Седьмой

Седьмой
Андрей Михайлович Фофанов

Клим Васильевич Климентьев

Что будет, если смешать тотальное одиночество, острый ум и зудящее чувство мести?

СЕДЬМОЙ

Удар за ударом по ребрам.

Твое дыхание весьма условно.

Удар за ударом по сердцу.

В твой мирок давно сорвали дверцу.

Давай по роже, еще чуть-чуть.

Ты не сможешь никогда уже свернуть.

Меть в центр, туда, где болит,

Где швы не сойдутся, где и так горит.

ПРОЛОГ

Черт! Здесь все когда-то началось. И через несколько часов закончится. Прям не верится. Возмездие вступит в свою силу. Кара всегда достигает тех, кто виновен. Рано или поздно, но это случается. Никто не может безнаказанно творить безобразие, всегда находится тот, кто накажет виновных. В данном случае я. Каратель? Хм… Не думаю, что могу называться так. Кто такой каратель? Тот, кто вершит справедливость, во что бы то ни стало – найти и наказать виновных. А что творю я? Я творю хаос. Кто дал мне право так делать? Я же сам такой же, как и он. Как они… Где мой каратель? Как я могу отличаться от них, если творю такое? Но моё наказание будет позже, а пока надо сконцентрироваться на Глебе. Он последний. Он главный. Много страданий они принесли людям. Держали в страхе многих. Для таких людей, как они, нет понятия справедливость или нравственность. И с ними нужно обращаться их же методами. Но я сильно не опущусь, не замараю руки об это дерьмо – мне противно.

Ну, да ладно. У меня будет время подумать. А сейчас нужно сконцентрироваться на происходящем.

Комната готова для приема гостей. Все на своих местах. Я долго думал, что же с ним сделать. Просто избить? Убить? Покалечить? Немного не то, что хотелось бы. Мне нужны его муки, его боль.

Положив веревки на парту, я закрыл кабинет и вышел за дверь. Закрывая ключом дверь, взгляд упал на табличку: «36. Кабинет химии». Какой странный феномен. Двойственные чувства: с этого кабинета одновременно начался кошмар моей жизни и любимое хобби, без которого я бы давно свихнулся. Ирония судьбы… Любовь Рудольфовна, учитель химии, всегда видела во мне способного ученика. И всегда, когда я спрашивал про те или иные вещества, она рассказывала, не задавая лишних вопросов. Она и сейчас мне помогла, не зная того сама.

Кабинет химии находится в конце коридора, немного за углом. Рядом лаборатория. Я прошел по длинному коридору и осмотрелся. Никого нет. Отлично. 1 сентября проходит успешно: линейка кончилась, счастливые и опечаленные школьники разбрелись по домам в преддверии завтрашней учебы, а мне надо закончить свой план. Спустившись по дальней лестнице, я вышел со школы через пожарную дверь. Слава богу, что замки никогда не меняют, уже много лет один и тот же.

Уже на улице я посмотрел на школу. Господи, как же давно я тут не был. И никакой ностальгии, скорее наоборот – меня воротит от воспоминаний.

Белый Фольксваген Транспортер преданно ждал меня у забора. Школа стояла так, что сбоку лес без тропинок (разве что маленьких, ведущих к школьной курилке), спереди дорога. Люди тут не ходят, так как за лесом только-только строится дом, в школе, кроме охранника-старика, никого нет, поэтому можно смело делать все и не прятаться. И никто никогда не узнает, что я собираюсь привезти сюда вскоре.

Сев в машину, я посмотрел на часы. 17:23. Рано пока что. Глеб встречается с барыгой в 18:30 у старой церкви. Наркоманы… Чего же людям не хватает, что они садятся на иглу?! Риторический вопрос… Билет в один конец. Почти…

Извилистая дорога не давала задуматься, приходилось сильно и постоянно вертеть рулем. Не прошло и 15 минут, как показалась та самая церковь. С Глебом будет проще всего. Он наркоман, загнанный в угол. Он боится. Поэтому, приобретя дозу, далеко не уйдет и, скорее всего, в развалинах церкви и вмажется. Там я его и возьму. Отлично. Сложность придает факт, что я в розыске. Но меня не найдут. Точнее найдут, но позже. Не сейчас. За Глебом они в любом случае следят – он же последний. Шерлоком Холмсом не надо быть, чтобы понять, что я приду за ним. Эти мысли меня рассмешили. Видимо это нервное.

Впервые за неделю я задумался о будущем. Что будет дальше? Меня посадят – это однозначно. Но на сколько? Убьют при задержании? Или потом? Мне все равно. Главное, чтобы план свершился. Я слишком долго ждал.

Развалины церкви не давали думать, в голове вспышками появлялись всё новые и новые воспоминания. Я вспомнил очкарика Юру. Бедный Юра… Ему почти полностью переломали кости. Сколько же он мучился, прежде чем умер? Час? Два? Сутки? Жуть… Он был хорошим парнем и не заслужил такой смерти.

Подкурив сигарету, я вышел из машины и обошел церковь вокруг. Подошел к тому месту, где нашли Юру. Естественно, следы крови за столько лет стерлись. Но все равно чувство, будто это было совсем недавно. Я огляделся. Тихо. Никого нет. Вдруг сзади что-то щелкнуло. Я рефлекторно упал на землю, всматриваясь в кусты. Это барыга пришел раньше. Странная личность. Вроде приличный тип, но что-то в нем мерзкое. Куртка, джинсы, кроссовки – как у всех. Но что в нем такого? Дурь продает. Мразь. И я опять вспомнил тот случай на заводе, когда впервые попробовал травку.

Глеб не заставил долго ждать. Но почему-то пришел в робе дворника из ЖЭКа. Они молча обменялись чем-то и разошлись по сторонам. Вроде нет ментов с ним. Странно, но хорошо. Мне так лучше. Не надо отбивать его от них.

Как я и рассчитывал, Глеб далеко не ушел, и в этой же церкви пустил по венам наркоту. Когда я подошел, он даже говорить не мог, да и не соображал вообще, его глаза смотрели куда-то вверх, эйфория, видимо. Быстренько забрав его и кинув в машину, я уехал в сторону школы…

…Все идет по плану.

Я много думал об этом моменте. Он лежал связанный. Мне не верилось. Весь мой долгий путь, усыпанный только болью и ядами, подошел фактически к концу. Все равно я себе не так это представлял.

–Что Глеб? Что такое? Тебе не комфортно? Ах, да прости, ты связан. Поверь, это еще не самое страшное, – я замолчал. Пульс участился, воздуха не хватало. Это не страх, нет. Это экстаз от финала. Я посмотрел на Глеба. Тысячу раз я прокручивал в голове этот диалог, но сейчас сценарий идёт не по плану. Это жизнь. – Мне вот только не понятно, почему? Чем мы тебе мешали?

Его глаза. Это стоит видеть. Глаза, наполненные страхом и наркотиком. Адская смесь. Но мне не нравилось, что он был под кайфом. Я хотел, что бы он по-настоящему понимал, что с ним происходит. Плюс ко всему я не знаю, как подействует яд, если в теле Глеба будет героин. Надо очистить его разум, чтобы он соображал, что происходит с ним, чувствовал боль и, главное, отчаяние. Хм, какой же я все-таки расчетливый. Ни одной оплошности. И сейчас. Приготовил другой наркотик, который даст ясность его сознанию. Мне прямой путь в Гарвард куда-нибудь. Но я пошел по другой тропе.

Достав из кармана маленький пакетик с порошком, похожим на кокаин, я насыпал в ладошку и поднес к его носу.

– Нюхай, вдыхай глубже, – прижав ладошку к носу и рту, я убедился, что достаточное количество вещества попало в организм. По идее пару минут и он трезв. Ну, по крайней мере, его мозг будет соображать.

Я судорожно посмотрел на часы.

–У нас с тобой, Глебушка, есть пять минут, так что давай по конструктиву, – выждав пару минут, я ввел ту самую сыворотку, которую разрабатывал очень долго, годами шел к этому идеальному составу. Это мое детище.

Я видел, что он начал испытывать боль и страх, что подействовали оба препарата. Его ломало, но он готов был на все, лишь бы сохранить свою никчемную жизнь. Он мямлил. Я и половины не понял. Даже цитировать его противно. Я снова взглянул на минутную стрелку и понял, что пора покончить с этим раз и навсегда.

–Знаешь, Глеб, таких, как ты, надо истреблять. Как насекомых. Естественный отбор сам бы сделал своё дело, но это надо ждать, чего я не хочу. Ты лишний в этом мире. Жаль, что твоя мать не сделала аборт или тебя в детстве не сбила машина, – я тяжело вздохнул, переводя дух, и продолжил: – тебе хотя бы перед смертью сказать что-нибудь хочется?

Он зарычал. Я понял, что он несчастней, чем я. Несчастней, чем мы все. Но я так же понимал, что это просто тяга к жизни. Все эти годы, я степенно шел к этому исходу. Оставив его в живых, он продолжал бы колоть в себя героин, он продолжал бы разбойничать, а его задницу всегда кто-нибудь прикрывал. Так этого оставить нельзя. Именно поэтому сейчас нет места для жалости.

– Прощай Глеб, – я решительно направился к выходу, но на мгновенье остановился, – кстати-ка, ты знаешь, яд, который сейчас разносится по твоему организму, я не тестировал. Одно знаю точно, свертывание крови начнется через 24 часа. А до этого тебе будет больно. Очень больно. Ты даже не догадываешься, что тебе ждет в ближайшие сутки. Ты будешь мечтать умереть.

Вот и всё. Всё заканчивается. Я подкурил, глубоко затянулся и медленно выдохнул. Где-то далеко послышалась сирена.

– Сомневаюсь, что тебе антидот везут, – я громко рассмеялся, но тут же продолжил совершенно серьезно, – это тебе за всё. За меня, за таких же, как я, за Свету. Света…

Глаза наполнились слезами. Стало грустно от всего, что было. А было много. Сколько судеб я загубил? А сколько спас? Не мне решать…

Быстро выбежав из школы, я побежал в сторону леса.

Дело сделано. Но я не понимаю, что происходит. Я вроде бы доволен, что все кончилось, но ничего приятного я не ощущаю. Куда я иду? Меня все равно поймают. Надо было остаться в школе. По крайней мере, на одну проблему меньше – не нужно бегать. Точнее уже на две проблемы меньше, ведь Глеб и его друзья получили по заслугам.

Я прошел через заросли леса, полностью испачкав обувь. Выйдя на асфальт, я остановился. Куда идти? Где меня ждут? Я вдруг понял, что одинок в этом мире. Теперь даже Юля оттолкнет меня. И я пойму ее. Зачем я вообще появился на свет? В чем моя миссия? Ведь каждый человек рожден для чего-то. Чтобы после себя что-то оставить. Что оставил я? Гору трупов, море всяких ядов? Не самая лучшая жизнь. Хотя я и не выбирал. Просто пришел и вскоре уйду. Но куда? В тюрьму? Я не хочу. Теперь мне стало понятно, что я боюсь. Раньше я не признавал это, но теперь боюсь. Да, мне надо сдаться.

Хотя я могу закончить все прямо сейчас. У меня есть с собой еще один шприц со смертельным зельем. Закончить жизнь самоубийством? А что дальше? Ад? Все самоубийцы попадают в ад. Без шансов и вариантов. И я тоже? Конечно, и я попаду. Хотя если меня собьет машина или я упаду и сломаю шею, то я все равно попаду в ад. Сомневаюсь, что за список моих грехов меня отправят в рай. Рай… Ад… Что за бред? Если они вообще есть. А если и есть, то неужели он хуже того ада, в котором я жил?

Я закатал рукав чуть выше локтя и немного похлопал по венам. Достал шприц. Мое сердце начало сильно колотиться. Воткнув иглу в вену, я уже собирался ввести жидкость, как вдруг вздрогнул от голоса сзади:

– Не надо, чувак. Это убьет тебя, – я обернулся и увидел молодого парня, лет двадцати семи. Он был в потрепанной куртке, немного засаленных джинсах. На его лице явно можно прочитать, что он наркоман со стажем. – Я вот пытаюсь соскочить с иглы. Это сложно.

– Не лезь ко мне, – дерзко ответил я и отвернулся.

– Да я-то не лезу. Просто помочь хочу.