Маковые поля

– Да, давайте-ка пройдемся… – Дон нервно расстегнул первую пуговицу своей, как обычно, наглухо застегнутой рубашки. Ему катастрофически не хватало свежего воздуха в этом алкогольно-дымном чаду. Однако, потом он намеревался вернуться сюда вновь – чувствовал, что после обсуждения предложения, от которого он уже не собирался отказываться, ему нужно будет хорошенько выпить и еще многое обдумать. Наедине с собой, разумеется.

Получив в ответ молчаливый кивок Дональда, Уильям опустил пробку на горлышко бутылки с еще недопитым виски, после чего ударил по ней так, чтобы она вновь закупорилась, и бросил в руки своему молчаливому приятелю, мистеру Гранту, все это время отсиживавшемуся где-то в стороне. Затем он сунул в зубы трубку и отправился прочь из салуна, пропустив МакГроу вперед себя. Весьма по-джентльменски, надо сказать, хотя док и не был дамой. На улице, по обыкновению этих мест, было не слишком тепло, хотя и прохладным такое состояние воздуха назвать было нельзя. Звезды сияли на чистом, темно-синем, ночном небе, отражаясь в расставленных возле порога салуна корытах с водой для коней.

Доктор вышел из салуна первым, с облегчением вдыхая в себя прохладный воздух надвинувшейся на город ночи. Ну давай, мистер Дэвис, выкладывай уже, что там к чему. По мере того, как тот говорил, в Доне все больше росла уверенность, что предложение ему выпало весьма дельное. Оборудовать курильни здесь в Стартауне… Людям можно будет не прятаться, словно крысам амбарным, не дыметь тайком на задворках домов заветный опий. Это было бы выгодным капиталовложением со стороны Дэвиса. Дон был согласен с ним и в том, что в этом утлом городишке опиоманом был каждый второй. Если не первый. Даже сейчас из них двоих (если не брать молчуна Томаса в расчет) один употреблял.

– Что же, мистер МакГроу. Стало быть, пора выложить все карты на стол. Лично мне кажется, что раз в Стартауне есть опиоманы, значит должны быть и места, где они смогли бы этот опиум курить. Кроме того, как мы знаем, спрос рождает предложение, а первого, уж поверьте, в этом городе навалом. Таким образом, в ближайшее время я планирую обустроить свою собственную опиумную курильню. Здание уже выкуплено. Осталось обсудить лишь две вещи: во-первых, мебель, с чем, я полагаю, проблем не будет; а во-вторых, собственно, ваша доля. Учитывая весь ваш вклад, док, как врача, я думаю, будет справедливо отчислять вам, скажем… – Дэвис отнюдь не был жадным человеком, однако в это мгновение он прекрасно понимал, что, не будь рядом с Дональдом его, МакГроу на вряд ли смог заработать больше, – Скажем, пятьдесят процентов от всей выручки с врачевания. По рукам?

– Я согласен, мистер Дэвис, – начал Дональд, поворачиваясь к Дэвису. Может потом удастся раскрутить его на долю побольше, но пока что доктор изобразил безоговорочное согласие. Ведь его, как врача риски были высоки – это надо будет каждый раз объясняться с шерифом в случае летальных исходов. А таковые могли быть – он сам однажды, после сильного стресса, чуть не откинул копыта передозировкой. Обнаглевшие от такой вольности местные ребята могут с легкостью не рассчитать доз. А собирать дерьмо придется ему, а не Дэвису. – Согласен на пятьдесят процентов. – Протянул руку наркоторговцу для рукопожатия. Оно вышло крепким. – Однако, есть условия, – он достал сигарету и подкурил спичкой. – Работать в этой так называемой курильне я буду по вечерам и ночам. В крайнем случае, – закашлялся он, когда дым задержался в легких чуть дольше, чем требовалось, – вызываете меня из дома в течение дня. Или оттуда, где я буду находиться. Вы ведь понимаете, что моя основная врачебная деятельность не должна от этого страдать? – Пепел дошел уже до середины сигареты, когда Дон соизволил его, наконец, встряхнуть. – Завтра я зайду к вам в лавку и там составим договор, как на это смотрите?

– Разумеется, док. – Уильям крепко сжимал руку собеседника, – работайте в то время, когда вам будет удобно. В случае срочной необходимости вашего вмешательства вас разыщут в городе и притащат в курильню незамедлительно. – воздух сегодня был необычайно чист. Пахло какой-то свежестью, тянуло прохладой, чего не всякий раз встретишь в этих жарких климатически местах. Техас редко выделялся прохладной погодой днем, однако ночью он регулярно преображался, окрашивая окружение какими-то новыми красками… Несмотря на относительную безжизненность и суровость, Уильям свыкся с этим местом и, можно сказать, даже полюбил его какой-то особенной любовью, привязался. И, пожалуй, многие здесь испытывали те же чувства к этой не самой благодатной земле – иначе же они бы давно сбежали куда-то на северо-запад отсюда. – Что касаемо договора. Тут уж прошу меня простить, но неужто вы мне не верите? Неужели я за долгие годы проживания в этом городе не заработал доверия большей части его населения? Простите, но излишней бюрократии я не любитель, а потому, если особенной проблемы для вас это не составит, то я предпочту отказаться от затеи бумагомарательства. По крайней мере, пока что, когда заведение еще не открыто. В конце концов, если между нами вдруг возникнут какие-то разногласия, кои мы не в силах будем решить самостоятельно, полагаю, вы всегда сможете обратиться к сеньору Чивалдори или, если же вы вдруг решите в тот день думать меньше, к мистеру Флетчеру.

Глава V. Знакомый незнакомец

– Либо бросай карты, либо уравнивай, Карлос. – с ухмылкой сказал Гарретт откинувшись на стуле и придавив свои карты бокалом с виски.

За столом салуна сидело пятеро – Гарретт Декер, Лао, Бен, Абель и Карлос. Китаец был у них за крупье, а все остальные играли. Игра была не только на деньги, но и на счёт в баре – тот, кто не выиграет хотя бы три партии из двадцати, платит за выпитое. На столе в данный момент лежало четыре карты – семь и пять черви, крестовая дама и ещё одна семёрка, но бубновая. Абель и Бен на данный момент уже сбросили карты, в то время как Карлос не спешил этого делать – у него на руках были две карты масти черви – шестерка и девятка. Любая карта той же масти – флеш, а если восьмерка – это уже стрит флеш и стопроцентная победа. Однако Декер не пасовал, и даже наоборот повышал ставку, что подкосило уверенность Карлоса.

– Да черт с ним! – сказал он с грохотом положив на кучу монет ещё одну, – четвертак. С тебя ещё пятнадцать центов.

Гарретт загадочно улыбнулся, и, придвинув к себе недавно положенную десятку, кинул в кучу монету в 25 центов. Лао отсчитал с верха колоды три карты и убрал их вниз, а четвертую положил на стол к четырем другим. Червовая дама. Карлос довольно ухмыляясь перевернул свои карты – флэш.

– Неплохо, сказал Гарретт, – будь это восьмерка – было бы здорово, и ты бы выиграл со стрит флешем на руках. Но увы, тут просто флэш, в то время как у меня фулл-хаус.

Он снял с карт бокал и перевернул свои – крестовая семёрка и бубновая дама.

– Мне очень жаль, – с улыбкой сказал он, собирая монеты со стола, – я выиграл уже десять, так что я пойду и выкурю сигару, а вы сами решайте – платить за счёт втроём, или играть дальше. Стив, – крикнул он бармену, поднимаясь с места, – Дай ребятам ещё бутылку вне счета, я заплачу.

Он вышел из салуна и оказавшись на улице достал сигару, а Лао тем временем вынес ему стул.

– Такие трюки не прокатят если за столом будут серьезные игроки, – ухмыльнувшись сказал Декер покосившись на Лао.

– О чем вы говорите? – ответил тот по-китайски, – Я просто сдавал карты.

– Ну-ну, – кашлянул в кулак Гарретт, – Билли Джо тоже просто сдавал карты. В итоге Купер приказал своим парням разрезать его на пятьдесят две части. Или тот пройдоха Маккиннон. Тоже любил сдавать карты. Обманул больше половины Бостона и сбежал обратно в Шотландию. Ублюдок только меня лишил тысячи! А сколько ему проиграл Крэй? Чтобы его обманывать нужно быть полным идиотом, надеясь, что Джимми Крэй не достанет тебя, если ты обул его на десять тысяч. Даже знать не хочу, что с ним сделали.

В Стартауне гремело празднество. Все увеселительные заведения были до отвала забиты посетителями, от чего к концу дня получили колоссальную прибыль. Не осталась в стороне и лавка Дэвиса, находившаяся неподалеку от центра города и имевшая весьма привлекательную вывеску. Сам же Уильям был довольно угрюм в этот, подобный Рождеству, но гораздо более пошлому, греховному и в разы менее богоугодному, праздник. Впрочем, таковым он был уже с полтора десятка лет. Сначала война оставила на нем свой отпечаток, следом – смерть отца, а затем старуха с косой, извечно смотрящая из-за плеча подоспела и к его матери…

Словом, всяческого рода веселья он не любил и предпочитал держаться особняком от всего того пьяного люда, вышедшего на улицы, дабы отметить день начала лета за стаканом… кхм… точнее сказать, бутылкой, а еще точнее – десятком бутылок виски. Прямо сейчас Уильям по своему прямому обыкновению стоял на пороге салуна, покуривая трубку и выпуская в кристально чистый слегка прохладный воздух тонкие струйки чернеющего дымка. Из здания доносились крики и музыка, смех. Пианист настойчиво долбил своими пальцами по клавишам, что, судя по всему, вызывало у посетителей восторг, доходящий порой до крайнего и искреннего хохота.

Уильям же чувствовал лишь боль в голове, улавливая малейшие музыкальные вибрации человека, сидящего в трактире за инструментом. «Идиот… он едва попадает по нотам.» – говорил порой сам себе Дэвис, пытаясь хоть на чем-то в тот момент сосредоточиться. Увы, выходило у него это не очень хорошо. А пианист и впрямь по нотам попадал не всегда – сам он, пускай и был на рабочем месте, выпил уже, пожалуй, одну, а может и полторы бутылки весьма забористого шотландского виски.

Вдруг, где-то в левом ухе Дэвису послышался скрип пендельтюра, что заставило его обернуться – из здания вышла парочка: довольно галантный и аристократичный, седеющий мужчина и несуразный азиат, начавший вдруг говорить, по-видимому, с боссом на китайском, кой Дэвис вполне неплохо отличал от несметного количества прочих азиатских языков. Пару мгновений он пытался вглядеться в лицо главного среди этих двоих. Уильяму казалось, что он видел его в городе пару раз, однако он прекрасно понимал, что тот человек в Стартауне новенький.

– Маккиннон – жалкий трус и тот еще пройдоха, – бесцеремонно и, пожалуй, весьма невежливо вклинился в диалог Дэвис, – Однако, боюсь, вы должны отдать ему должное: обмануть ему все же удалось немного большее количество людей, чем вам.

Гарретт даже растерялся от такого неожиданного вмешательства в их с Лао диалог и с пол минуты разглядывал мужчину. Вот так вот, без соблюдения каких-либо манер он взял и вклинился в беседу! Да что же это за город то такой?! Никакого тебе «простите что вмешиваюсь» или «простите, я услышал ваш разговор». А потом ещё эти южане что-то говорят про янки! И ведь даже не удосужился представится хотя бы в конце!

«Не хочет формальностей? Ну ладно!» – подумал Гарретт и сделал вид, что не был возмущён.

– В этом есть своя правда. Но какой ценой? – сказал он наконец, – Рано или поздно люди вроде Маккиннона заканчивают примерно одинаково. Пусть я и проигрываю в том сколько я обдурил самыми разными способами, но по крайней мере мне хватает мозгов не связываться с людьми, месть которых может достать меня где угодно. А… вы… Вы знали Марвина? Бывали в Бостоне? Или он в поисках наживы повстречался вам в каком-то другом месте? Хотя честно говоря я больше склоняюсь ко второму варианту. Помнится мне, он часто трепался о том где ему довелось побывать. Даже про Китай говорил и пытался заговорить с моим слугой.

– Корявый кантонский диалект, – прыснул Лао сложив руки на груди, – лучше бы молчал!

– Да, – кивнул Декер не обращая внимания на то что мужчина не мог понять сказанного китайцем, – Даже я заметил, что говорил он очень скверно.

Получив ответ господина напротив, несколько раздраженный, надо сказать, что Уильям не мог не заметить, Дэвис лишь глухо хмыкнул с долей некоего непонимания.

– Да, Маккиннон встречался мне несколько в другом месте… – мужчина на пару мгновений задумался, снял шляпу, взяв ее в правую руку, свободную от трубки, и, наконец, поднял глаза на своих собеседников, – Помнится, в пятьдесят четвертом. Или, быть может, пятом. Тогда он прибыл на западное побережье, в городок Сан-Хосе, что в Калифорнии. Прекрасное место надо сказать…

В те времена Уильям только приехал в город со своей семьей. Компания отца тогда была на пике своего могущества, принося ему огромные доходы, что, разумеется, было связано с ведущимися в Китае Опиумными воинами.

– Да, думается мне, примерно в то время я и повстречал впервые человека, что назвался мне неким Джоном Смитом. Потом я, разумеется, узнал его настоящее имя. Шотландцы многое делают иначе, чем англичане, стоит заметить. А вы… – какая-то мысль вдруг озарила Уильяма: он вспомнил имя мужчины, стоящего напротив, – Вы бывали в Калифорнии, мистер Деккер? Кажется, такую фамилию я слышал от своих людей, говорящих о приезжем янки-аристократе.

– Да, вы правы – кивнул Гарретт, – я Декер. По крайней мере шотландцы не на столько… доставучие в отличии от валлийцев, которые гордятся своим языком, несмотря на то, что он у них довольно, – Гарретт недовольно сморщился, подбирая слово, – Убогий.

Разговор о шотландцах в лице Марвина Маккиннона вызывало у него желание высказаться не только о валлийцах, но и о самоуверенных ирландцах и мерзких французах которых очень много на севере, и которые раздражают окружающих громко и вызывающе разговаривая на своем посреди улиц и баров городов. И, естественно, хотелось сказать и о южанах, которые в большинстве своем словно из деревни родом – ни такта, ни манер, ни ухода за собой. Но он сдержался. Гарретт сосредоточился на вопросе о Калифорнии.

– Проще назвать места где я еще не был, – с улыбкой ответил он – Аляска, Аризона, Мэн, Колорадо. Не везде конечно я был в главных городах штата, но за свою почти двадцатилетнюю карьеру я был практически везде, и должен с вами согласиться – это действительно прекрасное место. При чем во всех смыслах – от природы до места где можно начать очень прибыльный бизнес, – Гарретт закурил свою сигару, – Знаю достаточно людей, которые будучи мелкими ремесленниками да жуликами судя по слухам довольно хорошо там устроились. Хотя вполне достаточно и тех, кто прочно стоит на ногах оставаясь на месте. Я знаком с Фрэнком Костелло из Пенсильвании, его влияние так велико, что упоминание его фамилии как знакомца даже в Висконсине и Кентукки поднимает уважение к вам. То же самое могу сказать и про Джеймса Хикока из Канзаса. Очень уважаемый человек. Но я не думаю, что все эти имена вам хоть о чем-то говорят. Техас есть Техас, и здесь нужно знать местных героев чтобы люди с тобой считались, а я, увы, могу только похвастаться заочным знакомством с губернатором Элайшей Пизом.

– Уильям Дэвис. – поспешил представиться он, вставив свои слова в середину фразы недоговорившего о валлийском Декера.

Уильям внимательно слушал Гарретта Декера. Сейчас ему он казался лишь заносчивым и высокомерным выскочкой, который спешит потешить всякого встречного рассказами о своих похождениях и весьма высокопоставленных знакомствах.

– Вы правы, мистер Декер. Имена эти мне мало о чем говорят, да и будь это наоборот, я бы все равно на вряд ли стал уважать вас больше, услышав их в диалоге. Техас не то место, где людей судят по связям, надо сказать. – на секунду Уильям сунул мундштук своей трубки в рот и сделал глубокую затяжку, вскоре выпустив клубок дыма из-за своих губ, – Впрочем, знаете, если я когда-нибудь окажусь в вашем этом Бостоне или Пенсильвании, то обязательно упомяну о некоем господине Костелло как о своем давнем знакомце. К слову, кто он? Макаронник? Или, быть может, португалец какой?..

Как и следовало ожидать – так называемая «проверка боем» не принесла результатов. Ни одно из названных имен не произвело никакого эффекта, а значит в случае проблем можно было рассчитывать только на охрану, свой язык, да денежные запасы.

– Макаронник, – кивнул Гарретт, – К слову до определенного момента был им во всех смыслах. Но когда была война резко повысил свое влияние, и после ее окончания только наращивал обороты, – Гарретт сделал небольшую паузу для очередной затяжки, – Уж не знаю, чем он там занимался в Филадельфии, мне в те годы было не до этого – Бостон был полон всякими переселенцами, которым в большинстве своем чтобы не голодать приходилось хватать что плохо лежит или угрожать в переулке. Господи, не дай нашим детям пережить это…

Воспоминания нахлынули на него и к горлу подступил ком. Не только на передовой творились страшные картины. В тылах было не многим лучше. Мальчишку из Флориды толпа разъяренных чернокожих превратила в неузнаваемый фарш только потому что он с юга. Детишки мадам Блонски радовались мясу на рождество, но не понимали где их младший брат и почему мама плачет. Десятки калек на улицах, просивших кусок черствого хлеба повторяя «я воевал за вас». Декер все это видел, и предпочитал иметь десятки не чистых на руку знакомцев что могли помочь не видеть всего этого за богатым столом шикарного особняка, обнесенного высоким забором чем иметь хоть призрачный шанс пережить это снова.

Сделав вид что он просто выдыхает дым, он глубоко выдохнул и провел рукой по лицу, а потом вновь приветливо улыбнувшись повернулся к Дэвису:

– А вы с кем встречались в своих путешествиях кроме Маккиннона и где бывали?

– О, я повидал многих людей. Кое-кто из них был тем еще ублюдком, а кое-кто, как Маккиннон, например, относительно неплохим человеком. Некоторые, как, к слову, и вышеупомянутый, смогли стать мне партнерами и друзьями, пусть и на некоторое время… – произнеся это, Дэвис на мгновение задумался, а стоило говорить о подобном? Вскоре он постарался перевести тему, – Моя семья переехала в Калифорнию в бородатых пятидесятых. Из Каролины. Северной. Шарлот – вы, быть может, слыхали. Из Сан-Хосе волей случая и судьбы нам пришлось двинуть назад на восток. Так и вышло, что я осел в Техасе. Впрочем, знаете, война принесла еще некоторое количество путешествий в мою жизнь…

Вскоре после этих слов Дэвис, как и его собеседник, погрузился в воспоминания. Он представлял не щадящие никого созданные природой окопы близ поймы реки Миссисипи в невероятно влажном климате одноименного штата. Он вспоминал, как десятки, а может и сотни северных винтовок встретились им на пригорке близ города, под названием Чаттануга; как один из ублюдков-янки выпустил несколько пуль подряд в его отца, почти тут же павшего замертво. Уильям пережил многое в своей жизни. Помнится, однажды ему довелось наблюдать труп собственной матери, застрелившейся на соседнем с церковью кладбище. Что уж говорить – за время движения всей этой череды событий он научился разбираться в людях, и Гарретт Декер был, пожалуй, не из тех, кому ирландец хотел бы что-то рассказывать. По крайней мере, не сейчас, не при первом же их знакомстве.

– Дэвис из Северной Каролины… – задумчиво пробормотал Декер, а потом продолжил громко, – Уж не Карл ли Дэвис, занимавшийся перевозками? Вам знакомо имя… Лао, как его там?..

– Лу Дунцзю?

– Именно! – щелкнул пальцами Декер, – Если да, то я слышал эту фамилию. Так то был ваш отец?

Гарретт подскочил со стула словно тот под ним загорелся и подошел к Дэвису, протягивая руку:

– Почти семнадцать лет назад оба поспособствовали тому, что семья Лао, и не только, оказалась на восточном побережье, а не осталась в Китае где могла погибнуть. Мистер Дэвис, считайте, что мои связи и ваши, и я готов оказать посильное содействие в возвращении вашего семейного бизнеса на прежний уровень.