Поэтам трусить не пристало.
И потому, подняв забрало,
я снова к вам иду на вы!
<1983>
«На небе таяла звезда…»
На небе таяла звезда
в конце апреля.
Ты уходила навсегда,
а я – не верил.
Хмельной от счастья бытия,
я был беспечен.
Но ты, тирадами звеня,
ушла под вечер.
Тебе казалось: ты права,
себя не мучай;
что всё на свете трын-трава,
счастливый случай.
Жизнь, это сладостный мираж.
Лови мгновенье!
А от меня какой кураж?
Закроем пренья.
Я простофиля, мещанин
и неудачник.
Тебе же нужен Алладин
и джин – в придачу.
Чтоб вы с заоблачных высот
на мир глядели,
и весть про солнечный восход
вам птицы пели;
чтоб от любви кружилась кровь,
и сердце глохло…
А я не слышал этих слов,
мне было плохо.
А я всё думал – ты придёшь
и скажешь: «Здравствуй!»
Но застучал по крышам дождь
шальной и праздный.
Прокралась ночь, темным-темна,
как вор на дело.
А за окном цвела весна
сиренью белой.
Но я, затравленный тоской,
был хуже Шнитке,
терпя, как чудик за стеной
нудит на скрипке.
Орал котяра на трубе —
знать, тоже бросили…
И так я думал о тебе
до самой осени.
Транзит
Салехард-Харасавэй —
нет погоды, хоть убей!
Третьи сутки, как в угаре,
третьи сутки мы в «Ямале»[2 - «Ямал» – гостиница в Салехарде.]
отдыхаем от забот…
Третьи сутки вахта пьёт!
На последние гроши
наливай и не греши.
Салехард-Харасавэй —
«Надя, штопор поскорей!»
За столом всё веселее.
Снова голос из оркестра —
«Для гостей с Харасавэя…»
в пятый раз звучит «Маэстро».
В голове сплошной туман
от креплёного вина…
И помбур был пьян,
и она пьяна.
Яшу мучает икота.
До чего же спать охота!
Салехард-Харасавэй…
Улететь бы поскорей.
Родившийся в пятидесятых
Мы живём, под собою не чуя страны…
О. Мандельштам
Родившийся в пятидесятых
ровесник оттепели ранней,
я, как кали?ка неприкаянный,
в стране, иудами распя?той,
живу, не веря в покаяние
ни каинов, ни геростратов.