Гори, гори ясно

Не думал, что пропущу столько интересного. Хотя, признаться, интересного сегодня успело случиться хоть отбавляй.

Не осталось на лестничной клетке ничего необычного. Только пыль, высохшая уличная грязь, завтра придёт уборщица, и станет чисто. Сколько Вера ни «засвечивала» пол, ничего уже не менялось. Что бы это ни было, оно исчезло. Хочется надеяться, что навсегда.

– Вроде бы всё, – сказала Вера, наконец. – А с Машкой что?

– Мама, давай её к нам! – предложила Аня.

Машка словно ждала этих слов: прекратила умываться и, держа хвост трубой, пошла ко входу в квартиру. Мы замерли, готовые вмешаться. Обычно Герцог и Плюшка отваживают чужаков – иной раз не издав ни звука. Машка подошла к ним, обнюхала мордочку обоих (а те обнюхали её), а затем… развернулась и направилась той же походкой в тот самый угол, где только что умывалась. Герцог и Плюшка, словно сговорившись, тотчас развернулись и, держа хвосты трубой, ушли в гостиную. Кризис окончен, надо полагать, можно заняться обычными делами.

– Ну ма-а-ам! – нахмурилась Аня. И я сразу вспомнил «Эдуарда» и его требование «купить мне именно этого раба». Даже чуть не рассмеялся.

– Аня, подожди. Костя, смотри. – Вера подошла к Машке, наклонилась и погладила кошку. – Она ведь была трёхцветной! И все цвета яркие! А сейчас? Ты видишь?

Да, теперь я видел. Кошка словно обесцвечивалась. Причём происходило это практически на глазах.

– Не нравится мне это, – сказала Вера. – Что-то с ней не так. Аня, живо звони в клинику – скажи, у нас… – Вера запнулась. Аня кивнула и умчалась в гостиную за телефонной трубкой. А когда вернулась, и уже начала набирать номер, Вера всё ещё не придумала, что сказать.

– Скажи, что произошёл несчастный случай, кошке нужна помощь, – предложил я. – Если спросят, скажи, что кошка не ранена.

– Да, правильно! – Вера вручила мне фотоаппарат и забрала чемоданчик с инструментами. Скрылась в гостиной и вернулась секунд через десять с переноской в руке. – Давай, сажай её внутрь. Смотри, ей нехорошо!

Это точно. Машка, только что бодрая и довольная, села, подобрав лапы, и уставилась в пол, время от времени облизывая нос.

– Аня, дозвонилась? – спросила Вера, надевая куртку и шапку. Аня вернулась и кивнула.

– Сказали, можете приезжать прямо сейчас, вас будут ждать.

– Умничка! Всё, мы повезли её к доктору. Если задержимся – ложитесь спать, не ждите нас.

– Мам, подожди! – Аню переубедить всё равно, что кошку перевоспитать. Практически невозможно. – А когда её вылечат, ну и всё прочее, прививки и всё такое, можно, мы её к себе возьмём?

– Не меня уговаривай, – сказала Вера. – Уговаривай наших кошек.

– Уговорю! – Довольная Аня скрылась в гостиной, а Денис запер за нами дверь.

– Машка, мы быстро! – Вера вручила мне переноску. – Я пойду быстрее, машину пока заведу.

* * *

Наверное, правильнее было бы поехать в клинику Филатовой, но мы понимали, что можем просто не успеть. До нашей клиники пятнадцать минут езды. По ночному городу – десять. И то мы боялись не успеть. Машке, похоже, стало совсем худо, она стала на вид совершенно серой, свернулась в клубок, и время от времени тихонько, жалобно мяукала.

– Потерпи, пожалуйста! – Вера ехала настолько быстро, насколько по нашим дорогам было возможно. – Мы уже почти приехали!

Когда прибыли и вошли в приёмный покой, нам сказали взвесить кошку. Вот тут стало страшно – показалось, что Машка уже не дышит. Девушка за стойкой кивнула, записала данные, и указала.

– Пройдите в комнату направо, пожалуйста. Врач сейчас подойдёт. Не забудьте бахилы.

Внутри кабинета оказалось чисто, пахло стерильностью и чем-то успокаивающим; по слухам, даже самые нервные животные здесь ведут себя спокойнее. Может, в воздухе что-то распыляют? Я осторожно положил Машку на стол, кошка тяжело дышала, часто моргала. Иногда беззвучно открывала и закрывала рот.

Вера нервничала. Видно было, как она переживает, но старается не подать вида. Ну где же этот врач?!

Краем глаза я заметил движение. Оглянулся – над письменным столом, в глубине комнаты, висит зеркало. И мне показалось… да нет, не показалось. Там появилась знакомая физиономия сфинкса. Чтоб тебя! Нашла же время!

Машка внезапно уселась, то есть попыталась усесться, но лапы расползались. Она повернула голову в сторону зеркала и попыталась спрыгнуть на пол; хорошо, что я поймал её, не дал свалиться. Машка посмотрела мне в лицо, хрипло и громко мяукнула и снова посмотрела в сторону зеркала.

Тут до меня дошло.

– Костя, что ты делаешь?! – Вера попробовала остановить меня. Я осторожно взял Машку на руки и понёс к зеркалу. Она явно туда указывает. – Не сходи с ума! Что ты…

– Вера, пожалуйста! – Сфинкс ещё раз показался в зеркале, видимо, в зеркальной комнате зеркало висит так же, и сфинкс попросту прыгает, чтобы до него добраться. Сам не знаю, зачем это сделал, я толкнул стул ногой, тот докатился до стены. И тут же на его спинку как раз под зеркалом запрыгнул сфинкс. Зазеркальная кошка посмотрела на меня, и спрыгнула на сидение стула.

Я поднёс Машку к зеркалу, совершенно не понимая, что делать дальше. Поднёс и обомлел – Машка не отражалась в зеркале. Я отражался, Вера, всё убранство комнаты – столы, шкафы, оборудование – но не Машка.

– О господи! – сказала Вера за моей спиной. – Костя, она не отражается?!

Машка снова мяукнула, и потянулась лапой в сторону зеркала. И лапа прошла насквозь! Машка, похоже, собралась с последними силами, сильно оттолкнулась от моих рук, впившись когтями, и спрыгнула «на ту сторону». Я невольно отошёл. Вера подбежала ко мне, заглянула в зеркало. Глаза её стали совершенно круглыми: Машка стояла на полу зазеркальной комнаты, а в этой комнате никого не было на том месте.

Сфинкс спрыгнул со стула, подошёл к Машке и потёрся щекой о её шею. А я только сейчас заметил, что Машка снова стала трёхцветной и двигалась бодро, легко.

Кошки обнюхали мордочки друг у дружки, а затем побежали одна за другой, в сторону двери. Я оглянулся; и опять, дверь оказалась приоткрытой. А мы её закрыли за собой!

Вера осторожно протянула руку и коснулась зеркала кончиком пальца. Вздрогнула. Зеркало как зеркало.

– Ты это тоже видел, да? – спросила она упавшим голосом. – Я не сошла с ума? Машка прыгнула внутрь зеркала, и убежала там куда-то?

– И снова стала нормального цвета. И, похоже, вылечилась.

Вера кивнула. Оглянулась – хороша картина – пустая переноска с ковриком внутри, и мы с таким выражением на лицах, что впору вызывать санитаров.

– Она тебя поцарапала! – всплеснула руками Вера. – Сейчас, у меня с собой есть йод и пластыри…

Дверь отворилась, и вошёл врач. Ну, началось. Что мы ему скажем, интересно? «Наша кошка бродит где-то по вашим зеркалам, доктор. Как её поймать?»

– Простите, я думал, вы уже ушли, – сказал он. Совсем молодой, что-то я не помню такого. Значок на его халате гласил «Сидоров Валерий Михайлович». – Ничего себе! Это кошка вас так?!

Я кивнул. Врач быстро добыл средства первой помощи, и вот уже царапины обработаны и заклеены пластырем.

– Спасибо, доктор, – сказал я искренне. – Сколько с нас?

– Вы уже рассчитались. А это – бесплатно, разумеется. Если у вас есть ещё вопросы…

– Нет, доктор! – сказали мы практически хором, и ушли. Чуть не забыли переноску – Вера подхватила её в последний момент.

Девушка за стойкой тоже пожелала нам приятного вечера, улыбнулась, и продолжила заниматься какими-то своими делами. Мы вышли из здания, и уже садились в машину, когда обнаружили, что не сняли бахилы. Сам не знаю, отчего это так рассмешило, минуты три мы безудержно хохотали. Затем сняли бахилы и я завернул их в пакет, нам совсем не хотелось возвращаться в клинику. А до следующей ближайшей урны чуть не километр ехать.

Некоторое время мы так и сидели. Я на пассажирском месте, Вера – за рулём. Не заводя двигателя.

– Скажи мне ещё раз, что я не сошла с ума, – попросила Вера. – Машка спрыгнула в зеркало, и там куда-то убежала. И вылечилась по дороге, да?