Человек в толпе. Поэзия

от надоевших женщин
и преданных друзей.

Мыс Харасавэй

//
Тут, на конце земли[1 - Название полуострова Ямал, на котором расположен мыс Харасавэй, переводится с ненецкого языка, как край (конец) земли.] —
песчаные холмы,
халеи в брызгах волн
кричат осиротело,
а сердце холодит
дыхание зимы…
Тоскливо на душе,
и нет тоске предела.
В тумане горизонт
сливается с водой,
а небосвод висит
свинцовой пеленою.
И на краю земли,
наедине с собой
ты начинаешь жизнь
осознавать судьбою.

//
Харасавэйская мелодия —
знобящий, тягостный мотив.
Хрустит рассветная рапсодия,
стаккато хрупкое разбив.
Здесь – на пороге мироздания —
пьянит сознание простор,
и вечно длится неприкаянный
земли и неба тщетный спор.
Душа больна тоской безбрежною,
жизнь до безумия проста.
За кромкой серого песка
день расстилается над бездною.

//
Очнувшись среди
первозданного снега,
весь мир восприня?ть
чёрно-белым этюдом…
Воды ледяной
и пшеничного хлеба
испробовать вкус
и запомнить, как чудо.
Томясь притяженьем
Полярного круга,
торопится к югу
утиная стая.
А грузные волны
прибоя морского
то грозно рокочут,
то жалобно стонут.
Развесила осень
прозрачные сети
над стылым пространством
безлюдного мыса.
Теперь до весны
можно думать о смыслах,
о звёздных мирах,
Мнемози?не и Лете…

«Я просто Костя Кривчиков…»

Я просто Костя Кривчиков.
Не знали?
Снимайте кофты.
К чёрту – лифчики!
Дышите голыми грудями!
В тугих капроновых застенках
не прячьте прелести свои.
На свете нет печальней смерти,
чем задохнуться без любви.

Пока ещё заря багрится,
и небо звёздами чудит,
пока серебряным копытцем
роса рассветная блестит,
пока я весел и заносчив,
пока вселенская кровать
даёт мне в жертвенные ночи
от мира ласки принимать.

Пока не умерли, не сгнили,
пока быльём не поросло…
Я так хочу,
чтоб вы любили,
чтоб вам всегда
в любви везло!

Не каюсь грешною душою,
что плоть моя сильней души.
И бог любви всегда со мною,
и разрешает мне – греши!

Ах, жаль мне тех, —
а их не мало, —
кто, опалённый чувств пожаром,
любви боится, как чумы.