Битва за Рим

Корнелия Сципиона, его мать

Ливия Друза, его сестра (жена Цепиона)

Мамерк Эмилий Лепид Ливиан, его брат, воспитывался в другой семье

Марии:

Гай Марий

Юлия, его жена (сестра Гая Юлия Цезаря)

Гай Марий-младший, его сын

Метеллы:

Квинт Цецилий Метелл Пий (Свиненок)

Квинт Цецилий Метелл Нумидийский (Свин, его отец, консул в 109 г., цензор в 102 г.)

Помпеи:

Гней Помпей Страбон

Гней Помпей-младший, его сын

Квинт Помпей Руф, его дальний родич

Рутилий Руф:

Публий Рутилий Руф (консул в 105 г.)

Скавры:

Марк Эмилий Скавр, принцепс сената (консул в 115 г., цензор в 109 г.)

Цецилия Метелла Далматика, его вторая жена

Суллы:

Луций Корнелий Сулла

Юлилла, его первая жена (сестра Гая Юлия Цезаря)

Элия, его вторая жена

Луций Корнелий Сулла-младший, его сын от Юлиллы

Корнелия Сулла, его дочь от Юлиллы

Вифиния:

Никомед II, царь Вифинии

Никомед III, его старший сын, царь Вифинии

Сократ, его младший сын

Понт:

Митридат VI Евпатор, царь Понта

Лаодика, его сестра и жена, первая царица Понта (умерла в 99 г.)

Низа, его жена, вторая царица Понта (дочь каппадокийца Гордия)

Ариарат VII Филометор, его племянник, царь Каппадокии

Ариарат VIII Евсевий Филопатор, сын Ариарата VII, царь Каппадокии

Ариарат X, сын Ариарата VIII, царь Каппадокии

Часть первая

– Самое примечательное событие за последний год и три месяца, – сказал Гай Марий, – это выступление слона, которого показывал Гай Клавдий на ludi Romani.

Лицо Элии вспыхнуло.

– Не правда ли, чудесно? – воскликнула она, потянувшись к блюду с крупными зелеными оливками, доставленными из Дальней Испании. – Ведь он умеет не только стоять, но и ходить на задних ногах. А танцует – на всех четырех! Еще он сидит на кушетке и ест хоботом!

Окинув супругу презрительным взглядом, Луций Корнелий Сулла холодно произнес:

– Почему людей всегда так восхищает, когда животные подражают человеку? Слон – благороднейшее творение природы. Зверь, представленный Гаем Клавдием Пульхром, кажется мне двойной пародией: и на человека, и на слона.

Последовавшая за этими словами пауза, несмотря на малую продолжительность, успела смутить всех присутствующих. Положение спасла Юлия: ее веселый смех отвлек внимание от злосчастной Элии.

– Что ты говоришь, Луций Корнелий! Он покорил всех, кто его видел! – пропела она. – Меня, к примеру, – совершенно! До чего умен, до чего деловит! А уж когда он поднял хобот и затрубил под барабан – о, это было просто чудо! К тому же, – добавила она, – ему никто не причинял боли.

– А мне понравился его цвет, – заявила Аврелия, которая тоже решила поддержать разговор. – Он такой розовый!

Луций Корнелий Сулла проигнорировал эти речи: опершись на локоть, он завел беседу с Публием Рутилием Руфом.

Погрустневшая Юлия вздохнула.

– Полагаю, Гай Марий, – обратилась она к мужу, – нам, женщинам, пора удалиться, чтобы вы, мужчины, могли вволю насладиться вином. Примите наши извинения.

Марий протянул руку над узким столом, отделявшим его ложе от стула Юлии. Она с теплотой прикоснулась к ладони мужа, заставляя себя не печалиться при виде его кривой улыбки. Столько времени минуло с тех пор, однако лицо Мария все еще несло следы коварного удара, который хватил его так некстати. Кое в чем она, как преданная и любящая жена, не могла признаться даже самой себе: после удара разум Гая Мария уже не был таким кристально-ясным, как прежде. Теперь он легко выходил из себя, придавал преувеличенное значение малейшим признакам неуважения (хотя зачастую они существовали исключительно в его воображении), стал более жесток к недругам.

Юлия поднялась, отняв у Мария руку с особенной улыбкой, предназначенной ему одному, и обняла Элию за плечи: