Личный бумажный Демон

– Это не хамство, это хитрость, ей не хватало информации и она решила расшевелить нас. И ей это удалось.

– И потом – пропуская слова Шаховой мимо ушей, продолжила Виктория Александровна. – как она будет выяснять что-то, если она ничего не знает, ни о Лермонтове, ни о Врубеле, да и вообще о нашей арт среде?

– Так-то оно так, только это не помешало ей найти пропавшую картину Коровина год назад. Незадачливый владелец доверился одному известному арт дилеру и в результате лишился, и картины, и экспертизы на неё. Всё было сделано так ловко, что в полиции только руками развели и кроме сочувствия ничем не могли помочь потерпевшему. А Волкова, каким-то образом, не только нашла картину, но и вернула её владельцу. А за полтора года до этого…

– Ну и что? Бандиты тоже решают чужие проблемы, только потом отделаться от них оказывается ещё большей проблемой, чем была сама проблема….

– Ничего себе примерчик. – Удивилась Шахова, и не удержалась от лёгкого сарказма. – Вы откуда это знаете? У вас есть знакомые бандиты?

– Нет, слава богу.

– Волкова не бандит, она охотник. И не просто охотник, а охотник на опасных животных. – Улыбнулась и добавила. – И она мне понравилась. Интересный человек, и смелый. Люблю таких.

– Где здесь смелость? Гадости говорить смелость?

– Ну, не будем спорить, я попрошу её извиниться перед вами, за бестактность и всё будет в порядке. – Шахова тоже стала собираться. – Вас подвезти куда-нибудь?

– Нет спасибо, хочу пройтись, подышать немного.

– Хорошо.

Через десять минут у входа. Волкова.

Светлана сидела в машине, прямо напротив входа в офис-центр, и чего-то ждала. – «Интересно о чём они говорят после моего ухода? Надо было взять с собой микрофон и поставить там под столом. Сейчас бы не пришлось гадать, что они от меня скрывают». – Потом её мысли поменяли направление, и она потянулась к сумочке, чтобы достать из неё запечатанный конверт. Несколько секунд покрутила его в руках, словно пытаясь разглядеть, что там внутри. – «Ну что открыть? Ясность всегда лучше неизвестности. А если там подтверждение диагноза? Это будет лучше неизвестности? Так хоть надежда остаётся… Мда. – Она решительно убрала конверт обратно. – «Завтра открою, или через неделю, никуда не денется чего уж теперь». – Она энергично застегнула сумку, и посмотрела на вход офисного центра. И вовремя, из него, как раз выходила Шахова. Огляделась, увидела подрулившую к ней шикарную машину, и стала спускаться по ступеньками. – «Ну-ка, ну-ка, ну-ка… Кто там у нас такой ушлый?» – Из машины выскочил невысокий мужичёк, в дорогом костюме, но с пузиком и в возрасте. Такой шустрый шибздик, с какими-то кавказскими мотивами во внешности. Показушно легко взбежал навстречу, и приобняв за талию, чмокнул Шахову в щёку, для чего ей пришлось наклонится. – «Фу какая гадость», – Светлана поморщилась от искреннего расстройства за неё. – «Позор, ну просто позор. Зачем он тебе? Из-за денег? А вдруг любовь? Нет, любовь исключаем, как совсем гадкую версию. Тогда что? Всё-таки деньги? Неужели он даёт тебе денег, и имеет тебя за это и спереди и сзади?» – Она брезгливо поморщилась, от представившейся постельной сцены, и даже открыла окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Тьфу. Приоткрыла дверь и сплюнула, на асфальт скопившуюся во рту горечь. – «Как я разочарована. Эх».

Она демонстративно отвернулась, чтобы не видеть этот ужас, а когда повернулась обратно, то опять оказалось вовремя, потому что следом из раздвижных дверей выходила Виктория.

«Ну, давай, Победа Александровна добей меня что ли. Где твой красавец на белом коне?». – Но никакого красавца не обозначилось. Она никого не искала и не высматривала вокруг, просто двигалась в заданном направлении. – «Что и следовало доказать». – Кисло отметила про себя Светлана, и уже было, нащупала рукой ключ зажигания, да зачем-то проследила взглядом, куда направилась искусствовед. – «Странно, метро в другую сторону. К машине что ли? Ну и на чём ты катаешься? Сейчас возьмёшь и всё-таки удивишь меня, если сядешь не в убитый «фокус», а в крутую бэху».– Однако проследив за ней ещё чуть дальше, была вознаграждена с торицей в своих ожиданиях. Виктория Александровна дошла до дверей сексшопа, помялась немного в нерешительности, и вошла внутрь. – «Опаньки – Ахнула Светлана. – Совет-то не прошёл мимо… Ай да Победа… Этого нельзя пропустить». – Она выскочила из машины и быстрым шагом поспешила вслед за искусствоведом в царство разврата.

Секс-шоп. Виктория.

«Зачем я это делаю?» – задавала она себе риторический вопрос, стоя перед дверью магазина «для взрослых». – «Я взрослая серьёзная женщина, что они там подумают обо мне?» – говорил ей один голос, но тут же, второй оппонировал первому – «А это и есть магазин для взрослых, чего ты дёргаешься? – И снова первый. – Сейчас войдёшь, а там сразу – ага, вот ещё одна старая дура, решила заняться самоудовлетворением, потому что других вариантов у неё нет и не будет. И какая-нибудь ссыкушка за прилавком будет, прятать кривую ухмылочку, глядя на тебя. Нет, не пойду». – Твёрдо решила она, но вместо этого протянула руку и открыла дверь. – «А если кто-нибудь увидит тебя здесь из знакомых? – Не сдавался первый голос. – Что ты скажешь, что зашла случайно? – Но тут же подключился второй. – Чёрт, ну что за дурь лезет в голову? Зашла и зашла, кому какое дело. Не понравится, развернёшься и уйдёшь». – Сразу за дверью оказался маленький предбанничек. Она ещё раз остановилась, но тут же одёрнула себя и решительно вошла в магазин. Открывшееся, полуподвальное помещение оказалось совсем не таким, как она ожидала. Во-первых, магазин оказался абсолютно пустым, в нём не было ни одного посетителя. Да и продавца-то заметишь не сразу. Где-то в углу, за прилавком, примостилась непрезентабельная тётушка. Она без всякого интереса, взглянула на вошедшую, и снова уткнулась в книгу на коленях, из-за чего, над прилавком, оставались видны лишь её плечи, и склонённая голова. Во-вторых, было видно, что лучшие времена магазина давно миновали, ни блеска, ни шарма, ни ощущения чего-то маняще-запретного, не наблюдалось и в помине. Эротическое бельё на вешалках, возле которых она задержалась, не то что эротических фантазий не вызывало, а скорее наоборот, угнетало их напрочь, и в лучшем случае было пригодно, для карнавально-маскарадного кривляния, а не для секса. – «Убожество какое… – с удивлением подумала она. – А я что говорил? – Ожил скептический голос. – Пошли отсюда…» – Но тут она увидела витрины вдоль стен с разнообразными приспособлениями, назначение которых угадывалось не сразу, и это было уже интересно. – «Постой, постой, не торопись». – Ожил и второй голос. Она украдкой посмотрела на продавщицу, не наблюдает ли она за ней. И увидев, всё те же плечи и затылок, медленно двинулась вдоль одной из витрин – «Хорошо, что никого нет, и продавщица молодец, не мешается». – Внизу живота начало появляться какое-то приятное томление. – «Правильно, что зашла, Глаза разбегаются: колечки, насадки, помпы в виде груш с трубочками, интересно. Знать бы ещё для чего это всё, точнее для каких частей тела. И что из них для наружного, а что для внутреннего применения? Ну что позвать продавщицу, пусть расскажет?». – Только она остановилась в нерешительности, как её взгляд упал на следующую витрину с искусственными фаллосами. – «Боже мой…» – У неё перехватило дух, от приятного возбуждения. – «Вот это точно для внутреннего применения…» – Она начала движение вдоль заинтересовавшей её витрины, с удовольствием отмечая огромное разнообразие ассортимента. – «Ну вот, с этого надо было и начинать, а то понавешали всякую ерунду при входе, чуть не ушла. Ох…» – Она остановилась перед огромным чёрным членом, с ужасом и восхищением представляя его в деле.

– Не советую. – Вдруг, раздался знакомый голос, у самого её уха.

Виктория вздрогнула, покраснела и обернулась в нехорошем предчувствии – точно, рядом с ней стояла Волкова, и тоже смотрела на гигантский чёрный фаллос. Сказать, что Виктория была шокирована, это не сказать ничего, не просто шокирована, а раздавлена, и деморализована, с единственным желанием – провалиться сквозь землю.

– Вот. – Не поворачиваясь к ней, указала Светлана на один из фаллоимитаторов. – Этот, то что надо, и размер нормальный, и очень качественно сделан. Он силиконовый, с каким-то правильным покрытием, и от этого очень приятный на ощупь. Плюс несколько режимов работы, с этим сами разберётесь. Ещё один плюс – он мягкий, в отличии вот от этого. – Она указала на соседний, красный. – Этот резиновый, поэтому твёрже, а самые твёрдые – пластмассовые, эти вот например. – И она указала на следующую группу искусственных фаллосов. – Но в данном случае пресловутая твёрдость, как это ни странно, совсем не требуется…

Викторию немного отпустило, она поняла, что Волкова не собирается насмехаться над ней, наоборот, она очень подробно и, можно сказать, с глубоким знанием темы, стала объяснять плюсы и минусы фаллоимитаторов на витрине. Через некоторое время Виктория, даже увлеклась рассказом, и стала слушать с большИм вниманием к нюансам. А под конец и вовсе, не удержалась от смелой реплики.

– При таком знании всех деталей, возникает мысль, что не только у меня не задалось с крепким отставником, да?

Волкова беззлобно улыбнулась:

– Это точно – не только у вас.

«Какая перемена… Нормальная, приятная женщина. – Искусствовед с удивлением рассматривала Светлану, замечая то, на что не обратила внимания прежде, во время разговора в офисе фонда. – Как интересно… С первого взгляда не красавица… Совсем не красавица, да ещё этот прямой взгляд, который легко принять за наглость. Вдобавок твердый, не по-женски, уверенный подбородок, который она чуть задирает вверх, вместе со всей головой, отчего всё время смотрит на тебя, сверху вниз. С такой, неприятно встречаться глазами, она не отведёт свой взгляд в сторону, наоборот, скептически оценит, да ещё и выразит своё мнение о тебе, иронично поджав губы. И держится так, словно всё время готова к стычке – неприятная. Вот первое впечатление, которое она производит. А второе? – Виктория с любопытством рассматривала Светлану, открывая её заново. – Яркая брюнетка, с чёрными выразительными глазами, вьющимися волосами до плеч, откинутыми назад, которые правильно оттеняют глаза, и одновременно делают лицо открытым и привлекательным. Дальше ещё интереснее, на лбу над правой бровью, обнаруживается небольшой шрам, который она не прячет. И это тоже странно, обычно женщины стараются скрыть такие отметки, ну хотя бы чёлкой, а эта нет. Не боится. С другой стороны, чего ей бояться? Шрам совсем не портит её, как впрочем, не портят, и маленькие морщинки на лбу и у глаз, скорее наоборот, добавляют какой-то еле уловимый мужественный шарм. Мужественный? Да, мужественной. А женщине подходит это определение? Чаще нет… А вот ей подходит, и делает интересной. Да, интересной и привлекательной.

Тем временем они, незаметно для себя, выбрали покупку, расплатились на кассе, и оказались на улице.

– Ну что Виктория Александровна. – Предложила Волкова. – Не посидеть ли нам, вон в том кафе, за чашечкой кофе? Я, всё-таки, хочу дослушать про роковые совпадения в жизни Лермонтова и Врубеля…

Кафе, через пять минут.

После того, как они расположились, за столиком, сделали заказ, и перед ними появились чашечки с кофе, а также пузатый чайничек с чаем и тарелочки с пирожными – Виктория продолжила ровно с того места, где её прервала Волкова.

– Итак, Врубель родился в 1856-м году, в год издания поэмы Лермонтова «Демон».

– Что значит в год издания? 1856 год, это пятнадцать лет после смерти Лермонтова, так ведь?

– Да, верно, через пятнадцать лет после гибели в 1841-м году.

– Почему поэма не была издана при его жизни?

– Потому что, во-первых – постоянно дописывалась и переписывалась, а во-вторых – существовал цензурный запрет на печать Демона.

– Даже так?

– Ну не совсем так, конечно. В то время цензура была не в головах, как сейчас, когда журналисты сами понимают, за что может достаться изданию и не трогают острые темы – цензура была важным ведомством, без разрешения которого не могло быть напечатано ни одно произведение. По исследованиям разных историков и литературоведов, перед тем как отдать Демона в Цензурный комитет, Лермонтов передал его для прочтения, кому-то из царской семьи. Эта версия получила подтверждение, после того, как нашли запись в дневнике императрицы Александры Фёдоровны от 9 февраля 1839 года, в которой упоминалось о прочтении Демона. Таким негласным одобрением сверху, естественно, не преминули воспользоваться Лермонтов и его друзья, и отдали рукопись на цензуру. Где конечно узнали о высочайшем прочтении, и с небольшими купюрами выдали рукопись обратно, с разрешением. Тут, опять же, не всё так просто. Мы можем судить о разрешении, не потому, что существует, какой-то документ разрешающий печать, а на основании того, что в записях цензурного Комитета не зафиксирован запрет.

– А он обязательно должен был быть?

– Да, запрет всегда фиксировался письменно.

– Почему же тогда поэму не напечатали?

– Неизвестно. Возможно, правки были столь значительны, что поэт сам не захотел печатать в таком виде. А скорее то, что в это время в цензурном ведомстве произошёл скандал, с последующими кадровыми отставками. После чего последовало ужесточение, и к цензуре светской, добавилась цензура духовная, и, скорее всего, появилось требование повторно нести поэму ещё и туда.

– Ооо, понятно, а так как демон существо, противопоставляющее себя Богу, и в поэме много наездов на христианские ценности…

– То Лермонтов мог и не пытаться пройти духовную цензуру. – закончила мысль Виктория.

– Мда. Интересно, как всё возвращается. А если бы сейчас дать почитать Демона православным активистам? Особенно сцену соблазнения монашки…

– Молчите. – Виктория толи в за правду, толи в шутку покосилась по сторонам. – Не подсказывайте им что делать.

– Пожалуй. – Согласилась Светлана. – А вы думаете, они по своей инициативе наскакивают на выставки и музеи? Я что-то не слышала, чтобы верующих заботила коррупция, и нещадное разворовывание бюджета. Проблемы здравоохранения и образования, которые под видом реформирования, лишают нормального финансирования, верующих тоже не трогают. Ни одного слова против этого, а вот пара рисунков на выставке или пьеса в театре, прямо выворачивает их наизнанку от злобы. Это странно…

– Да странно, согласна, но что делать – такие времена. – Искусствовед помолчала и, неожиданно, продолжила более оптимистично. – Но осталось недолго, сейчас 2016-й год, а в 2018-м произойдёт очередная смена правящего класса, правильнее было бы назвать это – смена элит, но элитами назвать нынешнее руководство язык не поворачивается.

– Ого. – Светлана с интересом посмотрела на женщину напротив. – «Ничего себе. Я в ней ошиблась? Рыхлая, неинтересная… а вон куда вырулил разговор».

– Давайте с этого места поподробнее.

– Вы слышали что-нибудь о проклятии Лермонтова?

– Нет, а что это?