Под сенью жёлтого дракона. Том 1

– Интересно… – проговорил он. И обратился к Алееву: – Я давно хотел у тебя спросить, что за человек и что представляет собой Бо Гу?

– Личность довольно интересная, – ответил тот. – Имя ему родители дали Цинь Бансянь. Когда ему исполнилось девять лет, умер отец. Ещё в школе он увлёкся чтением древних рукописей династии Цинь. И где-то в это время взял себе имя Бо Гу. В 1925 году стал студентом Шанхайского университета и руководил студенческим сходом… Насколько я знаю, Шанхайский университет был тогда чуть ли не кузней революционных кадров… В университете Бо Гу вступил в КПК, примкнув к движению 30 мая…

– Мне говорили, что он учился и в Москве… – сказал Владимиров

– Да. В 1926 году. В университете Чжуншань имени Сунь Ятсена. Здесь Бо Гу познакомился с Ван Мином, который приехал в Москву годом раньше. Они оба приняли активное участие в организации «группы 28 большевиков». Члены этой группы считали себя истинными марксистами и планировали коренным образом изменить ход революционных событий в Китае. Ни больше, ни меньше! Ну а в 1930 году Бо Гу и Ван Мин вернулись в Китай. Однако уже в следующем году Ван Мина снова направили в Москву в качестве руководителя делегации КПК при Коминтерне, а Бо Гу избрали членом Центрального бюро КПК, а затем и секретарём ЦK КПК…

– А где в это время был Мао? – поинтересовался Владимиров.

– Воевал, – ответил Алеев. – В 1931 году японцы вторглись в Китай на Северо-Востоке. А два года спустя руководство Гоминьдана разорвало союзные отношения с КПК, и против коммунистов начались репрессии. Бо Гу пришлось уехать из Шанхая и перебраться на территорию Советской республики в Цзянси, где главой правительства в это время был… – Аллеев сделал многозначительную паузу. – Догадываетесь, кто?

– Товарищ Мао Цзэдун, – продолжил Владимиров.

– Верно. И здесь между Мао, с одной стороны и Бо Гу, Чжоу Эньлаем и военным советником от Коминтерна Ли Дэ с другой стороны, началась, что называется, не прикрытая борьба за власть… Я не скажу, кто из них был прав, а кто нет. Однако в 1934 году, когда гоминдановские войска блокировали Советский район в Цзянси и полностью изолировали его от всего мира, руководством КПК было принято решение оставить Советский район и пробиваться в Яньань. Здесь это называют «Великим походам». В ходе похода Красная Армия понесла большие потери, и всю ответственность за это Мао возложил на Чжу Дэ и Бо Гу. Однако Чжу Дэ сумел сохранить за собой пост командующего вооружёнными силами КПК, а вот Бо Гу был смещён с поста секретаря ЦК КПК. И только в 1941 году он был назначен главным редактором газеты «Цзенфан Жибао» и руководителем телеграфного агентства «Синьхуа». Вот такая история, Пётр Парфёнович, – заключил свой рассказ Алеев и тут же добавил: – Но я думаю, это ещё не всё. У Бо Гу, который до сих пор твёрдо придерживался линии Коминтерна, есть против Мао серьёзные улики, и это сдерживает Мао от расправы с ним…

4

Тем временем обстановка в Яньане с каждым днём становилось всё нервозное. И тому было немало причин. Японцам удалось оттеснить китайские дивизии на Север, затем окружить большую часть из них и вынудить сдаться. После этого японцы повели наступление из Бирмы и заняли китайскую провинцию Юньань. Участвующие в боях в Бирме англичане под натиском японцев тоже были вынуждены поспешно отступить на Северо-Запад к границам с Индией. Воспользовавшись этим, японское командование начало стремительное наступление вдоль Бирманской железной дороги. Единственная дорога, по которой поступала англо-американская помощь Чан Кайши, была перекрыта.

…Вечером за ужином собрались все. Последним приехал Южин. Он был в агентстве «Синьхуа», которое размещалось недалеко от пещерного городка в Храме Десяти тысяч Богов…

Не дожидаясь вопросов, Юджин объявил:

– В Храме Десяти тысяч Богов тоже нервозная обстановка. Говорят о возможной эвакуации из Яньана всех учреждений на случай войны с Гоминьданом. В том числе ЦK КПК, Генштаба, правительства, военной академии и партийной школы…

Выслушав Южина, Владимиров спросил:

– И куда же они собираются эвакуироваться?

Южин махнул рукой.

– Пётр Парфёнович, такое здесь случается пять раз в году! – ответил он. И продолжил: – Есть беда посерьёзнее: с разгромом войск союзников в Бирме у японцев высвобождаются большие людские и технические ресурсы, которые они могут перебросить в Маньчжурию. Но об этом в Храме Десяти тысяч Богов не говорят.

– Действительно… – вступил в разговор Алеев. – Пути Господни неисповедимы… – насмешливо продолжил он.

Однако его насмешливость осталась без внимания: все понимали – Южин был прав.

…Орлов домой вернулся поздно. Вид у него был усталый.

На вопрос Владимирова: «Что, снова заставляют переехать в госпиталь?» ответил:

– Молчат пока… Однако сдаётся мне, скоро весь госпиталь разбежится… – опустился на стул и продолжил, обращаясь к Владимирову. – Надо присмотреться к Ма Хайдэ. Сдаётся мне, он только выдаёт себя за доктора…

– Ты думаешь, он разведчик? – спросил Алеев.

– А чёрт его знает… Всё может быть…

…Спустя два дня Владимирова снова пригласили к Кан Шэну. По этому поводу Долматов заметил: «Пётр Парфёнович, ты у нас становишься постоянным гостем Кан Шэна».

На этот раз Кан Шэн поинтересовался положением дел на советско-германском фронте. Выслушав Владимирова, заметил:

– Вы ничего не сказали о событиях под Харьковом.

Владимиров догадался: Кан Шэну всё известно. Зачем тогда он спрашивает?

– …По состоянию на двадцать пятое мая под Харьковом ничего существенного не произошло, – ответил Владимиров. – Наши войска прочно закрепились на занимаемых рубежах.

Кан Шэн привычно сквозь зубы втянул в себя воздух.

– Я правильно понимаю: Москва не собирается нам помогать? – проговорил он, усмехнулся и добавил: – Скоро вы поймёте, насколько ошибаетесь.

И кривая усмешка скользнула по его губам.

– А можно мне задать вам один вопрос, товарищ Кан Шэн? – спросил Владимиров, понимая, что встреча уже подходит концу.

– Задавайте, товарищ Сун Пин.

– Я уже не раз встречал доктора Ма Хайдэ и у вас, и у товарища Жэнь Биши. Он что, такой популярный среди руководства Особого района?

Кан Шэн удивлённо вскинул белёсые брови.

– Я вижу, этот доктор вам не даёт покоя, – проговорил он, растягивая слова и внимательно вглядываясь в лицо Владимирова. – С чего бы это?

– Просто профессиональный интерес журналиста, – ответил Владимиров. – Если не хотите, или не можете, не говорите…

– Ну почему же! – задетый, видимо, за живое, возразил Как Шэн. – Доктор Ма Хайдэ хороший врач… В Яньани он с 1937 года. Действительно, он не китаец, но убеждённый интернационалист… Что ещё вас интересует?

– Больше ничего, – ответил Владимиров. – Я могу быть свободным?

– Конечно, товарищ Сун Пин, – ответил Кан Шэн. – Да!.. Я совсем выпустил из вида… Мне доложили на днях, что немецкий посол в Нанкине при марионеточном правительстве Ван Цзинвэя ведёт тайные переговоры с японцами о проведении мирной конференции с участием представителей от Чан Кайши. Если такая конференция состоится, ещё несколько десятков японских дивизий будут переброшены в Маньчжурию. Мы в этом уверены. Я полагаю, эта информация заинтересует ваше руководство, товарищ Сун Пин…

5

Утро следующего дня выдалось душным. Владимиров успел уже заметить, что понятие утро, как в Москве, здесь не существует. День начинается, как только раскалённый до белизны солнечный шар выкатывает из-за гор, и сразу вместо ночной прохлады приходит жара.

После завтрака, который состоял из рисовых лепёшек с тушёной капустой и чая без сахара, Алеев снял с книжной полки и подал Владимирову тонкую брошюру, напечатанную на желтоватой бумаге.

– Это речь Мао на Пленуме ЦК первого февраля этого года об упорядочении стилей в работе партии, – пояснил он. – Когда я прочитал, у меня сложилось мнение, что не за горами чистка в партии. Не знаю, может я и ошибаюсь, но у меня сложилось такое впечатление.

– Почитаю на досуге, – ответил Владимиров. – А сейчас лучше скажи мне: вчерашняя информация Кан Шэна о переговорах немецкого посла в Нанкине с японцами и представителями Гоминьдана, это провокация Кан Шэна, в расчёте на наш испуг или в самом деле такие переговоры возможны?

Алеев неопределённо пожал плечами.

– Всё может быть, – ответил он. – Здесь, на Востоке, порой не такое случается. В один день друг может стать заклятым врагом, а враг – другом. Я в этом уже убедился…

Он ещё что-то хотел сказать, но в это время из радиоузла появился Риммар.

– Пётр Парфёнович, есть интересная новость! – сказал он. – Агентство «Рейтор» сообщило, что утром двадцать седьмого мая в Праге смертельно ранен наместник Гитлера в Чехословакии Рейнхард Гейдрих. Покушавшийся скрылся. В Праге начались повальные аресты и расстрелы! Значит, и там им не рады?