Империя в огне

Слушавшие этот скандал интеллигентно молчали, да и стоило ли обращать внимание на взбалмошную самодурку голубых кровей. Тем более что за то недолгое время, пока она находилась с нами, её прекрасно все изучили и всерьёз не воспринимали.

«Что ты как ребёнок успокаиваешь сам себя, ведь ты знаешь, что хану будет известен каждый твой шаг», – прикрикнул я на себя и, плюнув на всё, стал жить так, будто завтра мне назначено умирать, то есть в открытую закрутил роман со своей законной женой.

– Мы умрём вместе, но зато каждый миг, каждое мгновение, что нам отмеряно Господом, оно наше, – нежно прошептала мне на ухо Луиза.

Эта женщина, дарованная небесами, понимала меня без слов. Она жила чувствами. Ну как я мог допустить, чтобы такое совершенное творение природы было несчастно. И пока наш караван черепашьими шагами приближался к ставке Угэдэя, я всё думал и думал, как сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Уже два раза из ставки хана прибывали гонцы с требованием ускорить продвижение. А я как представлю Луизу, раздавленную чужим безжалостным телом, сразу хватаюсь за саблю и словно волк начинаю кружить по кибитке, и, не придумав ничего лучшего, приказываю остановиться на стоянку.

– Что, опять? – к моему лбу прикоснулась заботливая ладонь Луизы.

– Я не знаю, что делать, – заскрежетал я зубами. – Одно я знаю точно, что я тебя никому не отдам. Не для того я столько веков искал твои следы.

Наш разговор перебили. За войлочной стеной кибитки кто-то нерешительно кашлянул.

– Это ты, Диландай?

– Я, брат.

– Чего ты хотел?

– Разговаривать хочу.

– Ну, заходи.

– Нет, лучше выйди сам.

Я ласково погладил Луизу по щеке и вышел наружу. Диландай, переминаясь с ноги на ногу, преданно глядел мне в глаза.

– Ты понимаешь, что ты делаешь?

– Понимаю.

– Это смерть.

– Я люблю её больше жизни, и поэтому смерть мне не страшна.

– Э, брат, это не только твоя смерть, мы все ляжем рядом с тобой, – покачал головой куин.

– Ты боишься? – Я посмотрел другу прямо в глаза.

– Не пристало воину бояться неизбежного, но ты ведь знаешь, я хочу отомстить ниппонам, – застенчиво улыбнулся Диландай.

– Мы им отомстим вместе, верь мне, брат, я тебе клянусь, но для начала мы должны спасти мою Адзи.

– Завидую я тебе, Урус, – открыто улыбнулся куин.

– Чему? – удивился я.

– Любви твоей завидую, смелости, бесшабашности, готовности умереть за свою любовь.

– Если придётся, брат, я умру и за тебя, – сказал я твёрдо.

– Я что пришёл-то, – промямлил Диландай напоследок. – Бунчук Угэдэя в одном переходе от нас.

«Вот чёрт сахалинский, не мог об этом сказать в первую очередь. Нет, уже не уйти». – И я обессиленно уселся на песок.

– Вставай, брат, надо к встрече готовиться, – дёрнул меня за руку куин.

– Что думаешь делать? – спросил я беспомощно, я-то ведь уже давно приготовился умирать и поэтому планов на будущее не строил.

А какие можно строить планы против такой машины, как Великая Монгольская империя?

– Я ещё вчера обозик кое с какими продуктами и барахлом в одно потаённое место отправил, там и пересидим, если с ханом полюбовно не поладим, – обрубил последние концы Диландай.

– А как в десятке?

– Здоровяк Угудай за нас, а остальные как получится, хотя понимают, что в случае чего хребты сломают всем. Все ведь видели, как вы тут миловались.

– Да мы тихо…

– Глупее влюблённых только куропатка, – покачал головой Диландай. – Ну, поспешим на встречу с повелителем.

Через несколько томительных минут лагерь заполнился гортанными криками, ржанием и топотом лошадей, звоном металла и повелительным рыком самого хана. Наступало время платить по счетам. Два десятка ханских кешиктенов быстренько окружили лагерь и крупами лошадей стали теснить всех на середину.

– Ну, здравствуй, Джучи, – ухмыльнулся мне вечно полупьяный хан. – Ждал я тебя, ждал, а ты всё не едешь и не едешь. Дай, думаю, навстречу поеду, может, дела какие важные тебя задержали, подсоблю если что.

– И тебе не хворать, великий хан. Дела у нас такие, что сами с ними справляемся, да ещё и на другое силы остаются, – ответил я спокойно.

От моего двусмысленного ответа желваки на скулах хана стали жёсткими, а глаза налились сталью.

– Ну, покажи мне принцессу-красавицу, воин, – сглотнув вставший поперёк горла комок, перешёл к главному хан. – Так ли она хороша, как об этом говорят?

– Приведите принцессу, – обратился я к Угудаю.

– Действительно хороша! – закатил от удовольствия глаза Угэдэй, когда Луиза мелкими шажками выплыла в центр круга. – Как звать тебя, прекрасная хатум?

– Луиза.

– ?..

В этом месте опешил даже я, не говоря о своей любимой. Она-то и испугалась больше всех. Чрезмерное волнение сослужило ей плохую службу, и психика дала сбой.

– Хорошая шутка, принцесса! – ухмыльнулся хан, вплотную подъезжая к девушке. – Я тоже люблю пошутить, – зловещим тоном произнёс он, приподнимая подбородок Луизы камчой. – Жаль, что такую красоту придётся отдать Великому Небу.

– Как, убить? – выдал я сам себя.

– А ты разве не слышал приказа моего покойного отца, что всех представителей рода Ваньяней, невзирая на пол и возраст, до седьмого колена предать смерти. А приказы моего батюшки исполняются беспрекословно. За этим лично следит всевидящее око мой старший брат Чаготай.