Аэропорт, или Два дня с Анубисом

Аэропорт, или Два дня с Анубисом
Константин Готье

После бурно отмеченного выпускного Гийом попадает в структуру необычного аэропорта, куда вместо самолетов прибывают для реинкарнации души. Он работает под руководством самого Анубиса – обладателя ключей от царства мёртвых. Поначалу цель героя – всего лишь выйти сухим из воды и вернуться домой. Однако вскоре он ввязывается в сеть головокружительных интриг: он должен раскрыть и изловить астрального террориста, спасти свою напарницу и предотвратить новый революционный террор в Париже.

Аэропорт, или Два дня с Анубисом

Константин Готье

© Константин Готье, 2017

ISBN 978-5-4474-8465-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сквозь плотно сомкнутые ресницы дневной свет настойчиво пытался пробиться к зрачкам и взорвать мой мозг. Пока я держался молодцом и для верности решил прикрыть глаза рукой, но не преуспел. Рука застыла на полпути и обессиленная плетью рухнула вниз. Это напряжение сил на короткое время снова погрузило меня в пучину сна, но свет с каждой минутой усиливался, наконец достиг своего апогея, и, в конце концов, сопротивляться ему стало попросту невозможно.

Внутри себя я уже почти полностью очнулся и теперь лишь искал возможность, для того, чтобы максимально безболезненно перешагнуть рубикон бодрствования.

Я выбрал момент и аккуратно приоткрыл глаза. Поначалу увиденное мной представляло собой лишь хаос цветовых пятен, но после нескольких попыток зрение всё-таки сфокусировалось, и я не без содрогания начал различать над собой далёкие, как Млечный путь, кроны деревьев и часть гигантского велосипедного руля. Я ощупал поверхность рядом с собой и обнаружил, что лежу на траве. Вместе с приглушенным солнечным светом ко мне начали возвращаться силы, а с ними – и обрывки сознания. Однако не в состоянии правильно истолковать происходящее, они хороводом кружили в голове и, так и не зацепившись за что-нибудь осязаемое и незыблемое, не вызывали ничего кроме головокружения и тошноты. Я пролежал ещё минут пять, отпустив мысли и пытаясь не напрягать память. Это помогло и наконец перед моим внутренним взором, пихаясь и отталкивая друг друга, как клошары в очереди за бесплатным супом на площади Революции, начали выстраиваться оборванные и куцые воспоминания о вчерашнем дне. Чуть в стороне, словно голодные сироты, ждущие, что и им перепадут остатки трапезы, теснились предположения о дне сегодняшнем.

Я обвел взглядом плавные изгибы руля и застонал. Конечно! Только в одном месте в Париже есть скульптура огромного велосипеда, наполовину вкопанного в землю.

Итак, я лежу на травке в парке Ла-Виллет. Ничего себе! Впрочем, ладно. Во всяком случае не на столе патологоанатома или под мостом канала Сен-Мартен.

Я снова закрыл глаза. Осознание этого, такого на первый взгляд простого и в тоже самое время невероятного факта, дало старт веренице воспоминаний, которые со скоростью автоматной очереди вспыхивали в моём мозгу.

Ла-Виллет… «Жеод»… зачем «Жеод»? Почему? А-а… мы пытались штурмом прорваться в сферический кинотеатр, чтобы под куполом… сделать что? Ещё раньше. Прогулка по каналу. Чья-то квартира… Ночной клуб… Площадь Пигаль… Ссора… С кем? Господи, неужели я поссорился с… ладно, это слишком сложно, с этим я разберусь попозже. Опять чья-то квартира… Переулок за колледжем. Так и наконец самое начало. Terminal. Мы празднуем окончание последнего класса. Ну что ж, всё мило и просто: это был выпускной.

Прежде чем окончательно слинять с чернокожей флористкой в Канаду в поисках лучшей жизни, мой папаша не очень-то мной и занимался. Он не был ни алкашом, ни буяном, ни даже занудой и хотя выпить любил и умел, я не мог найти достаточно эмоций, чтобы злиться на него после того, как он бросил нас с матерью одних. Кто знает, как сложится моя собственная судьба, и что буду вытворять в этой жизни я сам?

Так вот, о чём это я? Ах, да. Порой в порыве вдохновения, подкрепленного парой стаканчиков доброго португальского портвейна, он учил меня нехитрым премудростям жизни. И если в вопросах контрацепции и всевозможных видах сексуальных утех я скромно молчал, пропуская его советы мимо ушей, то последнее перед побегом напутствие почему-то врезалось мне в память.

«Ты уже взрослый, сынок, и вот что я тебе скажу. Скоро, а это будет, попомни мои слова, у тебя начнется череда посиделок с друзьями, вечеринок или ещё чего похуже. Выпускной, например. Друзья, девчонки, выпивка, недостаток храбрости и ты, конечно, хватишь лишнего. Ничего, так бывает. Но вот чтобы не наломать дров или не нажить себе неприятности на одно место, хорошенько запомни две вещи. Первое: никогда ничего не кури. И второе. Ты можешь пить виски, текилу или портвейн; можешь даже граппу, если она дорогая, или абсент, если он из Чехии или Бельгии. Но никогда, слышишь, никогда не пей русскую водку. И не потому, что это какая-то отрава или гадость, совсем наоборот; чистый продукт, и при определенных обстоятельствах утром даже голова не болит. Здесь дело в другом. Водка, сынок, барышня, во-первых, гордая и не в силах терпеть никого рядом с собой, а во-вторых, – коварная: сколько бы ты её не выпил, а за добавкой всё равно придётся бежать».

И вот теперь я вспомнил всё или почти всё, касающееся моего нынешнего плачевного состояния. Как в воду глядел мой беглый родитель. Действительно, в середине нашей вчерашней оргии, когда уже отгорели факелы самбуки и когда пальцы уже начало разъедать от соли и сока лаймов, кто-то притаранил пятилитровую подарочную бутылку Смирновской. После этого события приняли оборот настолько неконтролируемый и стихийный, что теперь я даже возблагодарил всевышнего за то, что очнулся на мягкой траве, а не на жёстком металлическом столе для препарации. Вот, правда, глюки… Ладно, бог с ними, с глюками, со временем и они пройдут.

Только я в очередной раз попытался подняться, как на фоне листвы возникла огромная собачья голова, на морде которой без труда читалось озабоченное и серьезное выражение. И всё бы ничего: собака и собака; мало что ли в парке собак? Вот только покоилась голова на вполне человеческих плечах. Для того, кто хоть раз заглядывал в учебник древнейшей истории, персонаж моего похмельного видения был более чем узнаваем. Отнюдь не последний из сонма египетских богов, проводник в царство мертвых, его величество Анубис собственной персоной.

По всей видимости мой разум не выдержал столь энергичного экскурса в прошлое и ещё нуждался в отдыхе и подзарядке.

Чтобы отогнать навязчивый глюк, я закрыл глаза, но сразу почувствовал, что кто-то немилосердно трясёт меня за плечи.

– Эй, чувак, просыпайся!

Я нехотя разлепил глаза, но треклятый морок никуда не делся. К тому же к собачьей голове прибавилось нечто ещё более интересное. Цвета окружающего пространства изменились до неузнаваемости, будто кто-то нахлобучил мне на нос очки со светофильтрами. Стволы деревьев цвета индиго ближе к кронам истончались до толщины мизинца, а листва приобрела оттенок морской волны с более или менее темными и светлыми вкраплениями; небо было разрисовано белыми и розовыми полосками и завитками, лишь трава осталась прежней, только стала значительно ярче и насыщенней. Всё, что я видел вокруг, включая летнюю сцену, подготовленную для джазового фестиваля, мерцало и переливалось, словно было заполнено мутной и плотной жидкостью; иногда ветер или какой-то неведомый энергетический поток отрывал и уносил с собой клочья цветовых пятен, на короткое мгновение меняя очертания деревьев, скамеек и строений. Фантасмагорическое зрелище оказалось настолько завораживающим, что я начал судорожно припоминать рецепт вчерашнего пойла и порядок его употребления.

– Эй, чувак, пора уже!

Вот только собакоголовый источник беспокойства никуда исчезать не собирался.

– Вставай, вставай! Я не глюк, а ты не спишь.

И действительно пора бы уже окончательно проснуться. Я сел, опершись на вытянутые руки, с трудом поборол тошноту и головокружение, однако, и цветной колеблющийся мир, и богато разодетый Анубис всё ещё были на месте.

Я до боли протер глаза и ущипнул себя в нескольких местах. Безрезультатно: древнеегипетский бог сидел передо мной на корточках и терпеливо наблюдал мои тщетные попытки прийти в себя.

– … и ты не умер, – он словно прочитал мои следующие мысли. – Так, нам уже пора. Собирайся и смирись: это реальность, ты не бредишь и видишь меня воочию. Давай вот только без обмороков, причитаний и глупых вопросов. Для начала: ты меня слышишь?

– Д-да… – проблеял я. А что мне ещё оставалось?

– Сейчас ты увидишь свой привычный мир.

Что-то небольно кольнуло меня в запястье, в то место, где обычно меряют пульс, и я в первый раз за это утро вздохнул полной грудью: всё вернулось на свои обычные места и приобрело привычные расцветки.

– Сидим на месте, на помощь не зовём, ажаны всё равно далеко, – остался лишь голос из потустороннего мира, – а теперь, смотри, то же самое, только в расширенной версии.

Я опять почувствовал укол и вновь оказался в водовороте красок и собачьей головой перед носом.

– Я – Анубис, – по слогам, как для малолетнего произнес он, – я не причиню тебе никакого вреда. Наоборот мне нужна твоя помощь. Кстати, вполне разделяю твоё удивление и нежелание принять ещё одну реальность, как данность, но тут я изменить ничего не могу.

– Моя помощь? Да что, тут, чёрт возьми, происходит? – заорал я, потом что есть силы надавил себе на точку пульса, но безрезультатно: ничего не изменилось.

– А… хе-хе… бесполезно, – осклабился мой собеседник, – у тебя ничего не получится. Годы тренировки.

Неожиданно для себя я решил сдаться. Ладно, галлюцинация это, дурацкий розыгрыш или флешмоб, или меня против воли погрузили в виртуальную реальность, не важно. Я решил принять правила игры, тем более, что кожей чувствовал, что ни сбежать, ни отделаться от моего новоиспеченного знакомого не получится.

– Хорошо, и что от меня требуется? – как можно более миролюбиво сказал я.

– Вот! – обрадованно раззявил пасть Анубис. – Совсем другое дело!

Потом принял торжественный и напыщенный вид, отчего мне сразу стало неуютно.

– Итак, – как дирижер перед началом концерта, он вскинул правую руку вверх, – ты удостоен великой чести. Тебе настоятельно предлагается сменить погружение в черно-синюю тоску стремления в посталкогольный катарсис и поучаствовать в великой миссии по разгрузке Радужных Ворот! Новые знакомства, знания, за которые любой медиум продал бы душу. К тому же, – заговорщически подмигнул он, – переезд в более благополучные потоки кармы.

При словах о новых знакомствах передо мной промелькнула череда древнеегипетских богов, особо задержавшись на боге с головой крокодила (хоть убей, не помню, как его зовут), а выражение «настоятельно предлагается» не оставляло особой свободы выбора и означало только то, что я влип.

– А отказаться я могу?

– А отказаться ты не можешь, – широко осклабившись произнес Анубис.

– А почему я? Какие Радужные ворота? И где мы находимся? Я что, избранный?

– Давай, Нео, по порядку, – ответил Анубис. – Почему ты? Во-первых. Несмотря на то что ты изо всех сил пытаешься корчить из себя закоренелого прагматика-атеиста, мне абсолютно точно известны твои более чем широкие взгляды на загробную жизнь, реинкарнацию и посмертное существование. Кстати, ты довольно близко подобрался к истинному положению вещей.

– Ну да, – нехотя согласился я. Никогда, правда, не считал, что мой дикий коктейль из буддизма, индуизма и древнего язычества хоть каким-то боком близок к правде.

– Потом. У тебя неплохо развита интуиция. Вспомни, порой ты способен чувствовать нечто такое, чему и сам не можешь дать определения. Так?

Я опять был вынужден согласиться. Сейчас Анубис очень чётко и доходчиво сформулировал мысль, которая уже давно, как птица, кружилась над океаном в поисках суши, и теперь в безбрежном просторе для неё появился крохотный островок логики.