Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим

Карета, однако, не двигалась и была от меня в нескольких шагах. Лакей высаживал какую-то даму, укутанную в шубку. Она быстро выскочила и бежала ко мне.

– Не ушиблись ли вы?.. Не нужна ли помощь?.. Карета к вашим услугам! – проговорила барыня, приблизившись ко мне.

Я сразу узнал этот голос. Это был голос моей «принцессы».

Когда она подошла близко, я увидал ее испуганное, бледное, расстроенное лицо.

Должно быть, она меня сразу не узнала в полутемноте вечера.

– Благодарю вас! Мне ничего не нужно!.. – отвечал я.

– Ах!.. Это вы… Петр… Антонович?.. – прошептала она, изумляясь неожиданной встрече и, показалось мне, как бы недовольная, что это был именно я. – Простите, пожалуйста!.. Не ушиблись ли вы?

– Нисколько!

– И вы можете дойти без помощи?

– Конечно! Только прикажите вашему кучеру ездить осторожнее! – внушительно прибавил я и, поклонившись, быстро повернул и пошел, не оборачиваясь, по направлению к дому, где жила старуха.

«Тоже сочувствие выражает, а сама как бешеная ездит! – думалось мне после этого происшествия. – И теперь, верно, досадно ей, что пришлось из кареты выпрыгнуть для какого-то чтеца».

Я привел в порядок свой костюм у швейцара и, по обыкновению, поднялся наверх. Лакей попросил несколько минут подождать.

– У барыни гости! – заметил он внушительно.

Я присел в гостиной и перелистывал какую-то книгу. До моего слуха из гостиной долетал чей-то веселый, необыкновенно симпатичный мужской голос. Гость то смеялся, то говорил без умолку, громко, очевидно нисколько не стесняясь присутствием больной старухи.

Прошло с четверть часа… У меня начинало слегка побаливать плечо, и я потирал его рукой, как в гостиную вошла «принцесса». Она, должно быть, заметила мое движение и, показалось мне, хотела было направиться в мою сторону, но в это время из будуара старухи вышел высокий красивый здоровый молодой офицер. Она свернула и пошла к нему навстречу.

– Вы какими судьбами, Екатерина Александровна?! – удивился офицер. – Что заставило вас вернуться? Вы так рвались к вашей кузине? Уж не желание ли проститься со мной дружелюбней, чем вы только что простились?

– Не то, Крицкий!.. У меня просто сделался мигрень!

– И вы поэтому вернулись? Не верю! – смеялся офицер.

– Как хотите. Я не прошу, чтобы вы верили.

В это время взгляд офицера скользнул в мою сторону. Он прищурился и тихо спросил по-французски:

– Это что за господин?

– Бабушкин чтец!

– Студент?

– Нет!.. А впрочем… не знаю…

– Интересное лицо! – прибавил он, улыбаясь и взглядывая на Екатерину Александровну.

Мне показалось, что при этих словах «принцесса» покраснела.

– Не нахожу! – ответила она.

– Вы эксцентричны!.. Для вас ведь интересно все то, что неинтересно для других! – прибавил офицер, вдруг впадая в грустно-шутливый тон.

– Это старо, Крицкий!.. Скажите что-нибудь поновей!

– У меня все старое и на сердце и на языке!

– Опять? – шепнула Екатерина Александровна. – Однако я вас не держу… вы собирались… Верно, в клуб?

– А то куда же?

– Играть?

– Играть.

– Желаю вам выиграть.

– И за то спасибо.

Офицер пожал руку девушки и ушел. В это время Марья Васильевна позвала меня.

Я уселся в кресло и начал читать. А плечо болело сильней, но я не показывал виду. Я читал как-то машинально. Из соседней комнаты долетали звуки фортепиано, и я прислушивался к прелестной мелодии. Игра окончательно расстроила мои нервы, и, когда пробило девять часов, я поспешно вышел из комнаты.

Проходя через залу, я снова встретился с Катериной Александровной. Она ходила взад и вперед быстрыми шагами. Очевидно, происшествие подействовало на ее нервы. От этого она и вернулась назад, хотя и стыдилась признаться в этом и сослалась на мигрень. В самом деле, как признаться, что почувствовала жалость к человеку, которого чуть было не раздавила?

Завидев меня, она нерешительно остановилась на месте, но тотчас же пошла навстречу ко мне.

– Я снова должна извиниться перед вами за кучера, проговорила она, вскидывая на меня взгляд. – Вы, кажется, ушиблись, и я готова…

Она, видимо, затруднялась окончить речь и подняла на меня свои прелестные черные глаза. Теперь в них не было обычного гордого выражения; напротив, они глядели как-то робко, умоляюще.

Я глядел ей прямо в лицо и с трепетом ждал, что она скажет.

– Вы человек труда… Я понимаю это… Очень может быть, что вам придется обратиться к врачу, и если вы позволите… если вам нужна помощь…

Сердце у меня болезненно сжалось. Злоба душила меня. Я понимал, что она хочет сказать. Я молчал и ждал, что будет дальше.

Но она совсем растерялась. Обыкновенный ее апломб пропал. В глазах стояли слезы.

– Вы не обидьтесь, пожалуйста, – пролепетала она. – Я хотела сказать, что если нужна помощь…

– Какая? – тихо проговорил я, но проговорил таким голосом, что она испуганно посмотрела на меня и сделала несколько шагов назад.

Она молчала… Молчал и я.

– Доктора или…