На подпевках

В тот день я не мог спать, прокручивая наши отношения. Не с Алей, со Львом. Чем я заслужил его предательство, чем заслужил его гнев. Я понимаю, Аля сделал это из-за всех ошибок, совершенный мной, из-за скотского отношения к ней. Но… Как ОН МОГ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ ТАКОЕ? Мой лучший друг предатель. Когда он оказался таким? Только сейчас явилась ужасная натура или она где-то таилась многие годы, в ожидании своего момента. Может, это он меня подставил в ту ночь, заставил напиться до беспамятства и заставил ехать домой? А я и не думал о таком, думал, что сам заслужил такую жизнь.

«Привет» – он зашёл в палату, как будто вообще ничего не произошло. Никаких предательств и интриг. Ничего. В тот момент хотелось взять книгу потяжелее, и приложить ему с силой по голове, сочинив песню про этот случай.

«Привет» – ответил ему Андрюха, проводивший в этом месте пятую часть жизни, на одной скрипящей кровати у батареи и окна.

«Я Лев» – даёт он руку для рукопожатия.

«Очень приятно, Андрей».

«Мне тоже приятно. Где свободно?»

Комната состояла из пяти кроватей и четырёх тумбочек по разные стороны от центрального входа. Две кровати у одной стены, три у другой. Я спал у окна и батареи, противоположно Андрею. На моей стороне ещё один паренёк из военных, пришедший на недельку для обследования. Напротив нас свободная кровать, в углу, а посередине занято странным парнем, по имени Гриша. Получалось, что Лев удалился как можно дальше от меня. Как можно дальше от СВОЕЙ ПЕЧАЛЬНОЙ КОНЧИНЫ. Спокойно…Мне нужно выйти.

«Дима?» – обратился он ко мне, ожидая чего-то.

«Привет, Лев. Как у тебя дела?» – скрывая злобу, произнёс я.

«Плохо, ещё…»

«Урод ты конченный!» – не дал я ему договорить, всё же не совладав со своими демонами. Хотя, кулак ещё не летел козлу в морду, так что, считаю себя молодцом.

«Ты знаешь?»

«Хера ты догадливый!» – напоминаю, что в тот момент, я проходил лечение и сидел на куче таблеток, поэтому моя злость подавлялась. Не только моя заслуга в сохранении чужой жизни.

«Это когда-то должно было случиться» – безучастно произнёс Пьяный, как будто ничего страшного не произошло. Только я чувствовал его страх, который он скрывает. Помню, как сожалел о сильном ударе, когда он подошёл на суде, надеялся, что ничего не сломал. А сейчас, в данный момент, жалею о слабости, жалею о невозможности повтора, жалею, что не могу вдарить ему пару раз.

«Мы больше не друзья».

«Дим, мы уже давно не друзья. Жаль, что ты узнал это только сейчас».

«С того момента как ты увёл у меня жену?»

«С того момента как влюбился в твою жену, с того момента как напоил тебя, с того момента как она набросилась на меня в твоём доме».

В каждой палате есть маленькое зеркало, приклеенное к стенке, туда и полетела его голова. Один удар бычка о стекло, второй. Отколовшийся кусочек вонзается ему в плечо, в другое тоже, для баланса. А потом стекло быстро скользит вниз, разрезая плоть. Дальше я беру его рассечённую вену и включаю кипяток, наполняя плоть болью.

«Что встал?» – спрашивает он, выводя из моих фантазий.

«Ты всё это время мне завидовал?»

Это всё-таки он. Он напоил меня и заставил ехать домой. Он из-за своей зависти сломал жизнь трём людям. Мне, пареньку и девочке. Последнюю вообще по его вине убило.

«Да».

«Ты меня подставил?»

«Да».

Эмоции сложно описать. Предательство и злоба, сконцентрированные в одном человеке, моём, когда-то, лучшем друге.

«Ты всегда будешь на подпевках» – едва смог я это сказать, упав себе на кровать и смотря на батарею. Как будто в ней появилась дыра, из которой полился сверхинтересный контент.

Он что-то ответил, но я уже не слушал, думая о своём. Насилие для быдла, война для быдла, всё можно решить трудом, решить своими усилиями. Мне не нужно убивать его, не нужно что-то делать, он сам себя разрушит, останется лишь ждать. Мне ничего от него не нужно. Дима, забудь его! Стой, подожди! Всё же стоит запомнить его, стоит запомнить, как ведёт себя человек, всегда завидующий твоему счастью. Запомни, Дима! И никогда больше не доверяй таким людям. Следи за ними и будь поодаль, они не должны тобой управлять.

Глава 17. Аля

Я самый лучший, самый лучший исполнитель, самый лучший музыкант, самый лучший человек. Если ты не являешься для себя самым лучшим, то ты плохой человек. Я для себя всегда самый лучший и в этом вопросе всегда надо быть эгоистом.

(I перед смертью от рака)

Моя жизнь это какая-то глупая шутка, придуманная идиотами. Как я завидую современным девчонкам, умеющим думать головой. Зверь и Пьяный два идиота, с кучей отборного шлака в голове. Как жаль, что мне судьба посылает лишь таких мужчин. Недавно была у них. Пришла к Диме, в субботу, как обычно. Принесла баранок, сушек, пряников и палку колбасы. Дверь мне открыла медсестра, одарив сочувствующим взглядом, указала место для встреч и позвала Диму.

– Дима, к тебе пришли.

Он выходит из палаты в глупом грязном спадающем трико и идёт навстречу, к старой деревянной лавочки без спинки и выпирающих гвоздей. А за ним такой же чудик, поддерживающий штаны руками в карманах и огромным гипсом на ноге. Мальчики похудели от местной еды, хотя и никогда на неё не жаловались. Скорее всего, она вкусная для больницы, но не такая, какую привыкли, есть жители столицы, разбавляя свой рацион питания европейскими сырами, польскими яблоками и американскими фастфудами, такими как «ДЯДЯ ВАНЯ».

– Привет, – говорит Дима, садясь со мной на лавочку.

– Привет, – говорит Лёва, с трудом садясь вместе со мной с другой стороны и обнимая за плечи.

Неловкая ситуация лишь накаляется. Разрешений на такие действия у него не было, это неприятно и мерзко, учитывая, его последние слова.

– Что ты себя позволяешь? – повышает тон Дима, убирая руку с моих плеч, стараясь не прикасаться ко мне. Он все ещё считает себя виноватым.

– То, что могу себе позволить, – отвечает другой парень и целует в щёку.

Сначала показалось, что Дима сейчас возьмёт и удушит нас обоих. Потом что сделает плохо мне за то, что я не могу ничего сделать, не могу убежать. Вскоре, подумалось об увечьях, что он мог нанести Льву. Не одна из этих мыслей не оказалось правильной. Зверь впал в краску лицом, сжал кулаки, вонзив себе остатки ногтей (их коротко подстригают) в ладонь и попытался успокоиться. После пары глубоких выдохов, он, наконец, мог говорить дальше.

– Как дела? – спросил Дима.

– Нормально.

– Практикуешься в игре на пианино? Говорила, что нравится, когда я тебя учил, – спросил Лев, снова обнимая и беря за руку так, как будто имитирует помощь с инструментом.

– Нет.

– Ну а как вообще…

– Как там Егор с Артуром? – перебил Лев Диму.

– Нормально, – тише и тише говорила я, чувствую себя всё более неуверенной в любом ответе. Что произошло за полгода?

Лёва вел себя неприлично и опять поцеловал в щёку. Губы жгли, плавили кожу, раздражали, бесили, но не возбуждали, как десятки раз до этого. Однако ничего нельзя противопоставить. Создать сцену с человеком, которого ещё любишь и втайне хочешь, чтобы он вернулся, когда чувства станут взаимны?

– Ладно. Я, пожалуй, пойду, – произнёс зверь после затишья.

– Стой, попросила я.