Аурлийский цикл. Книга 5. Последний шанс

Словно в подтверждение ее слов, стоявший все это время позади нее Хорив подошел к столу и, взяв кувшин, наполнил вином протянутый ею кубок. Руки его при этом сильно тряслись, и несколько капель упало на пол.

– Зачем он тебе? Хорив, ты можешь уйти со мной прямо сейчас, – в голосе аурлийца вновь зазвучала угроза.

Утларг обернулся, услышав собственное имя, но в его взгляде не осталось ничего от светловолосого юноши, что когда-то давно напросился в ученики к бывшему убийце. Как ни старался штурман, он не мог разглядеть в его новом лице своего старого друга. Тогда Дункан решился на отчаянную меру. Выхватив меч, аурлиец нанес молниеносный удар, направленный в сторону царицы.

Даже Чаар-Тоа-Вал-Готэ не успел вовремя среагировать. Послышался звон стали о сталь. В удивленных глазах штурмана отражался спасший свою царицу Хорив, заблокировавший его удар своим мечом.

– Ваш друг последний из обращенных моей матерью. Он мне дорог как память о ней. Я уже сказала, что он полностью подвластен моей воле. Я даже могу приказать ему убить себя, и он не сможет противиться. Мне стоит устроить демонстрацию? – Повинуясь ее приказу, Хорив прижал лезвие клинка к собственной шее.

– Нет, не стоит. – С трудом сдерживая гнев, вызванный собственной беспомощностью, Грин вернул меч на пояс.

Позади он услышал хрип существа существа, захлебывающегося собственной кровью. Аурлиец резко обернулся. На землю падал один из стражников Чаар. Царица не удержалась от удовольствия продемонстрировать собственную мощь и силу своего влияния на рой.

– То есть так царица заботится о своем народе? – произнося эти слова, штурман смотрел только на Чаар-Тоа-Вал-Готэ.

Воину не был понятен смысл слов, сказанных аурлийцем, но их интонация и сопровождающий взгляд донесли основную мысль. Дункан понял, что ничем хорошим его попытка в одиночку спасти товарища не окончится, и вынужден был отступить. В сердцах он опрокинул поднос с кувшином, когда покидал шатер Чаар. Царица улыбнулась и демонстративно отхлебнула из бокала, упиваясь своей маленькой победой.

Вернувшись в лагерь, принявший на себя командование Грин поднял друзей и приказал вооружаться. Маленький отряд приблизился к ставке роя, но Чаар предусмотрительно выставила усиленное оцепление, не оставив и шанса на прорыв. Пытаясь сдержать злость и прислушаться к голосу разума, спасательный отряд вынужден был отступить.

Утром процессия продолжила свой путь, а уже через несколько дней путники вновь увидели стены столицы. В этот раз город сильно отличался от того, что встретил аурлийцев несколько месяцев назад. Жители праздновали триумф имперца, положившего конец бесконечно долгой войне. На башнях возвышались хоругви империи. Все знали о скором прибытии дипломатического корпуса и готовились к этому как к величайшему празднику в истории империи.

Толпа уже собралась на улицах, образуя узкий коридор, очертивший путь от городских ворот до главного дворца империи. Трудолюбивые хорты украсили мостовую временными ограждениями, чтобы особо рьяные представители толпы не смогли подобраться слишком близко к процессии. Дарнау не переставая использовали то небольшое количество магии, что в них осталось, заставляя лепестки белых цветов витать в воздухе и опадать на плечи чествуемых героев.

– Знали бы они, какой ублюдок их консул, – процедил сквозь зубы Грин.

– Их бы ничего не смутило, даже знай они всю подноготную нашего друга. Для них он спаситель, который приносит победы. Таких народ любит, несмотря на те методы, что они избирают для достижения своих целей. К тому же по их законам он не сделал ничего плохого. Не забывай, что он имперец и ему дозволено больше остальных, – ответил Га-либ.

По традиции проход через тропу триумфа необходимо было совершить пешком, что значительно увеличивало время путешествия. Изменять традициям никто не решился, даже несмотря на нависшую на западе угрозу. Император должен был ожидать верного сына империи на рассвете следующего дня.

Ликующий Клетис прошел этот путь, даже не заметив усталости. Лишенные охватившего консула энтузиазма, остальные члены корпуса прочувствовали каждый шаг этого длинного пути. Отряд Дункана надеялся скрыться на улицах города, едва только пересечет первые ворота, но собравшаяся толпа стояла настолько плотными рядам, что сделать это, не привлекая к себе внимания, было практически невозможно.

Ликование населяющих Корпакс жителей было настолько велико, что волей-неволей заражало сердца мрачно бредущих товарищей аурлийца. Опадающие сверху листки неизвестных им цветков создавали ощущение грандиозного празднества. Если бы не переживания за Хорива, губы путников рисковали бы растянуться в широких улыбках, полных надежд.

Рой же шел молча, в одном ритме и, казалось, вообще не интересовался происходящим вокруг. Тем разительнее чувствовался контраст между ними и обладавшей свободной волей царицей и ее верным Чаар-Тоа-Вал-Готэ. Привыкший при любых обстоятельствах сохранять каменное лицо телохранитель все же не устоял и дрогнул. Он с едва скрываемым интересом осматривал представителей всевозможных народов, составляющих основу империи.

Больше всего его поражало даже не этническое разнообразие окружавших их зрителей, не парящие в воздухе гесталы, разбрасывающие лепестки, а их обособленность друг от друга. Все они вроде бы испытывали одну и ту же эмоцию, но каждый проявлял ее по-разному, а на лицах ясно читалось то, что думает при этом каждый о чем-то своем, сокровенном.

Чаар-Тоа-Вал-Готэ был в еще в начале пути собственного осознания и жадно впитывал все, что анализировал его взгляд. Каждое из этих существ было уникальной единицей, способной совершать самые неожиданные поступки. Опытный воин не мог понять, как лишенная единения роя империя могла так долго сопротивляться их натиску. Как каждый из этих существ, лишенных врожденной предопределенности, определял смысл своего бытия? До того момента, как Чаар-Тоа-Вал-Готэ впервые покинул пустыню, он и представить себе не мог, что жить можно как-то иначе, кроме как в беспрекословном служении своей царице.

Оглядывая марширующих позади представителей собственного народа, воин с непонятной ему самому тоской осознавал всю тщетность их существования. Казалось, что в них нет души. Чаар-Тоа-Вал-Готэ и сам не чувствовал ее присутствия до обретения свободы. Сейчас же он упивался каждой новой эмоцией и каждой новой мыслью, что обнаруживал в собственном сознании.

Пересекая стены линии Публия, Дункан чувствовал, что едва не валится с ног. На всем протяжении пути, и днем и ночью, им так и не предоставился шанс перестать быть частью триумфа. Утреннее солнце заставило открыться второе дыхание, но и то рисковало в любой момент подойти к концу. Измотанные путники не знали, что впереди их ждут еще большие испытания.

Сатор встретил рассвет на лестнице своего дворца. Бесконечная рябь ступеней уходила от его ног, заканчиваясь далеко внизу. Недавняя благостная новость, заставившая его на время позабыть о всех заботах, успела практически полностью исчерпать свой ресурс. Император позволил себе отвести целый день на то, чтобы полностью насладиться свершившимся моментом. Вместе с Кассией они даже успели выбрать для ребенка имя. Будущего наследника империи окрестили Маром.

Император был убежден, что родится мальчик. В противном случае Сатор намеревался наплевать на все традиции и посадить собственную дочь на трон. В честь матери императора девочку нарекли бы Ульпией. Сатор уже мысленно рассуждал, как изменят мнение те, кто посчитал его потерявшим былую хватку. Пусть хоть один из этих зажравшихся патрициев позволит себе вставить хоть одно возражение поперек его решению, и эти слова обязательно станут для него последними.

Тем не менее свалившиеся с небес радости добавляли новых забот. Теперь опасения за безопасность собственной семьи терзали императора с двойным усердием. Сатор знал, что бежать нет смысла. Клетис найдет его, где бы он ни спрятался. Значит, единственным выходом было остаться на своем месте и сражаться за него, как за право на существование.

Процессия уже начала появляться у подножия лестницы. Сатор бросил быстрый взгляд на верховного жреца. Тот покорно склонил голову, давая понять, что по-прежнему поддерживает своего императора. При этом от зоркого глаза имперца не ускользнула та легкая поздравительная улыбка, что исказила неприятное лицо Безымянного.

«Он знает», – сразу понял Сатор.

Сведения о грядущем пополнении хранились в строжайшем секрете. Во всем дворце о радостной новости знало не больше десяти самых доверенных лиц. Сатор был уверен в каждом.

«Неужели зарождение новой жизни действительно не обошлось без вмешательства стихии, и не знак ли это добрых намерений от обещавшего поддержку жреца?» – рассуждал император, стараясь не смотреть на начавшего свой подъем консула.

При виде бесконечных рядов ступеней ноги Дункана вознамерились поднять бунт, но ему пришлось заставить себя преодолевать один выступ за другим. В конце концов, сейчас он представлял всю Аурлию и попросту не мог позволить себе публично проявить слабость или упасть в грязь лицом. Последний час пути он преодолел лишь благодаря лицезрению вне всяких сомнений великого имперского зодчества.

Сатор нарочно не пошел им навстречу, оставшись дождаться на верхней площадке, а его свита, несмотря на все огромное желание, не посмела пойти вперед своего господина. Беззвучно появившийся жрец оказался за правым плечом императора. Место по левую руку занял ближайший советник.

На секунду император подумал, что до конца не может доверять даже им. Кто знает, какие интриги мог успеть сплести Клетис, используя свои тайные каналы связи. Ничто не мешало жрецу прямо сейчас достать припрятанный нож и, найдя лазейку в доспехах, оборвать жизнь господина. Сатор представил, как от удара качнется его тело и, повинуясь инерции, кубарем покатится вниз по ступеням. Бесславный конец, хотя стоит его сердцу остановиться, и это уже не будет иметь для него никакого значения.

– Я хочу, чтобы ты навел справки. Мне необходимо знать, на кого я могу рассчитывать. Скажи им, что время на раздумья подошло к концу и каждому придется определиться, на чьей он стороне, – Сатор произнес эти слова достаточно тихо, но так, чтобы их услышал не только советник, но и верховный жрец.

Мудрый советник не стал задавать дополнительных вопросов. Он и так прекрасно понимал ситуацию, а также то, чего именно от него хочет его император.

Утреннее солнце слепило встречающих и охватывало прибывших светящимся ореолом величия. Сотни фанфар сопровождали их подъем.

Император прекрасно отыграл свою роль. Никто бы не смог почувствовать, что в его голосе звучала фальшь, в то время как он воспевал похвалу достойнейшему из сынов империи. Кулаки Эйдена сжались на рукояти висящего на поясе оружия. Больше всего на свете ему сейчас хотелось броситься вперед и воткнуть оба клинка в спину убийцы. Аурлиец даже представить себе не мог, какую услугу в этот момент был способен оказать действующему императору.

Однако мистер Мерфи помнил о данной им клятве. Сейчас еще было не время убивать Клетиса, но оно обязательно настанет, и в тот миг аурлиец будет рядом. Союз между империей и роем еще не успел устояться, но как только этот момент придет, дуэлянта не сможет остановить ни одно существо, будь оно живым или мертвым.

Выслушав заслуженные дифирамбы и от жреца, Клетис сделал шаг назад, тактично пропуская и представляя широкой публике свою спутницу. Чаар вежливо и почтительно склонилась перед своим недавним врагом. В знак добрых намерений царица предпочла надеть скромное белоснежное платье без лишних украшений. Тем не менее ее внешний вид и гордый взгляд говорили о том, что разговор будет идти на равных. Император был поражен ее готовностью к диалогу и посчитал нужным ответить соответствующей любезностью.

Дальнейшая беседа не была предназначена для ушей простых смертных. Император, царица роя и Клетис исчезли в бесконечных залах дворца. Грин с тяжелым сердцем наблюдал, как за телохранителями Сатора и Чаар-Тоа-Вал-Готэ последовал Хорив.

Га-либ сообщил остальным, что теперь они могут расходиться. Дункан боялся, что их задержат, но, вопреки ожиданиям, путь до выхода с линии Публия обошелся без преград. Оказавшись через несколько часов в доме каннибала, изможденные путники уснули и проспали до самого вечера.

Очнувшись первым, штурман застал Га-либа в общей гостиной. Монстр стоял у окна и, отодвинув штору, внимательно наблюдал за той зоной отчуждения, что образовалась между его домом и остальным городом. За то время, что хозяина не было дома, жители успели позабыть о страхе перед ним, и по периметру площади образовались торговые ряды. Однако стоило Га-либу вернуться в свой дом, как слух об этом моментально облетел каждый дом квартала, после чего не отличавшиеся излишней храбростью лавочники предпочли поскорее убрать с глаз монстра свое имущество. Заметив застывшего за его спиной аурлийца, Га-либ поманил того пальцем.

– С тех пор, как я связался с вами, мне приходится страдать от повышенного внимания лантов. – Каннибал предложил аурлийцу взглянуть самому.

Сперва Дункан ничего не заметил. И правда, площадь казалась абсолютно опустевшей. Только через несколько секунд, когда глаза привыкли к ночи и смогли сфокусироваться, он заметил тени. Свет полной луны выдавал спрятавшихся за углами домов стражников. Некоторые из них пытались спрятаться еще меньше и неподвижно стояли, сливаясь с фасадами домов. Всего штурман насчитал около двух десятков.

– Они снова пришли за нами? – переполошился Дункан, уже готовый будить остальных, чтобы подготовиться к обороне дома.

– Не думаю. Пока просто следят. Они тут с тех пор, как мы вернулись. Думаю, не ошибусь, если скажу, что они здесь по личному приказу императора. Сатор наверняка все еще думает, что Клетис наш союзник.

– Здесь нас всегда найдут, нужно отыскать место, где можно спрятаться и не трястись, что в любой момент наш покой может быть нарушен лантами.

– У меня есть одно на примете. Думаю, дом, прежде занимаемый посольством отступников, сейчас пустует, а зная нашу репутацию и любовь к ловушкам, мародеры не должны были его потревожить. – Ингрид появилась незаметно для обоих мужчин.

– Отлично! Ты с нами? – воодушевился Грин, обращаясь к хозяину особняка.

– Нет, это мой дом, и я никуда не пойду. К тому же это первое место, куда отправятся Кэр, Джонатан и Хольт, оказавшись в столице. Кто-то должен дожидаться их здесь.

– Разбуди Эйдена, нам не стоит терять времени, – попросил аурлиец отсутпницу.