Золото острова Аскольд

– А второй? – спросил он на пальцах.

Оказалось, что второй укрылся за елью, стараясь не попасть в круг света, отбрасываемого костром.

Наступило время принятия решения. Сигунай вспомнил, как пять вёсен назад он проходил испытание на посвящение в воины (ритуал существовал у многих народов, двенадцатилетние мальчики оставлялись в лесу и проходили экзамен на выживание). У него был только нож. Голодный и замёрзающий мальчик выследил рысь, которая в свою очередь охотилась на него. Она так же, как корёсский сульса, приникла к толстой ветви колючей ели. Верный бросок ножа спас его тогда от смерти и поставил в один ряд с воинами рода ваньян. Юноша до сих пор помнил, как зубы разрывали горячую плоть дикой кошки, а тёплая кровь согревала застывшее тело. Он пил её прямо из раны поверженного зверя.

Но сейчас ситуация была немного иной. Сигунай не сомневался в верности своей руки. Но шум от падения тела разбудит остальных. Следовало придумать нечто этакое. И он придумал. Но первым следовало обезвредить затаившегося на земле.

– Оставайся на месте! – приказал он знаками Табичи-охотнику.

Едва дыша, мелкими шажками юноша скрадывал расстояние между собой и дозорным. Ни стрела, ни нож здесь не годились. Даже если бы противник умер мгновенно, свист орудия убийства непременно привлёк бы тренированный слух второго дозорного. Спина покрылась потом, а кожаная удавка в руках от волнения слегка подёргивалась. Подойти следовало вплотную и, накинув удавку, придавить врага тяжестью своего веса.

Ничто не потревожило предрассветной тишины. Слегка хрустнувшие шейные позвонки приказали попытавшемуся сопротивляться телу, обмякнуть.

Сигунай вытер набегавший на глаза пот и, не расслабляясь, направился к «кукушке». Лишённая оперения стрела не создала много шума. С небольшого расстояния она прибила тело корёса к стволу и не дала ему сорваться вниз сразу после выстрела. Пока лишённое жизни тело сульсы раздумывало падать ему или нет, воин и охотник приготовились его поймать. Всё прошло так, как планировалось.

Ухватисто прикинув в грубых ладонях рукояти ножей, мужчины приблизились к спавшему врагу. Удача слишком долго была на стороне Сигуная, но на этот раз она закапризничала.

– К оружию! – разбудил тайгу крик внезапно проснувшегося сульса.

Просвистели ножи, и крик захлебнулся. Но уже сверкнула сталь в руках двоих оставшихся в живых корёсов. Едва поспевая за ними, тренькнули тетивы луков Сигуная и Табичи-охотника. И вот уже забились в предсмертной агонии молодые тела.

– Как же так? – зажимая рану на своём плече, причитал Табичи, склонившись над телом побратима.

Пущенный вражеской рукой нож, вошёл в узкую щель между костяными пластинами панциря. Деревянная рукоять клинка торчала чуть ниже сердца Сигуная. Но воин был жив.

– Измена, меня срочно в ставку амбаня Васая, – кровавясь розовыми пузырями просипели побледневшие губы. – Нож не трогай, а то не доживу.

До лагеря чжурчжэней оставалось не очень далеко. Табичи из шестов и плащей убитых соорудил волокуши, и осторожно уложил в них раненого. Но тронуться не успел. Не зря говорит народная мудрость, что беда поодиночке не ходит.

– А вот и я-я-я! – раздался медвежий рёв, и на поляну вышел огромный медведь.

– Уходи дедушка, – не растерялся охотник. – Некогда нам сейчас. Или выпусти, а сам оставайся. Здесь много кушать и без нас.

Спокойный голос человека в первое мгновение ввёл медведя в раздумья, но жадность взяла своё. На объятой войной земле он нигде не мог найти покоя. Он был зол, а злость требует выхода. Залечь в спячку мишка не мог, так как не нагулял достаточно жира. Человека он уже пробовал, ему понравилось. А здесь сразу столько еды. После этого можно сразу на боковую.

Человек понял, что без боя не обойтись, и поднял с земли дротик.

– Зря ты так, – хищно улыбнулся он. – Ох и зря.

Медведь понял, что здесь что-то не так, и слегка забеспокоился. Его не боялись, и убегать не собирались. Но что могло сделать ему это хилое существо, размахивающее прутиком? Оно-то и реветь как следует не умеет. И лохматый пошёл в бой.

Выставив перед собой дротик, Табичи караулил каждое движение зверя. И когда тот ринулся в атаку, прыгнул ему навстречу. Встречная сила удара была такова, что древко дротика разломилось напополам.

Поднырнув под лапой таёжного исполина, охотник оказался у него за спиной. Медведь по инерции пробежал несколько шагов и, потеряв из виду противника, остановился. Только сейчас он почувствовал жгучую боль и обиженно хрюкнул.

Но где же его обидчик? Зверь в недоумении крутанулся назад и увидел его. Нет, враг не убежал, а стоял на месте, и снисходительно смотрел прямо в глаза медведя.

«Какой сильный у него взгляд, – подумал зверь, заваливаясь набок. – Пожалуй, в следующий раз связываться с ним не стоит».

А человек покрутил перед глазами обломок древка и, усмехнувшись, отбросил его в сторону.

– Говорил же тебе, зря!

Затем он основательно поплевал на ладони и взялся за шесты.

– Поехали, – выдохнул из груди охотник, и размеренным шагом направился в известном ему направлении. Не одну сотню туш убитых им зверей перетаскал он из тайги. Что ж, работа привычная.

– Не бойся, я выдержу, – говорил на привале пришедший в себя Сигунай.

– Я знаю, ты только молчи, не трать силы, – успокаивал его охотник и, взявшись за шесты, шёл дальше.

– Амбань, из тайги привели охотника, – доложили Васаю перед вечерним советом. – С ним раненый воин. Охотник говорит, что это гонец от бодзиле Агуды.

– Ведите, – коротко приказал командующий.

Амбань с уважением смотрел на лежащего перед ним юношу. Из груди гонца торчала рукоять ножа, но он был жив. Васай был воином и понимал, что жизнь в этом теле держится исключительно на железной воле и чувстве долга.

– Приведите его в сознание, – распорядился он.

Лекарь поднёс к носу раненого какую-то вонючую дрянь. Веки юноши дрогнули, и он открыл глаза.

– Я амбань Васай, – не стал терять времени командующий.

– Я телохранитель бодзиле Агуды Сигунай. Возьми воина, он под плащом. Там письмо. Измена, -прошептал он на ухо склонившемуся за статуэткой амбаню. – Там имена.

Командующий стоял рядом с умирающим Сигунаем. Он считал, что не имеет права оставить воина в последние мгновения его жизни.

– Скажите Айре, чтобы не ждала, – шептали посиневшие губы. – Хочу, чтобы она спела свою песню любви.

– Бредит, – посчитал нужным доложить командующему адъютант.

– Нет, – покачал головой тот. – Невесту свою отпускает.

Сигунай открыл глаза и ясным взглядом посмотрел на амбаня.

– Я успел, – произнёс он последние в своей короткой жизни слова и улыбнулся.

– Душу храброго воина достойно встретят на Небесах, – вздохнул Васай и, разжав ладонь, вгляделся в статуэтку. – А ведь они похожи, они совсем не боятся смерти. Они ей просто улыбаются.

Глава 2.

Февраль 1908 года. Владивосток

– Господин ротмистр, – голос в трубке был в меру сух и в меру учтив, но спать расхотелось сразу.

Алексей узнал этот голос. Он принадлежал адъютанту из канцелярии полицмейстера Владивостока Лединга.

– Слушаю, господин подпоручик, – ответил он, звонок был поздним и, понятно, что не пустяшным.