Неуловимая бестия

– Зато какие финансы и промышленность, до недавнего времени…

– Была, – уточнил Михаил.

– Не важно! Я для примера сказал.

Салтыков с недоверием посмотрел на Павла Ивановича.

– Ты намекаешь на то, что скоро уберутся лишние детали?

– Именно.

– Для того, чтобы расширить денежный оборот?

– Да. На ярмарках, где много народу, стоят большие карусели.

– А где взять деньги, когда простой народ, скажем прямо, не богат?

– А вот над этим мы как раз и работаем.

Павел Иванович сложил руки на коленях и с улыбкою произнес:

– Я вообще удивляюсь, почему ты затеял этот разговор, когда сам уже давно задействован в изыскании средств. Сам же рассказывал мне о сибирской командировке. Забыл? Нет, ты определенно не здоров. Прими лекарства и отдохни.

Мельников поднялся из кресла, давая понять, что разговор закончен и ему необходимо куда-то спешить.

– Ну, хватит. Совсем ты, гляжу, расклеился. Надумал проблем, и сокрушаешься. Давай, вечером у меня.

– Всенепременно, – отвечал Салтыков, принимая на своем плече дружеское похлопывание товарища, – Буду в шесть, только с рапортом закончу… Ежели не возражаешь, воспользуюсь твоими кабинетом и чернилами.

Мельников кивнул.

– А ты когда отъезжаешь?

– Завтра.

– В Нижний?

– Да, – задумчиво отвечал Салтыков, – Не знаю, правда, скоро ли буду там. А что?

– Ну-у, я-то, пока, здесь останусь. Надобно кой-какие сведения подсобрать. Опосля уже в Петербург двинусь для личных объяснений с министром. Кстати, о нашем разговоре – никому. Я и так слишком много тебе рассказал. Сам понимаешь – дело секретное.

– Понимаю, – кивнул Салтыков, вымученно улыбаясь.

– И вот еще что! – спохватился Мельников на выходе, – По всей Нижегородской губернии раскольников этих я 170 тыщ насчитал! Справишься?

Салтыков промолчал.

– Ну, ежели что, обращайся! Помогу чем смогу!

И неспешно удаляясь по коридору, Павел Иванович громко и нараспев, словно бы в шутку, продекламировал: Христианского благоче-е-естия ревнителям и защитникам Христовой Це-е-еркви и всем православным христиа-а-анам пода-а-ай, Господи, тишину и благоде-е-енствие, и изобилие плодов земных, и многая ле-е-ета!

Санкт-Петербург. Обжорный ряд

– А я слыхал, поймали тебя, Гаврила Степанович.

– Врут, сволочи.

Мельхиседек вырвал из рук нерасторопного официанта порцию супа и водрузил перед собою, намереваясь поскорее отужинать. Склонившись над дымящейся тарелкою, втянул ноздрями непередаваемый запах адского бульона, и тут же запустил в него ложку, так он был голоден. Возможно, в другое время на варево из бычьих голов он не взглянул бы и вовсе, но теперь обыденная пища обитателей петербургских низов показалась ему вкусной и привлекательной. Сидящий напротив блондин, в цветастом жакете и прилизанными волосами, с интересом наблюдал, как бородач усердно работает челюстями и причмокивает.

– Зачем позвал, дело какое есть? – спросил он, дав Мельхиседеку насытиться.

– Позвал? Не ты ли сам меня разыскивал? Я только утром в Петербурге, а уже слышу про твои хлопоты.

– Ладно, ты первый рассказывай.

Гаврила Степанович обтер рукавом жирную бороду, рыгнул, и сказал:

– Нужда у меня одного прощелыгу найти: вернуть свое кровное.

Человек усмехнулся.

– Вор и вора украл? Ну, надо же!

Гаврила Степанович насупился.

– Шучу я, шучу! – кивнул человек.

– Ты, Вася, говори, да не заговаривайся. Я и рассердиться могу. К тому же, должок за тобой, али запамятовал?

– Какой должок? – встрепенулся человек.

– Забыл, когда тебя свои же воры на ножи поставили? Я тогда еще в департаменте работал. Вспоминай!

Васька Белый захлопал глазками.

– Когда ты Яшку Смуглова завалил, чтобы вместо него стать главным в здешней воровской организации. Тебя же сразу выследили. А у твоих жуликов другой кандидат на место был.

– Яшка сам виноват.

– Он сдавал полицейской управе всякую шушеру, чтоб не мешалась. И конкурентов сдавал, чтоб на вашу территорию не зарились. Да не об этом речь. Ты мне жизнью обязан, вот чего!

Озадаченный Васька, до сего момента вальяжно располагаясь напротив разбойника, медленно погладил себя по впалому животу, а затем резко подобрался на стуле, озираясь по сторонам. Где-то за соседними столами выглядывали головы его сотоварищей.

– Да я многого и не прошу, – сменил тон Гаврила Степанович, – Дай мне шестерок своих в подручные. А как найдем человека, так сразу и расплачусь. На счет этого не стоит беспокоиться.

– Я не поэтому переживаю. Ты знаешь, у нас другая специализация.

– Ты погоди, – крякнул Гаврила Степанович, и наклонился под стол, снимая сапог, – Часть денег я тебе сейчас дам. Я тут кубышку распечатал, на черный день берег.