Перевёрнутый мир

Я рывком открыл дверь и осторожно выглянул наружу: на полу коридора лежали четыре трупа, среди них я увидел и Серошеина.

– Четыре года в окопах и ничего, – сказал Зимин. – А здесь от каких-то варнаков – наповал.

– Я бы не сказал. Не совсем уж это и бандиты. По крайней мере, один из них при жизни был ротмистром, – произнёс я, внимательно разглядывая погибших.

Одеты бывшие бандиты были вполне прилично: двое в офицерских шинелях без погон, а третий в нагольном полушубке.

– Сдаётся мне, штабс-капитан, что эти романтики с большой дороги – наши с вами бывшие товарищи по оружию, – кивнул я на трупы.

– Вы правы, есаул. Выражались они вполне литературным языком, вежливо отняли у меня револьвер. Мы даже и охнуть не успели.

Из рабочего тамбура к нам протискивался кондуктор.

– Господа, с ними был ещё один. Он караулил меня в моём купе, а после всего произошедшего сбежал в соседний вагон, – испуганно сообщил он нам.

– Давайте-ка уберем трупы, а после будем разбираться, что тут произошло, – предложил я.

Набежавший из соседних купе народ, как бы заглаживая то, что никто не пришёл к нам на помощь, помог вынести тела погибших в тамбур вагона.

– Через час будет Новгород. Там мы сможем выгрузить трупы бандитов, – сообщил кондуктор. – А пока пусть полежат там.

– Милейший, нужно убрать следы крови в нашем купе. С нами едут дамы. Они к таким зрелищам не привыкшие, – обратился к кондуктору штабс-капитан.

– Не извольте беспокоиться. Всё будет исполнено в лучшем виде, – заверил нас кондуктор.

Пока убирали в купе, мы молча стояли в коридоре.

– Проходите, господа, всё в порядке, – пригласил кондуктор наконец.

Войдя в купе, мы свалили в углу изъятые у бандитов оружие и боеприпасы. Среди наших трофеев оказались деньги и несколько золотых вещиц. Рассевшись по своим местам, мы молча смотрели друг на друга.

– Рассказывайте, есаул, как вам удалось справиться с тремя негодяями? – прервал затянувшееся молчание штабс-капитан.

– Повезло. Один из бандитов оказался слишком охоч до женского общества. Ну, я и не упустил свой шанс. Благо револьвер был под рукой.

– Да что вы, господин есаул, вы настоящий герой. Видно, не зря вас за подвиги произвели в офицерский чин, – восторженно проговорил мнимый инженер.

– А как вам удалось вернуть своё оружие? – спросил я Стрельникова.

– С вашей помощью. Двоих вы подстрелили, этого оказалось достаточным, чтобы мы с Иваном справились с оставшимся. Правда, один из ваших подранков оказался легко раненым. Но пока он был в шоке, мы всё и закончили, а потом он очнулся… и Серошеина.

Мы помолчали.

– Жаль, что в живых никого не осталось. Не мешало бы пообщаться. Узнать, сколько их было всего. Почему они на нас напали? Хотя, по-моему, на последний вопрос нам сможет ответить господин инженер. Или как вас там на самом деле? – повернулся я к Онуфриеву.

– Прошу меня великодушно простить, господа офицеры. Но я не мог вам открыться. У меня семья. Прежде всего, я радел об их безопасности, – виновато развёл руками «инженер». – Эти люди действительно вели охоту за мной. Вернее, за тем, что я везу.

– Очень интересно, господин Онуфриев. Но нам бы не мешало знать об этом раньше. Возможно, и наш воин остался бы жив. А за есаула вам вообще нужно Богу молиться, – прервал его Стрельников.

– Да, да, вы совершенно правы. Но уж простите меня, старика. Не за себя боялся.

– Бог вам судья. Рассказывайте, – нетерпеливо поморщился я. – Возможно, времени у нас меньше, чем вы предполагаете.

– Господа, я расскажу вам всё как есть. А дальше решайте сами, как вам быть. В вашей храбрости и порядочности я уже убедился. До революции я был золотопромышленником. Мои прииски находятся на Дальнем Востоке. Вот основная причина, по которой я со своим семейством еду на вашу родину. Мне необходимо закончить там все свои дела. Я разговаривал по телеграфу со своим компаньоном. Он сказал, что на Дальнем Востоке большевистская зараза распространяется не так быстро. И если действовать решительно, то кое-что из своих капиталов можно ещё спасти.

– Да, но каким образом это имеет отношение к происходящему, – спросил штабс-капитан.

– Дело в том, что я коллекционер. У меня очень представительная коллекция ювелирных украшений.

– И всё это вы везёте с собой? – удивился я.

– Да, господа, коллекция при мне. Через Брест её не вывезешь. Говорят, что большевики поставили свои кордоны. Специально для таких, как мы. Вот мне и пришлось ехать под видом инженера.

– А как об этом стало известно бандитам?

– Ротмистр Обручев давний знакомый нашей семьи. Ещё по довоенным временам. Перед самой войной он просил руки моей старшей дочери Изольды. Но, полагая, что его поступками движет не любовь, а корыстные побуждения, я ему отказал, ибо счастье моих дочерей для меня превыше всего.

– Не надо лирики, господин коллекционер, – прервал я его. – Мы охотно верим, что вы искренне печётесь о будущем своих детей.

– Два месяца назад ротмистр появился в Петрограде. Он заявился к нам с какими-то тёмными личностями. Теперь он стал не просить, а требовать, чтобы я дал согласие на его брак с Изольдой. Теперь уже и моя дочь поняла, сколь низок поступками этот человек. Она стала умолять меня оградить её от притязаний этого скота. А что я мог сделать? Ведь сейчас в родном отечестве не стало закона, а обращаться за помощью к новым властям бессмысленно. А тут ещё и младшая Луиза попалась ему на глаза. Перед войной-то ей было всего четырнадцать лет. А тут она расцвела и превратилась в настоящую барышню.

При последних словах отца расцветшая «настоящая барышня» покрылась румянцем и бросила на меня дерзкий взгляд, при этом её зелёные глаза ярко полыхнули в мерцающем свете керосиновой лампы.

Ну что ж, слова графа не на много расходились с действительностью. Я хотел сказать, что на самом деле девушка выглядела гораздо лучше оценки отца.

«У беды глаза зелёные, не простят, не пощадят», – пришли на ум слова песни далёкого прошлого. Или будущего?

Между тем, не замечая наших переглядываний, граф подходил к окончанию своей нерадостной эпопеи.

– Вот он и стал угрожать, что мы без опеки пропадём. Что, мол, времена опасные. Над девицами может кто угодно надругаться. А будет ещё хуже, если большевики прознают про драгоценности. Тогда можно и к стенке угодить.

Мне ничего не оставалось делать, как дать согласие, а самому готовить побег из города. И вот вроде бы всё удалось, ан нет, он со своими приспешниками нас выследил, – закончил Иван Вольдемарович.

Я перевёл взгляд на девушек. Всё-таки в ранешные времена, в отличие от наших, порядочность и чистоту девушкам прививали с самого детства, ведь не испугались наглых притязаний хама в погонах.

Заметив мой взгляд, Луиза на мгновение опустила ресницы, но тут же открыто посмотрела мне в глаза. «Я знаю, что я хороша, – говорили её глаза, – но хорош ли ты?» Я слегка усмехнулся и незаметно для окружающих подмигнул юному созданию.

Мне показалось, что во взгляде девушки промелькнуло недоумение. Наверное, за ней никто не пытался ухаживать таким вульгарным способом. Ну что же, всё когда-то происходит впервые.

– Вот и всё! – Иван Вольдемарович внимательно посмотрел на нас. – А теперь я отдаю на ваш суд себя и своё семейство. Если вы мне поможете добраться до Владивостока, то я щедро оплачу ваши труды и риск.

Я, штабс-капитан и унтер-офицер переглянулись. Мы прекрасно понимали, что эта затея очень рискованная.

– А кто ещё посвящён в тайну ваших сокровищ? – спросил штабс-капитан.

– Уверяю вас, господа, что больше никто. Вернее, больше никто не знает о том, что мы направляемся во Владивосток.

– Да, но ведь есть ещё сбежавший бандит, и сколько их ещё находится в нашем составе, одному Богу известно, – заметил я.