Огни, флажки и люди с ружьем,
Мне страха, как стае всей, не внушают.
Больше – очень голодной весной.
Я в городе корм себе добываю.
Бродячие шайки бездомных собак,
И толпы людей ко всему равнодушных,
И свет фонарей и ночей стылый мрак,
И сваленный в свалке смердящийся мусор -
Противнее мне, чем лесная вражда,
И так же, как лес, неродное, чужое.
И так я живу с клеймом чужака,
Страдая неволей и мучаясь волей.
Ошейник мне душен и воля – тесна.
Враги мне извечно собаки и волки.
Пока их держит страха узда,
Но время придет и узда эта лопнет.
Тогда… Но теперь то, что думать о том?
Сейчас я силен и хитрее всех прочих.
Да будет молодость – светлым днем!
А старости ночь – да будет короче.
И к дьяволу – кровь, породу и род!
Сумею без них прожить в этом мире,
Который всегда был лжив и жесток,
Но, как жалкий трус, склонялся пред силой.
Я – манкурт. Ни собака, ни волк.
Со мною никто не желает знаться.
Для всех одинаково я чужой…
Пусть так. Но рискнет кто со мной тягаться?
Вампир
Я не даю тепла, его лишь забираю.
И никого любить я не желаю,
И никого я не хочу жалеть,
Тем более – в страданиях сгореть.
Любовь и ревность, ненависть и злоба,
И в двадцать довести могут до гроба.
Волненья старят хуже чем года,
Заботы – поглощают навсегда.
Не обольщаясь миражами счастья,
Живу счастливо, проживу и дальше,
Взяв: радость, смех, любовь и нежность глаз,
У тех, кто будет или любит кто сейчас.
Американский Агасфер
О, я везде бывал – в огне, в воде,
На острие кинжала или шпаги.
Равнял свой путь я к северной звезде,
Усвоив с ранних лет стезю бродяги.
Я обошел весь южный материк,
От древней Мексики, до легендарной Чили.
Года скитаний в Вечности лишь миг,
И для меня они мгновеньем были.