Моше и его тень. Пьесы для чтения

Анна (восторженным шепотом): Боже, какой ты милый, милый, милый! (Целует Этингофа).

Из кладовки, между тем, появляется Бог. В руках его раскрытый веер. Бесшумно подойдя ближе, он какое-то время стоит, рассматривая лежащих, затем негромко кашляет, давая знать о своем присутствии. От неожиданности Анна визжит.

Этингоф (вскакивая): Тебе-то тут что надо, господи?.. Я ведь сказал, сиди в кладовке! (Широко распахнув халат и загораживая им Анну). Спрячьтесь, спрячьтесь за мой халат, потому что от этого самодура можно ожидать чего угодно!

Бог: К чему эти смешные слова, Этингоф?.. Я просто проходил мимо, потому что мне захотелось немного подышать свежим воздухом!.. В квартире душно. (Опускаясь на стул и демонстративно обмахиваясь веером). Может быть, у вас другое мнение, но лично я не нахожу в этом желании ничего преступного.

Анна: Я сейчас оденусь, оденусь!.. (Быстро надевает за спиной Этингофа платье).

Бог: Обратите внимание, что я совершенно на этом не настаиваю. (Обмахиваясь веером). А кстати, когда вы оденетесь, советую вам поинтересоваться у господина писателя относительно того, с какой целью несколько лет назад он так рьяно изучал Тору, что можно было подумать, что от этого зависит его жизнь… Мне кажется, вам это будет любопытно.

Анна (выглядывая из-за Этингофа, торопливо): С какой целью?

Бог: Да, да… Пускай расскажет.

Анна (шепотом): Ты слышал, миленький?

Этингоф: Глупости, глупости… Не слушай этого клеветника, козочка моя Я изучал Тору, чтобы быть ближе к своему народу… Для чего же еще, по-вашему?

Анна (выглядывая, Богу): Он хотел, чтобы ближе быть, вот для чего.

Бог: Ну, тогда спросите его про институт наложниц… Спросите, спросите… Пусть расскажет, как он все Священное писание перерыл только для того, чтобы беспрепятственно потакать своим слабостям и порокам… Тогда и посмотрим, кто тут у нас клеветник.

Анна: Что это миленький, за институт такой?

Этингоф (нервничая): Это так. Глупость одна… Не слушай его, гусеничка моя. Он в последнее время что-то совсем уже плохо соображает. Даже заговариваться стал. (Богу, сердито). И что ж, что институт?.. В Торе написано, что женатый мужчина может сколько угодно иметь наложниц, а раз так, то нечего и цепляться понапрасну. Небось, Тора плохого не посоветует. (Анне). Верно, козочка моя?.. Раз написано, что взял Авраам себе наложницу, так значит, так тому и быть, потому что это в Торе написано и лучше уже не скажешь. А что можно Аврааму, то можно и его детям…

Некоторое время Бог и Анна выразительно смотрят на Этингофа. Небольшая пауза.

Бог: Ну, теперь вы сами видите, какой вам подарочек на голову свалился. (Обмахиваясь веером). Три года рыться в Торе только затем, чтобы можно было сослаться на ее авторитет и с чистой совестью изменять Фриде Марковне!.. (Анне). Это супругу его покойную так зовут, Фрида Марковна.

Этингоф (поспешно): Она умерла уже.

Анна: Зачем же вы мне сказали, что изучали Тору, чтобы ближе быть?

Этингоф: Так ведь это только в некотором смысле, ангел мой!.. В некотором смысле только…

Бог: В таком, чтобы никто не догадался.

Этингоф (Богу): Исчезни!

Анна (плачет) Вот оказывается, какой вы безнравственный человек, Этингоф…Я уйду, уйду…

Этингоф: Да! Да… То есть, нет, нет!.. Зачем? (Богу, сквозь зубы) Ну, кто тебя просил, идиот!.. (Анне). Это все вранье, вранье!.. Да и когда это все было, скажите на милость?.. Сто лет назад?.. Двести лет назад?.. Все уже давно забыли, кроме этого книжника и фарисея!

Анна: Вы все равно не должны были так поступать!

Этингоф: Я согласен, согласен!.. Но только потому, что я хотел, как лучше… Потому что если подумать, ангел мой, то от чего же?.. Если Тора позволяет, то почему же нам не воспользоваться этим?.. Ведь это было бы с нашей стороны даже невежливо отвергать…

Анна: Почему?.. Почему? (Схватив полотенце, хлещет им Этингофа). Вот почему! Вот почему!.. Вот почему!

Этингоф (падая на колени): Бейте меня! Бейте! Я заслужил, заслужил!

Анна (хлеща): Если бы вы только знали, какой вы гадкий!

Этингоф: Я знаю! Знаю… Но это только потому, что все так сложилось! (Защищая голову). Это судьба, судьба!..

Бог (Анне): Дайте мне, дайте, я покажу вам, как надо. (Взяв у Анны полотенце, быстро скручивает его и с удовольствием хлещет Этингофа). Вот так!.. Вот так!.. Главное, чтобы удар был быстрый и с оттяжкой… (Показывает).

Этингоф (прикрывая голову): Ой… Ой… Ой… Это судьба… судьба!

Бог (отдавая Анне полотенце): Когда человек не хочет смотреть правде в глаза, он все валит на судьбу или на Тору, лишь бы только самому не брать на себя никакой ответственности.

Этингоф: Не слушайте его, не слушайте!.. Ну, какая там ответственность!.. Какие-то жалкие приживалки, на которых никто даже и смотреть бы не стал!.. Да, какие из них, ей-богу, наложницы?.. Так. Пустяки. Мелочь. Недоразумение.

Бог: Это он сейчас говорит, что недоразумение…

Анна: Вы это сейчас только говорите.

Бог: А дай ему волю, так он, наверное, с этими недоразумениями и не расставался бы…

Анна: А дай вам волю, так вы бы и не расставались совсем.

Этингоф (протягивая к Анне руки): Гусеничка моя!.. Ну, посмотри же на меня… Ведь это все форменная клевета.

Анна: Ах, как я устала от всего этого… Какие же они все-таки ужасные создания, эти мужчины… (Трогая растрепавшиеся волосы). Вы только посмотрите, как я тут с вами вся порастрепалась, просто ужас… Где тут у вас можно привести себя в порядок?

Этингоф: По коридору, по коридору, ангел мой… Так прямо и идите.

Анна уходит.

(Поднимаясь с колен). Ну, что, доволен теперь?.. Все помои вылил на бедного Этингофа или у тебя еще припасено?

Бог: Что касается помоев, милый, то каждый льет их на себя сам и моя помощь тут не требуется… Разве я не предупреждал тебя, что все тайное рано или поздно становится явным?..

Короткая пауза. Этингоф и Бог смотрят друг на друга. Неожиданно откуда-то из глубины квартиры раздается истошный визг Анны и почти сразу же на пороге комнаты появляется она сама.

Анна (кричит, показывая пальцем): Там…Там…

Этингоф: Что, что?

Анна: Мертвый! Мертвый!.. Совершенно мертвый. (Прячется за спиной Этингофа). Мужчина. В сапогах. Мокрый и мертвый…

Бог: Мокрый, мертвый и в сапогах… Какая мерзость, должно быть!.. (Поднявшись). Наверное, мне будет лучше к себе пойти. (Уходит).

Этингоф: Успокойся, успокойся, моя козочка…Это, наверное, дядя мой, о котором я тебе еще не рассказывал… Он к нам иногда заходит, чтобы ванну принять.

Анна: Но он совершенно мертвый!.. Вы что, не понимаете?