Аурлийский цикл. Книга 5. Последний шанс

– Я просто знаю, что справлюсь лучше него. Народ любит меня, а слава императора давно склонилась к закату.

– У него будет наследник. Что ты намерен сделать с семьей Сатора?

– Ты знаешь историю нашего мира. Слабость и сострадание никогда не приводили ни к чему хорошему. Сохрани я им жизни, и, возмужав, наследник заявит о себе. Всего лишь еще одна жертва ради моей империи. Уверяю, никто не будет оплакивать их судьбу больше меня, но что есть мои чувства и совесть, когда речь идет о благополучии сотен тысяч?

– Молодой консул вобрал в себя все пороки и добродетели нашего народа, приумножив их многократно. Никто не может быть уверен в том, что будет хорошим правителем, до тех пор пока не столкнется со всеми проблемами власти. Поверь мне, Сатор тоже думал, что его правление будет эпохой расцвета.

– Жрецы поддержат меня? – громко и четко произнес Клетис, не давая жрецу утонуть в философских рассуждениях.

– Нет. Я вижу в тебе тьму. Эта тьма будет преследовать тебя до конца твоих дней и в конечном итоге коснется не только тебя. Вне всяких сомнений, империя при твоем правлении возвысится как никогда прежде, но ценой этому будут страдания большинства народов, населяющих наш мир. Огонь в душе Сатора давно потух, но обретенное хладнокровие стало тем фундаментом, на котором зиждется все живое.

Клетис закусил губу. Он не сильно рассчитывал на помощь этого старого надменного хрыча, но все же с его поддержкой можно было бы не опасаться чрезмерных волнений среди имперцев.

– Я совершаю это из лучших побуждений, верховный. – Консул прикрыл глаза, собираясь с силами для того, что он намеревался сделать.

– Именно так рассуждали большинство тиранов, получивших свою власть силой, молодой Клетис. Прошу тебя, отступись, пока не поздно, – в голосе Безымянного действительно звучала искренняя мольба.

– Слишком поздно. Я уже принял решение.

– Значит, я буду вынужден сообщить о твоей измене императору, – железные нотки не оставляли сомнений в твердости намерений говорящего.

– Ходят слухи, что ты одарен даром предвидения. Если это правда, то с тех пор, как ты произнес свой ответ, должен был знать, что не покинешь этой комнаты.

Верховный жрец вскинул взгляд, чтобы посмотреть в глаза консула, в которых прочитал вынесенный ему приговор. Он слишком долго ощущал свое превосходство над всеми остальными, и сейчас ему потребовалось время, чтобы смириться со своей смертью. Никаким даром предвидения он, разумеется, не обладал, но и ходящие по городу слухи благоразумно не развенчивал. Он просто был очень стар и не менее мудр, что давало ему возможность видеть больше остальных.

– Значит, ты действительно готов идти до конца. Жаль, что ты избрал неверный путь. С твоим рвением, иди ты в правильном направлении, мог бы стать величайшим из нас, – мрачно проговорил Безымянный, в последний раз любуясь раскинувшимся у его ног городом.

– Я уважаю тебя, жрец. Поэтому не буду мешать, если тебе надо подготовиться, но поторопись. Сегодня у меня много дел.

– Моя жизнь была достаточно долгой и дала мне возможность позаботиться обо всем, что я хотел. Делай что считаешь должным, но не сожалей потом о содеянном, – на лице старика промелькнула печальная улыбка.

Сильные руки Клетиса легли на лицо Безымянного. Жрец смотрел на него глазами, читающими его душу. В сердце имперца шла последняя схватка. Притянув старика к себе, он поцеловал его в лоб. Консул опустил веки, а подняв, на секунду отпрянул. Ему показалось, что перед ним стоит Кара. Имперец моргнул еще раз, и видение исчезло. Снова – надменно улыбающийся старик. Клетис свернул ему шею одним движением. На небе сверкнула невероятная по мощности молния.

Поймав повисшее тело, он внес его обратно в комнату и уложил на кровать. Обратным движением он ввернул голову в исходное положение. Все должно было выглядеть так, словно старик умер во сне. Имперец просидел рядом с телом около получаса, пытаясь унять охватившую его дрожь. Теперь пути назад не было. Имперский трон – или отрубленная голова, и Клетис точно намеревался сохранить ее на плечах.

Покинув личные покои старика, консул сообщил жрецам, что Безымянный просил не беспокоить его до самого утра. Спускаясь, Клетис обратил внимание на небывалое количество молний. Разбушевавшаяся стихия словно устроила реквием по своему слуге. Клетиса повело, и он склонился со ступеней над пропастью, с трудом сдерживая рвотные позывы. Внизу консула встретили его люди и выбравшиеся из беспорядков представители роя. Вечером их ждал торжественный пир во дворце императора.

Глава 5.

Вечер изменившихся судеб

Капитан Хольт стоял у двери посольства отступников и долго не решался постучать. Выглядел он изрядно потрепанным, но все же живым. Его пугала та неестественная тишина, что охватила город. В небе кружило множество птиц, но ни одна из них не издавала ни звука. По пути сюда он встретил стаю крыс, бегущих в сторону линии Тибериуса. Несмотря на свой род деятельности, Рэджинальд никогда не верил в предчувствия или знаки. И тем не менее сегодня он явственно ощущал, что произойдет нечто ужасное.

Каждая частичка его тела кричала о том, что это место надо покинуть как можно скорее. Постаравшись вернуть ясность своему сознанию, он вошел в дом. Уходить по-прежнему решили ночью. Рэджинальд рассказал Грину и отступнице о своей неудачной попытке вернуть Хорива. Однако капитан настаивал на том, что в их старом друге осталась частица того самого человека, которым он был прежде.

Найдя обозначенный ялгом трактир, мистер Мерфи целый день просидел в таверне напротив, изучая тех, кто входил и выходил из «Эльфийской песни». Все они без исключения принадлежали к народу ялгов. Манера их поведения не оставляла сомнений в том, что за заколоченными дверями творится нечто незаконное.

Аурлиец злился на остановившего его ялга, но раз за разом пытался себя успокоить. В конце концов, пусть сегодня он и потерпел неудачу, по крайней мере ему удалось найти единомышленников. Новые сторонники должны поддержать его в деле убийства консула. Если, разумеется, они не являются его агентами и дневное приглашение не ловушка, целью которой является попытка распутать клубок предположительного заговора против имперца.

Сидящий в кресле Га-либ подбрасывал лепестки засохших трав в кипящий котел. Он, как и капитан, ощущал грядущий ужас, но, в отличие аурлийца, за свою долгую жизнь научился доверять собственным чувствам. Зловещие предзнаменования заставляли его голову раскалываться от боли. Проверенный отвар должен был снять симптомы, но монстр знал, что корень переживаний он вырвать не способен. Ланты по-прежнему окружали его дом. Закатные лучи солнца заставляли убранство дома каннибала отбрасывать зловещие тени.

Император принимал гостей в своем дворце. От пышных празднеств было решено отказаться, и в качестве приглашенных числились лишь консулы. Сатор уже не мог с уверенностью сказать, кому из придворных он может доверять, и справедливо опасался переворота. Именно по этой причине число гостей было сведено к минимуму. По крайней мере, среди них император мог ясно определить, кто поддерживает его, а кто излучает опасность.

С момента установления империи у нее всегда было четыре консула, каждый из которых отвечал за свой сектор владений. В результате неожиданных падений и возвышений консула Клетиса их стало пятеро, но Севериан все еще находился на защите своего рубежа. Одаренный честью подняться на Башню бури имперец явился в сопровождении своей царицы и следующего за ней повсюду Чаар-Тоа-Вал-Готэ.

Последним к праздничному столу прибыл Морус. Занятый расквартировкой своих легионов, защитник восточной стены едва успел переодеться в подобающие торжественному случаю одеяния. Клетис до последнего переживал, что его старый друг мог предать и доложить императору о заговоре.

Расторопные эльфы мастерски прислуживали за столом. Четверо телохранителей императора подпирали спинами окружавшие застолье колонны. Это были опытные воины, выращенные для выполнения одной единственной задачи – отдать жизнь за императора. Реши Сатор вырезать все их семьи прямо у них на глазах, они бы приняли это безропотно.

Император сидел во главе стола. Кассия на празднестве отсутствовала, сославшись на недомогание, вызванное беременностью. По всем правилам этикета Сатор принес консулу извинения за то, что супруга не сможет чествовать героя империи вместе со всеми.

В связи с отсутствием императрицы место напротив Сатора заняла Чаар. За ее спиной привычно зависла фигура Чаар-Тоа-Вал-Готэ. Четверо консулов заняли места между ними, распределившись по двое с каждой стороны. Ответственные за север и юг империи братья Креон и Тимеус расположились напротив заговорщиков. Род двух полярных консулов был широко почитаем в народе, и Клетис испытывал к ним глубокое уважение. Он сожалел о том, какую судьбу им уготовил.

Клетис не удержался и задержал свой взгляд на том, как трудолюбивые эльфы разливают в кубки Сатора и обоих сидящих напротив консулов вино, пропитанное ядом. Чаар пришлось незаметно ущипнуть его за колено, чтобы заставить перевести взгляд. Сами заговорщики испили нейтрализующий действие яда отвар еще полчаса назад.

– Сегодня мы вновь чествуем не только героя империи, но и и наше единение. Не часто большинство из тех, кто взял на себя бремя правления, сидят за одним столом. К тому же с нами сейчас прекрасная Чаар, своим присутствием символизирующая долгожданный мир. Поднимем кубки за этот день. День, в который все мы объединились перед лицом невиданной прежде угрозы. – Император первым поднялся со своего места.

Все присутствующие последовали примеру Сатора, и зал заполнило эхо отодвигаемых кресел.

– За сегодняшний день! – самым последним едва слышно повторил Клетис призыв своего императора.

– Уже завтра мы бросим все наши силы на борьбу с хаосом. – Сатор вернулся в своё кресло.

Императрица планировала распорядиться приготовить ванну, когда необычный шум, доносящийся из-за дверей спальни, привлек ее внимание. Сатор приказал ей оставаться у себя, чтобы не беспокоить государственными делами. Кассия знала, что муж втрое усилил ее охрану, и все же сердце невольно забилось гораздо быстрее. Она тщательно прислушивалась к каждому шороху, пока не смогла различить звуки ударов стали о сталь. Кассия моментально бросилась к стойке, на которой были выставлены клинки Сатора, подаренные императору его подданными.

Обнажив меч, она вновь начала прислушиваться. Звук падающего тела не оставил сомнений в том, что за дверью творится нечто ужасное, а ее опасения имеют под собой весьма веские основания. Несколько бесконечных секунд стояла полная тишина, после чего сильный удар заставил двери распахнуться.

В спальню императрицы ворвался Хорив в окружении других существ роя из той сотни, что сопровождала царицу в ее дипломатической миссии. Ничего не понимающий величественный взгляд Кассии быстро наполнился ужасом. Вытянув перед собой меч, она рванулась к стоящему на столе колокольчику. В ответ на пронзительный продолжительный звон никто не пришел. В коридоре в луже крови лежало тело ее личного телохранителя.

Хорив обнажил эльфийские клинки, которые накануне вечером были подарены ему Чаар. Царица решила, что, если предстоит пролиться императорской крови, сделать это должны именно изящные мечи ее матери. Древний боролся до последнего, но природная власть его царицы была сильнее. Утларг молча направился в сторону своей жертвы. Стоило отдать Кассии должное. Осознав, что оказалась в смертельной ловушке и рассчитывать остается только на себя, она не дрогнула.

Взгляд ее быстро сфокусировался на главной угрозе, а сжимающая меч рука перестала дрожать. Ради Сатора она должна была сделать все, чтобы защитить себя и их наследника. Будучи женой императора, Кассия знала, что рано или поздно подобный момент может настать, и потому провела не один год, изнуряя свое тело тяжелыми тренировками. Едва отбив первый выпад Хорива, она тут же бросилась в контратаку.

Утларг был удивлен и расстроен неожиданным мастерством своего противника. Он знал, что рано или поздно победит, а каждая дополнительная секунда схватки приносила ему невероятную боль. Ему хотелось как можно скорее оборвать жизнь императрицы, чтобы покончить с терзающими их обоих муками. Если бы он только мог, он обязательно покончил бы с собой, сохранив ей жизнь.

Клинки Хорива остановились только после десятого удара. Тело так и не подарившей своему императору наследника Кассии осталось у утларга на руках. Казалось, что ее кровь проникает в его собственную плоть. Красные пятна навсегда въелись в расстеленный под ними ковер. Хорив хотел закричать так, чтобы его грудную клетку разорвало, но не смог даже этого.

– Совместная мощь империи и роя подарит нам великую победу, о которой барды сложат десятки песен, – продолжал Сатор.

Консулы Креон и Тимеус вновь подняли свои кубки. Чаар снова незаметно положила руку на колено Клетиса. Это был условный знак, говорящий о том, что императрица мертва и откладывать больше нельзя. Рано или поздно о случившемся узнают во дворце, и тогда инициатива может перейти не в те руки.

– Да здравствует император! – Клетис тоже поднял кубок, что являлось условным знаком и для Моруса.

– Я рад, что мы забыли о былых недопониманиях, мой старый друг, – император доброжелательно улыбнулся.

– Я говорил не о тебе, Сатор. Твое правление подошло к концу. – Консул спокойно выдержал опустившийся на него взгляд.

– Ты забываешься, Клетис! – вскочил со своего места Тимеус.