Остров сокровищ

– Хрен тебе! – закричал Полковник.

И потом опять:

– Скорее я сдохну, чем отдам тебе ее! Посмотрим, чья клюква краснее?

Последовал взрыв ругани, звон посуды и грохот мебели. Затем громыхнул выстрел и кто-то дико завопил. Выставив вперед обрез, я шагнул в дверной проем. Как раз вовремя, чтобы увидеть спину Дяди Степы, выбегающего на улицы. За ним тянулся кровавый след.

Полковник вскинул руку, метнув штык-нож, и, вероятнее всего, пригвоздил бы своего приятеля, если бы в последний момент не поскользнулся на лужи крови, и нож с глухим ударом вошел в притолоку. В этом месте до сих пор можно увидеть выщерблину.

Но на этом битва не закончилась. Военный схватил оброненный "Стечкин" и выскочил вслед за дядей Степой. То удирал по дороге с необычайным проворством. Перехватив пистолет обеими руками, Сан Саныч дал несколько очередей, но все мимо. Наконец, рука с разряженным оружием повисла, и только теперь я заметил, что с рукава полковника тоже капает кровь.

– Водки! – потребовал он.

Швырнув петарду в пыль, слегка пошатываясь, военный вернулся в ресторан.

– Ты ранен! – воскликнула Леночка.

– К черту все! Водки! – повторил он. – Нужно рвать когти. Водки, я сказал!

Девушка убежала выполнять приказание, а я собрался за аптечкой, как вдруг что-то грузно грохнулось на пол. Я обернулся и увидел Полковника, растянувшегося во весь свой немалый рост. Вернувшаяся Леночка выронила бутылку и истошно завопила:

– Убили!

– Кого убили? – раздался знакомый голос.

На пороге стоял доктор Листьев. Что же… он обещал заходить почаще!

– Спасите его, Олег Палыч! – закричала девушка. – Он ранен!

– Ранен? Какая глупость! – ответил военврач, осмотрев руку. – Это просто царапина! Леночка, вскипяти чайник, а мы с Димычем поднимем эту тушу в его комнату.

Мы с доктором уложили Сан Саныча в его кровать. Я только сейчас сообразил, что теперь белье будет в крови, которая весьма хреново отстирывается, но было поздно. Листьев достал из своего портфеля хирургические ножницы и разрезал рукав до самого плеча. Пуля в самом деле лишь чиркнула Полковника, оставив небольшую царапину. Кроме нее обнаружилось еще несколько старых шрамов и пара татуировок – парашют на плече и имя "Bianka" на предплечье.

К этому времени подоспела девушка с чайником. Доктор промыл рану, продезинфицировал ее и мастерски наложил повязку – сказывалось военное прошлое. После чего извлек какую-то ампулу, набрал ее содержимое в шприц и брызнул им, выпуская воздух. Я при этом побледнел больше самого больного – уколов боюсь панически.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Полковник открыл глаза.

– Где этот гандон? – произнес он.

– Здесь нет никаких гандонов, кроме вас, Григорьев, – заметил Олег Павлович.

– Я не Григорьев, – поспешно ответил раненный.

– Не важно, – отмахнулся хирург. – Слышал я про одного Григорьева, когда служил в Анголе… может, это и не вы. А теперь слушайте меня внимательно. Вы слишком много пьете. Вас хватил удар. Фактически – я вытащил вас с того света. Стаканчик пива или рюмочка водочки вас, конечно, не убьют, но если не бросите пить – то очень скоро будут пить за вас. Не чокаясь. Запомните – слова "пропустить рюмочку" и "сыграть в ящик" для вас означают одно и то же. Завяжете с бухлом – и будет вам счастье.

– Доктор, я видел счастливых людей, но трезвых среди них не было… – попытался улыбнуться постоялец.

Листьев оставался неумолим. Перепоручив Полковника на попечение Леночки, мы спустились вниз. Попросив меня сварить кофе, доктор вышел на улицу и вскоре вернулся с брошенным дядей Степой "Стечкиным".

– Стрелять умеешь? – осведомился он у меня.

– По бутылкам, – признался я.

– Я оставлю тебе коробку патронов. Но лучше, в случае чего, хватай девочек, прыгай в свой "Паджерик" и вали в деревню. А еще лучше – в Аякс. Найдешь там Торопова… ну бывшего помощника мэра Владика. И ждите меня у него. А я сгоняю во Владик, наведу справки. Если все будет хорошо… вернее, если все будет плохо – вернусь завтра к вечеру.

– А если…

– А если не вернусь завтра к вечеру – значит вернуть позже. А ты можешь спокойно жить и радоваться.

На том и порешили.

Глава 3. Черная детка

Остаток дня я был сам не свой. Хотя алкоголь я не очень люблю, но пару раз приложился к бутылке. И достаточно крепко. Не способствовал успокоению нервов даже пистолет. За поясом сзади он сильно мешал ходить, за поясом спереди – сидеть. К тому же, когда "Стечкин" торчал спереди – я сильно боялся, что он выстрелит, лишив меня самого ценного, и жизнь утратит свой смысл. Наконец, я убрал его в барную стойку и на том успокоился.

К вечеру Леночка спустилась от Полковника, сказав, что он зовет меня. Хочет переговорить. Во мне же алкоголя было уже столько, что я сам был не против поговорить, главным образом – об уважении, причем все равно, с кем.

– Димон, дружище, – обрадовался больной, увидев меня. – Я видел людей, в которых почти не было людей. Но в тебе человека больше, чем в любом из человеков! И я знаю, ты не останешься глухим к страданиям старого, больного человека. Скажи этой ведьме, чтобы принесла мне бутылочку водочки!

– Доктор сказал…

– Да в жопу твоего доктора! – зашипел Сан Саныч. – Я бывал в таких местах, где мясо можно на камнях жарить! Бывал и там, где плевок замерзает, не долетая до земли! И знаешь, что меня всегда спасало? Спирт! Чистый медицинский спирт! А тут – какая-то водка! Спирт был для меня всем – хлебом, мясом, водой и даже женщиной! Доктор сам сказал, что я не помру от рюмочки водочки. А без нее – наоборот, помру. Дима, моя смерть будет на твоей совести!

– Удачи, – помахал я рукой и повернулся к выходу.

– Дима, подожди! – продолжал Полковник жалобным голосом. – Ну посмотри на меня. Посмотри, как дрожат мои руки. И я не могу их остановить! Дима, я многое в жизни повидал… я видел, как черномазые едят людей… да, чего греха таить? Я и сам пробовал человечинку… а уж скольких я отправил на тот свет – не пересчитать! И когда я трезв – они приходят ко мне. Нехристи… все эти ужасы… я и сейчас вижу Старого Али – вон там, в углу, у тебя за спиной, Дима. Ну ма-а-аленькую рюмочку. Совсем маленькую! Я заплачу тебе! Камни! Бриллианты, рубины, сапфиры – столько, сколько попросишь!

– Хрен с тобой, – сдался я. – Только камни… оставь – тебе на похороны пригодятся.

Я принес бутылку водки, которую больной ополовинил прямо из горла. Теперь Полковник заметно порозовел, глаза заблестели, а дыхание успокоилось. Нащупав пачку сигарет и зажигалку, он задымил. Некоторое время военный молча курил, а я боялся уйти – как бы он не заснул с сигаретой и не спалил всего "Адмирала Казакевича".

– Ты видел сегодня этого человека? – спросил, наконец, Сан Саныч.

– Дядю Степу?

– Да, его! Это редкостная скотина. Таких, как он, нужно к стенке ставить без суда и следствия! Но, те, кто послали его – еще хуже. Это бездельники, которые промотали все, что у них было. Теперь они зарятся на мое. На мое, Дима! На то, что мне завещано самим… да, ладно, чего это я? Я их снова обставлю! Обведу вокруг пальца, как щенков! Сейчас немного полежу, очухаюсь и свалю. В такую жопу свалю, что меня там и тараканы не найдут!

Полковник снова замолчал. При этом он бледнел прямо на глазах, а на лбу выступила испарина.

– Чертов доктор доконал меня… – произнес постоялец. – В голове шумит. Слушай меня, Димон. Если у меня не получится свалить раньше, чем появится кто-то из них, знай – они охотятся за пакетом. Там, в бауле… тогда хватай ноги в руки и дуй к этому проклятому докторишке. К участковому не ходи – он жидковат. Но у этого доктора есть яйца. Пусть он тогда собирает всех… всех, кого найдет, всех, кого сможет собрать – и дует сюда. И накроет всю шайку. Димыч, я богат! Я так богат, что ты и не можешь себе представить! Эти ваши Абрамович с Березовским передо мной никто! Я один знаю, где Колян все спрятал. Он умер на моих руках там, в той проклятой пустыне… точно так, как сейчас умираю я. И он завещал все мне. Только мне! До последней копейки! И я все разделю с тобой, по-братски. Зуб даю!

Голос его слабел. Полковник начал заговариваться, повторяя одно и то же. Вскоре он отключился. Я уж забеспокоился, как бы наш гость не склеил ласты, но нет – его грудь вздымалась и отпускалась. Живой пока.

Я оправился спать. Это была самая беспокойная ночь в моей жизни. Я ворочался и постоянно просыпался. Чудился то скрип половиц, то чьи-то голоса. Посередь ночи я сообразил, что забыл пистолет за барной стойкой, и спустился за ним.

Ночь была безоблачная и необычайно лунная. Мне даже не потребовалось включать свет, чтобы дойти до стойки и найти "Стечкина". Голова трещала от выпитого и я решил сделать пару глотков холодной минералки. Стоя у холодильника, жадно глотая леденящую влагу, я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я обернулся достаточно быстро, чтобы увидеть тень, мелькнувшую в окне. От неожиданности я даже выронил бутылку. Или показалось?

Тяжесть пистолета в руке совершенно не успокаивала. Некоторое время я стоял, размышляя, стоит ли сходить и проверить – есть там кто, или почудилось. Но сообразил, что во всех ужастиках героя съедают именно тогда, когда он идет и проверяет – есть ли там кто, или нет. Как правило, оказывается – есть. Внутри "Адмирала Казакевича" все же спокойнее. А если кто-то вздумает ломиться – я успею десять раз услышать. И я отправился к себе. Сон не шел до самого утра, но на рассвете меня срубило и я продрых до самого обеда.