Регенерат

– Да, сплошной официоз, – улыбнулась Яна, – я голодная вообще-то, – добавила она.

Женя вскочил.

– Я тоже пока не ел, пойдём к столам?

И они направились к ближайшему мангалу, где колдовал повар в военной форме и белом фартуке.

Программа мероприятия была довольно простой, если не сказать скучной. Правда, с живой музыкой. К микрофону периодически выходил кто-нибудь и пел песни разных лет и жанров. Артисты сменяли друг друга каждые полчаса, но потом начали повторяться по кругу.

Яна его оставила через некоторое время, пообещав вернуться позже, и он видел её общающийся с разными людьми то тут, то там.

У него была мысль познакомиться с кем-нибудь из таких же как он регенератов, обсудить испытания, поделиться своим опытом. На них же договор о неразглашении не должен распространяться? Или должен? Уверенности у него не было, да и подойти к незнакомым людям и начать говорить на волнующие его темы, было неловко.

Он надеялся, что может быть, кто-то другой проявит инициативу, но так и не дождался.

Вечером в лесу зажглись спрятанные в деревьях цветные лампочки, наполнив всё иллюзорным рассеянным светом. Наконец, вернулась Яна.

– Потанцуем? – спросил Женя, когда она подошла.

Яна, улыбаясь, кивнула. Как раз начиналась медленная песня. Женя обнял её правой рукой за талию, в левую взял её ладонь, и они медленно начали переступать с ноги на ногу, слегка покачиваясь.

Её ухо было совсем рядом с его губами, хотелось что-то сказать, но слов не находилось. Он чувствовал, как к нему прижимается её грудь. Чувствовал, как она дышит, и при каждом вдохе грудь прижималась чуть плотнее. Они находились в тени большого дерева, рядом не было совсем никого. Женя чувствовал, как его дыхание начинает учащаться. Пытался его контролировать, но не получалось.

Как-то сама собой рука начала сползать с талии вниз и оказалась прямо на удивительно круглой попе. Яна замерла. Он воспринял это за положительный знак и сжал ягодицу, возможно, чуть сильнее, чем стоило.

Яна сбросила его руку и резко шагнула назад, строго посмотрев ему в глаза.

– Ну, знаешь! Не ожидала от тебя! – сказала она.

– А что такого? – удивился он. Ему показалось, что всё к этому шло. Момент был вроде идеальный. Конечно, он поспешил, просто сил сдерживаться не было, но в целом вины не чувствовал.

– За кого ты меня принимаешь? – сказала Яна, – думаешь, это входит в мои обязанности?

– Нет, но я думал, что между нами есть определённая симпатия… – стушевался Женя.

– А если у меня со всеми подопечными симпатия? Я что, со всеми спать должна? – продолжала его отчитывать Яна.

– Я не считал себя одним из всех, – взял себя в руки Женя.

– Разве я давала тебе повод? – спросила Яна, – я хорошо к тебе относилась. Я тебя жалела, как и остальных, потому что работа у вас тяжёлая. Но это же совсем другое дело!

– Ну, прости! Я ведь не сделал ничего особенного! – сказал Женя.

– А я считаю, сделал! – сказала Яна, – тут важен сам факт. Я даже сначала подумала, что это случайность, настолько не могла в это поверить!

– Ян, хватит! Ты так говоришь, как будто я тебя изнасиловал! – сказал Женя.

– Ты меня обидел! – сказала Яна, – ты разрушил моё доверие к тебе. Я даже не знаю, как с тобой дальше теперь работать…

– Ты перегибаешь… – Женя покачал головой, он, в самом деле, не понимал, почему она так завелась.

Яна раздражённо отвернулась и быстро зашагала прочь.

– Не дала? – раздался из-за дерева насмешливый голос.

Женя резко обернулся. Из темноты выступил парень в такой же как у него одежде регенерата.

– Ну, ты брат даёшь! – сказал парень, – ты что, не в курсе, что сестричек трогать нельзя? Даже если очень хочется?

– Сестричек? – удивился Женя.

– Ты что, с луны свалился? – в свою очередь удивился парень, – аааа, ты, наверное, из этих, из изолированных.

– Из кого? – Женя вообще не понимал, что он несёт.

– Регенераты обычно общаются между собой. В столовой, в спорт зале, в медцентре, ну и так далее. Но есть некоторые, которых держат отдельно. Мы их называем изолированные. Зачем держат, не спрашивай. Экспериментаторам виднее. Возможно, психологи смотрят, как то же самое действует на людей вне социума. А может причина в другом, кто их разберёт.

– Я всего этого не знал! – сказал Женя.

– Конечно, откуда же тебе знать, если ты был в изоляции. Паша, – парень протянул ему руку.

– Женя, – и он протянул ему руку в ответ, – так что ты там про сестричек-то говорил?

– Тут закон такой. Девушек, которые, по сути, работают тут медсёстрами, трогать нельзя. У них работа тоже тяжёлая. Но они дают эмоциональную разрядку и утешение. Но не физическое. Так принято. Они очень обижаются, когда кто-то пытается перейти эту грань, потому что некоторым вдруг начинает казаться, что их к нам приставляют для другого. Но ты их тоже пойми. Они за нами ухаживают, видят как нас постоянно калечат, как мы страдаем. Это большая эмоциональная нагрузка. Они нас очень жалеют, но не надо это путать с физическим влечением. Жаль, что тебе этого никто не объяснил. Испортить отношения со своей сестричкой, это худшее, что можно придумать. Сколько тебе ещё осталось? – спросил Паша.

– Почти год, – ответил Женя.

– Вообще дело дрянь! Мой тебе совет, падай в ноги, проси прощения, говори, что не знал про правила, что не так понял её расположение к тебе, что она так прекрасна, что ты не мог устоять, но что такого больше не повторится. Потому что сестричек тут не меняют. А быть в плохих отношениях с тем, кто тебя выхаживает раз за разом, врагу не пожелаешь. Так что либидо своё, на ближайший год, завяжи в узелок. Потом наверстаешь, – сказал Паша.

– Да уж, – Женя почесал затылок, – влип, так влип.

– Повинись искренне, может, простит. Если не сразу, то со временем, – сказал Паша.

– Слушай, а есть что-то, что ещё мне надо знать, чтобы глупостей не наделать? – спросил Женя.

– Даже не знаю… – задумался Паша, – я бы и про сестричек тебе не додумался рассказать, если бы не стал случайным свидетелем вашего инцидента.

– А о чём обычно говорят неизолированные? – спросил Женя, – какая самая частая тема для обсуждения?

– О, это элементарно! Все разговоры сводятся к одному. К вечной жизни, которая скоро будет доступна человечеству, – сказал Паша.

– Вечная жизнь? Я в этом ракурсе никогда не думал, – сказал Женя.

– Да, вечная жизнь, – кивнул Паша, – ведь регенератор, – он постучал себя по груди, не только восстанавливает утраченные органы, он же вообще восстанавливает организм. Тебе вот сколько лет?

– Двадцать четыре, – ответил Женя.

– А мне шестьдесят, – усмехнулся Паша, – я, походу, выиграл больше чем ты. Ты наверняка конечность какую-нибудь, а я ещё и лет тридцать – тридцать пять жизни, примерно.