ни в герои, ни в газетные портреты.
Не светились
в комсомоле, не хватали партбилеты.
Не крестились —
бога нету и оставим сантименты.
Уносились —
ноги в руки, от тоски и алиментов.
Было племя!
Не скулили, не считали километров.
Было время!
Пролетело, просвистело ветром.
Эй, хозяин!
Режь буханку, открывай консервы.
Мы то знаем,
то, что значит это слово – первый!
Тост поднимем
на закате нашей прежней жизни.
Не забыть нам,
как торили путь, тараня зимник.
Как вгрызался бур,
хрипя, круша гранитную породу.
Как ломался лёд,
и уходил гружёный КрАЗ под воду.
Как пахали
до угара, таял снег на потной… робе.
Как давали
газу и фитиль вставляли всей Европе.
Как гудели
под аккорды: «Путь далёк и долог!».
Как шалели
от нахальных рыжих комсомолок.
Были люди!
Не считали, что зачтётся – не зачтётся.
Кто рассудит,
как там дело наше отзовётся?
Первый поезд,
первый факел и уан, ту, фри.
Эту повесть
мы с тобой давным-давно прочли.
Прошагали.
Прободались на зубах, на жилах, нервах.
Мы-то знаем,
кто на самом деле был и будет первым.
Не по лжи
прожили, пусть сипели, но не пели лживо.
Коли живы,
то и значит, наше время – живо!
Наступает
время волка – наливай, приятель.
Мы-то знаем,
то, что спирт не оставляет пятен.
Не устанем,
не отстанем, поспевай, приятель.
Мы-то знаем —
чистый спирт не оставляет пятен!
Костёр
Р. П. Ругину
Костёр пылает на песке.
Закат кровавится.
Вода качается в реке,
и жизнь качается.
Качает лодку на воде.
Скрипят уключины.
Луна качается на дне.
Всё – дело случая.
Теперь кричи и не кричи —
ушло мгновение.
Лишь тихо плещутся в ночи
слова сомнения.
Щемящий до озноба путь
блестит под звёздами.
Но невозможно повернуть,
уж время позднее.
Неужто мы мечтали зря?
А в искрах пламени
сгорает время и заря.
Пришло прощание.