Империя в огне

Хан Тулуй не походил на своих братьев. Вот он-то как раз и был типичным представителем монголоидной расы. Невысокого роста, грязная косичка, редкая бородка, властный взгляд не выпускает тебя из виду во время всего разговора. Такому не соврёшь. Поговаривали, что он не родной сын Чингисхана. Красавица Бортэ нагуляла его, когда Тэмучжин находился в одиннадцатилетнем плену у чжурчжэней. Но хан его принял и объявил своим четвёртым наследником. Войска его боготворили, и в данный момент до большого курултая, совета всех ханов, он исполнял обязанности Великого хана.

– Внезапно столкнулись с отрядом тангутов, – ответил я коротко по-военному.

– Сколько воинов было у них?

– Четыре десятка.

– У вас?

– Десяток.

– Почему остались живы?

– Повезло.

– Хм, «повезло». Один против четверых, – довольно ощерился хан.

– Я тоже там была, – раздался дерзкий голос.

«Вот чёртова девка, нигде от неё покоя нет», – поморщился я.

– Это кто? – взмах плети в сторону говорившей.

– Принцесса из дома…

– Почему погиб десятник? – перебил её хан Тулуй.

– Не ждали нападения, поили коней.

– Та-ак, – протянул хан и впился в меня взглядом. – Почему за всех отвечаешь ты?

– Так вышло, думать было некогда, пришлось всю инициативу брать на себя, – заскромничал я.

– Он один пошёл на тангутов, и ни одна стрела не смогла его поразить, а он зарубил всех, – опять некстати влезла принцесса.

– Непобедимый, значит, ну-ну. Десяток твой. Забираешь царский двор и сопровождаешь его к нашему брату Угэдэю. Получишь серебряную пайцзу, – закончил аудиенцию хан.

– Гуляем! – ткнул меня в плечо Диландай.

– Быстро в десятники выбился, – без тени зависти произнёс один из теперь уже моих воинов.

– Чего ж ты у реки растерялся, глядишь, сам бы десятником стал, – ощерилась Тань Я, она уже обнаглела до того, что чувствовала себя полноценным членом десятка.

– Да нет уж, лучше живым кешиктеном, чем мёртвым десятником, – усмехнулся воин.

– Диландай остаётся за меня. Пойду на гарем полюбуюсь, – потянулся я и, поправив сабли, направился вдоль кибиток и шатров.

– Эй, куня, а ты куда? – попытался я шугнуть наглую особу.

– Я тебе не подчиненная, где хочу, там и хожу, – дерзко сверкнула глазищами девица.

– Ну и хай с тобой. – Стараясь не замечать настырного хвоста, широким шагом двинулся я вдоль обоза.

В отведённом для плененного двора месте стояла гнетущая тишина. Показав караульному пайцзу, я беспрепятственно вошёл внутрь.

– Как ты смеешь не пускать, я принцесса! – раздался шум у меня за спиной.

Я на секунду обернулся и, чтобы быстрее прекратить балаган, приказал:

– Пропустите!

За спиной послышалось учащённое дыхание и самодовольно произнесённые слова:

– Куда от меня денешься!

– Проводите меня к принцессе! – распорядился я.

– Тебе, что, одной уже мало! – укоризненно фыркнули у меня за спиной.

– Стой здесь! – жёстко распорядился я и прошёл сквозь тростниковую занавеску.

В пустом помещении, на ковре спиной ко мне сидела женщина, или девушка. Тогда так одевались, что определить возраст со спины было невозможно. Но моё сердце вдруг учащённо забилось, а ноги приросли к земле. Я стоял и ждал, девушка молчала и не оборачивалась. Не помню, сколько времени навалившаяся вдруг робость удерживала меня на месте. Наконец, сглотнув вставший поперёк горла комок, осипшим голосом я произнёс:

– Я пришёл поприветствовать принцессу Адзи и сообщить ей, что десяток кешиктенов под моим командованием удостоился чести сопровождать её в ставку хана Угэдэя.

Ответом было долгое молчание. Лишь головка принцессы склонилась ещё ниже, а по напрягшимся плечам было видно, что она находится в глубоком душевном смятении.

– Не беспокойтесь, ваше высочество, пока вы находитесь под охраной французских вооружённых сил, вам бояться нечего, – поборов смущение, ляпнул я свою старую армейскую прибаутку.

Я увидел, как принцесса вздрогнула и медленно стала поворачивать голову. Это движение показалось мне таким долгим, что моё сознание запечатлевало движение каждого завитка её сверкающих волос, каждый изгиб её грациозной шеи, плавно поднимающиеся роскошные ресницы…

– Луиза! – прошептали мои пересохшие губы.

Всё пространство рухнуло в пропасть.

Эти глаза я узнал бы среди тысячи тысяч. Только они могли смотреть на меня с такой неземной преданностью и любовью. Это их бархатная влага, когда-то давным-давно, где-то там – в другой жизни, трепетала от прикосновения моих горячих губ…

– Луиза! – повторил я. – Как долго я к тебе шёл.

– Сёмочка! – шептала она, не замечая текущих по щекам слёз. – Мы шли друг к другу долгих два года. Боже мой, как бесконечно тянулась эта вечность, Сёмочка…

Я же стоял, словно деревянный истукан. Моя любимая Луиза… Та, которой я грезил во сне и наяву, ради которой шёл сквозь пропахшее веками время: протягивала мне руки, а я вдруг захотел стать маленьким мальчиком, чтоб уткнуться в её тёплые колени и заплакать от счастья…

– Женя, мама звала меня Женей, – прошептал я, падая в бездну её глаз.

Глава 5, написанная другим почерком.

ПРОСНУТЬСЯ ПРИНЦЕССОЙ