих и Божьим Промыслом устроится их Спасение.

Константин Томилов

Третий брак

Посвящается Шельдяевой Любе

"Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что? значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию"

(Мф.9:12-13)

Геометрия Любви (предисловие)

Православное правило построения правильного шестиугольника:

Берутся 2 изломанных на куски, искромсанных дьяволом, отчаявшихся Души Человеческих и Божьим Промыслом устрояется их Спасение.

Отрезок AB

– У меня времени мало, так что давайте сразу к делу, – проговорил крепкий коротко стриженный, скромно одетый тридцати пятилетний мужчина присаживаясь за столик к ожидающему его визави.

– Серьёзно? – притворно удивился криминальный авторитет примерно того же возраста и телосложения, – ну, простите ради Бога, что отнимаю у Вас, Александр Николаевич, такое драгоценное для Вас время, – ухмыльнулся снимая тёмные очки и засовывая их в нагрудной карман дорогого английского костюма.

– Конечно серьёзно, – угрюмо буркнул в ответ честный мент, – если у Вас, Виталий Николаевич, на этом всё, то разрешите откланяться…

– Ты, майор, не гони, – обиженно рыкнул пристально глядя на поднимающегося со стула оперативника его извечный враг, – можешь конечно сейчас уйти, но придётся прийти завтра, а потом послезавтра и после послезавтра, до тех пор пока мы не поговорим. Ты ж против начальства не попрёшь, а ОНО тебя посылать ко мне будет, потому что…, ну сам понимаешь почему.

– Понимаешь, понимаешь, – глухо прорычал в ответ "волкодав", опускаясь на стул и ворочая головой из стороны в сторону, как бы стараясь избежать пристально нацеленного на него взгляда.

– Ну вот и хорошо, – удовлетворённо проговорил "смотрящий по городу", – ты, Александр Николаевич, хочешь верь, хочешь не верь, но ты у нас, у серьёзных людей, про всякую шантрапу я не говорю, "в уважухе" на самом то деле…

– Может с самом деле, покороче, без комплиментов…, ради Бога?

– Как скажешь, начальник! – пожал плечами и заулыбался вор, – в общем, тут такое дело, у меня дружок был, Сергей Алексеевич Коротаев, – встретился взглядом с напрягшимся собеседником, – знаешь такого? Конечно знаешь! И когда его грохнули и за что, тоже знаешь. У него жена осталась. Её знаешь?

– Нет, – отрицательно мотнул головой майор.

– Ну нет, так нет, на нет, как говорится и суда нет, – продолжил "правильный вор", – её сейчас "прессовать" начали "конторские" совместно с "прокурорскими". Пару, тройку лет назад всё нормально было, а сейчас кое-кто из старых, с которыми договорённости были, поуходили, а новые до её "бабла"…, короче "ручонки чешутся"…

– Так, а я то здесь причём?! – ошарашенно вскинулся Александр.

– Да я и сам не понимаю ни черта! – в тон ему воскликнул и пожал плечами Виталий, – ей сказал, что ты можешь ей помочь отец Герман, а она ко мне обратилась. К нему многие из "наших" ходят, да он и сам…, был такой Николай Николаевич Герасимов, кликуха Муму у него ещё была. Слышал про такого?

– А то! Бандюга, ручищи "по локоть в крови", сам то я его не застал, его ж лет двадцать назад, а то и больше, при задержании застрелили.

– Нет, жив он, только сейчас он иеромонах, отец Герман…

– Как это? – совсем опешил Александр.

– А вот ты сходи к нему и сам всё узнаешь. Служит он в "Спаса нерукотворного", храм такой рядом со старым кладбищем, бедненький такой. Лучше после обеда, часов с двух до четырёх, он тогда посвободнее от своих дел, спокойно поговорить сможете.

– А что телефона нет позвонить? Вдруг его на месте не будет?

– Будет, скорее всего будет, он оттуда почти никогда не уходит. Живёт там же, в сторожке у храма. А телефоном не пользуется. Сколько раз пытались ему подарить, отказывается наотрез, не знаю почему.

Отрезок BC

Александр въехав через открытые покосившиеся ворота в громадный плохо асфальтированный двор припарковал свою старенькую "ниву" поближе к одноэтажному прямоугольнику сложенного из силикатного кирпича здания. Выйдя из машины и хлопнув дверцей, не обращая внимания на ленивое гавканье привязанной на цепь "серобуромалиновой" дворняги, критическим взглядом окинул всё Хозяйство.

– Да уж, не "рояль-палац", – буркнул себе под нос и неумело перекрестившись на крест венчающий золотую луковицу купола, пошёл внутрь.

– Да, да, да! – обрадованно затараторила кругленькая старушка изнывающая от скуки в свечной лавке, – батюшка здесь, ждёт Вас, только что подходил спрашивал…

– Как это?! – удивился Александр, – откуда он мог знать, что я сегодня? В это время? – посмотрел на висящие на стене дешёвенькие китайские часы показывающие пять минут третьего, – Вы наверное что-то перепутали…

– Нет, нет, нет, – радостно заблестела кругленькими стёклами очков старушка, – Вы же Александр? Ну значит точно! А вот и сам он!

Александр резко обернулся и пошатнулся, как от хука с правой. Напротив него стоял страшно худой, как поднявшийся из могилы, одетый в серо-черную, старую одёжку седой бородатый старик.

– Молодец, что пришёл. И почти вовремя, – глухо как из деревянной бочки прозвучал голос Страшного Старика, – Бог благословит! – ответил на неловкий жест собиравшегося было поздороваться, протянувшего правую руку, а потом вытянувшегося по швам Александра, – пойдём. Покалякаем с тобой чуток…

По хозяйски взяв его под локоть потащил было в полумрак внутренности храма. И тут же, как будто что-то вспомнив, остановился.

– Сашенька, ты же крещённый? – то ли спросил, то ли утвердил пристально глядя прямо в глаза.

– Да, – как-то застенчиво улыбнулся Александр, вспомнив как поддался в конце концов на уговоры матери и Екатерины, первой жены.

– А почему без крестика ходишь? – укоризненно покачал головой иеромонах, – Маша, дай как нам, – ткнулся носом в небогатый выбор лежащий под стеклом самодельного деревянного прилавка, – а вот этот! Этот ему в самый раз будет!

– Спасибо, – машинально проговорил Александр протискивая голову через окружность белой верёвочки и засовывая под рубашку крохотный серебряный крестик.

– И свечечку нам ещё вот эту, – дополнил священник, выдёргивая из жестяной банки восковую палочку, – и на меня это всё запиши.