Шелест. Консорт

– Вы так же думаете? – глянув на Швецова и Рудакова, спросил я.

Те, понурившись, молча кивнули. Между прочим, в этот момент я их зауважал. Да-да, при всём при том, что ненавижу алкоголиков и считаю пьянство добровольным помешательством, конкретно вот этих я зауважал. Хотя бы потому, что они признали то, что у них есть проблема и её нужно как-то решать. В моём мире такие идут в клубы анонимных алкоголиков или к врачам, чтобы поставить себе торпеду, обращаются к психологам, работают над собой и помнят, что эта проблема с ними на всю жизнь.

Тут ничего подобного нет. Но эти трое нашли действенный способ, вверив свои жизни мне. И я реально уважал их за это. Им недостаёт своей воли, и они решили использовать меня в качестве торпеды. А я не буду отказываться. Все эти мои разговоры только для красного словца. Потому что не попроси они меня, я сам наложил бы на них узоры. Просто потому, что они много знают.

– А где мы теперь живём-то? – поинтересовался я у Суханова.

– Выделили нам вполне себе приличный домик. Мы там прежним составом обретаемся вместе с Елизаветой Анисимовной и холопами.

– Не холопы отныне, а бойцы, по имени или по прозвищу, – заметил я.

– Ясно, – чуть не хором ответили они.

– Значит так, идите домой и ещё раз подумайте над этим вопросом, а то, глядишь, сгоряча чего-то там для себя решили, а я второй раз помирать, чтобы дать вам вольную, не собираюсь, – напоследок заметил я.

Когда вышел во двор, скрывающийся от посторонних глаз за высоким глухим забором и массивными воротами, приметил четвёрку бойцов. Они расположились в тени под балконом, к которому тянулся густой плющ, образующий эдакую закрытую террасу.

– Дымок, знаешь, где расположился Тайный приказ?

– Знаю.

– Проводишь меня. Остальные идите домой да присмотрите за своими командирами. Если решат освежиться кружечкой пива…

– Увольте, Пётр Анисимович, – взмолился Клим, Хруст который, – от плетений их нас «Панцири» прикроют, но они же и драться выучились почище нашего, да и плетения с узорами им в помощь, раскидают, как щенков. Было уж. Как же мы их удержим?

Я глянул на компаньонов, с невинным видом рассматривавших что-то там на крыше. Мол, мы не мы, и хата не наша, и вообще мы не виноватые.

М-да. Хорошо хоть, они никогда особой агрессией не отличались, а то ведь и впрямь могли набедокурить. Или их, героев недавних событий, никто толком не задел и не пытался всерьёз урезонить. Но бойцам они, похоже, уши всё же накрутили. Швецов, кстати, бросил на Хруста мимолётный взгляд, мол, сдал, засранец. Тот же в свою очередь сделал морду кирпичом. Ну чисто дети.

– То они уже в подпитии были, а чего к пьяному под руку лезть. Сейчас же трезвые. Так что беды не будет. Всё, пошли, Дымок.

Мы вышли на улицу через калитку, находившуюся под охраной десятка бойцов во главе с одарённым десятником. Без понятия, как устроена охрана дворца, ну или дома коменданта. Знаю только, что пистолеты десятника заряжены пятикаратными «Пробоями», чтобы гарантированно свалить одиннадцатый ранг.

Я вовсе не собирался забывать, как сам появился во дворе каланчи, а после туда же прыгнула парочка байрактаров, и о пятерых одарённых, возникших посреди редута у брода, тоже забывать не следовало. Вот и тут могут появиться, и на этот случай лучше бы быть готовым. А вообще не мешало бы подумать над системой охраны, а Марии Ивановне обзавестись личной гвардией. К слову, парочка офицеров с сильным даром уже имеется. Угу, я о боярышнях.

– Дымок, что парни говорят о пропавшем узоре? – поинтересовался я у молочного брата.

– Думают и гадают, как ты поступишь.

– Но на поводок опять не желают, – сделал я вывод из тона, каким это было сказано.

– Не желают, – подтвердил Илья.

– М-да. Жаль.

– Опять взнуздаешь?

– Взнуздаю, брат. Не по злобе, а потому что знают они слишком много. Если где взболтнут хотя бы то, что я сам алмазы делаю, так на меня настоящая охота начнётся.

– А как же господа? Они и без дыбы, по пьяной лавочке сами всё разболтают.

– С ними проще. Они попросили восстановить им узоры.

– Ну ладно, взнуздаешь ты парней, а со мной как же?

– За тобой одним присмотреть куда проще, чем за четверыми.

– Это да, – согласился он.

Вообще-то, Дымок одним из первых обзавёлся «Поводком» и был на особом контроле у слухачей Успенского. Я ему, конечно же, верил, но страховка никак не помешает. Поэтому не пожалел под это дело трёхкаратного бриллианта ещё до того, как научился их синтезировать. Ну и подзаряжаю время от времени, чего мой молочный братец, понятное дело, не замечает.

Глава 6

Азов – крепость с многотысячным гарнизоном, который необходимо не только снабжать продовольствием. Солдатам много чего нужно от починки сапог и шитья одежды до посиделок в кофейне или мейхане, турецком питейном заведении. Ну и, конечно же, хаммамы, турецкие бани, как же без них. И это далеко не полный перечень. Поэтому здесь имелось несколько гражданских кварталов.

Это и ремесленный, и самый обширный, свыше сотни дворов, рыбацкий. Как уже говорилось, донская рыба поставлялась в метрополию, и местная чёрная икра, в частности. В торговом квартале расположены различные лавки и купеческие дома от совсем небольших до представительных. В наличии караван-сарай, базар и невольничий рынок.

Впрочем, город в пределах крепостных стен невелик, всего-то чуть больше четырёх сотен дворов. Поэтому чтобы пройти его насквозь, нужно менее десяти минут. Так что к нужному двухэтажному каменному дому, ранее принадлежавшему богатому купцу, а теперь ставшему резиденцией Тайного приказа, мы с Дымком дошли быстро.

Забор, по обыкновению, высокий и глухой с дубовыми воротами из массивных плах, не вдруг и тараном возьмёшь. В одной из створок врезана закрытая калитка. И правильно, нечего посторонним взирать на происходящее внутри. С боков две сторожевых будки с часовыми, это уже новые хозяева постарались. Чуть дальше запертая дверь в лавку, широкие окна которой забраны ставнями.

Меня в полку все знают в лицо, как и то, что я всюду имею неограниченный доступ, поэтому пропустили без проблем. Открыв калитку, я оказался в довольно просторном дворе. Не соперник комендантскому, но две большие купеческие повозки тут развернутся без особого труда. Со стороны улицы высокий забор, по периметру П-образный дом с балконом по всему второму этажу, где расставлены кадки с растениями. Двор мощёный каменными плитами, несколько широких дверей, вероятно, ведущих в складские помещения.

За оградой меня встретили ещё трое охранников во главе с десятником, у которого на бедре и животе обнаружились кобуры с пистолетами, заряженными «Пробоями». Я это выяснил по привычке, просканировав их «Поисковиком» и «Щупом». Впрочем, об опасности появления одарённых я уже говорил…

– С выздоровлением, Пётр Анисимович, – приветствовал меня Успенский, едва я вошёл в его кабинет.

Иван Артёмович поднялся из-за стола и, пройдя ко мне навстречу, протянул руку. Интересно, это он сейчас играет или и впрямь рад видеть меня в полном здравии. Ведь не может же не понимать, что сейчас идёт буквально по лезвию бритвы, и стоит мне почувствовать фальшь, как он поплатится за это своей головой.

Увы, но как бы теперь я не пытался нанести ему «Повиновение», у меня ничего не получится. Они с «Верностью» являются взаимоисключающими.

– Благодарю, Иван Артёмович, – пожимая руку, ответил я, глядя ему в глаза.

– Если позволите, Пётр Анисимович, сначала расскажу я, а после уж вы станете спрашивать.

– Я слушаю, – опускаясь на стул, сделал я приглашающий жест.

– Чаю? В кладовой дома обнаружился отличный чай, замешанный на различных травах с кусочками сушёных фруктов и ягод, просто великолепный вкус.

– Пожалуй, я выпил бы кофе.

– И с этим всё в порядке. Марфа, чай и кофе, – повысив голос, распорядился он.

Успенский утверждал, что женщины порой куда предпочтительней в его работе, а уж в делах, связанных с канцелярской работой, так и подавно. Поэтому у него в штате хватало молодых девиц.

Выделяя на их выкуп деньги, я даже заподозрил экспедитора в том, что он приобретает их с определённой целью. Но ошибся. Так на прослушке были задействованы исключительно девицы. А чтобы облегчить им работу, я лично нанёс им узоры «Выносливости» девятого ранга, которые затем подправил на десятый. Успенский же одарил их «Повиновением», уж больно много секретов им было доверено. Да об одном только наличии «Поводков» знаю лишь я, Мария и Успенский, ну и его слухачи.

– Если позволите, я коротко и по существу, – заговорил Успенский, опускаясь за стол. Когда я понял, что «Повиновение» больше не действует, признаться, меня это сильно озадачило. Сорвал с себя рубаху и стал смотреться в зеркало, не веря своим глазам.