Полетим… и мы – полетели…

Текущая под мостом лава – есть огненная река Смородина в древнем наречии – «мор», «смерть» и «мрак» и ягода тут не причем.

Ступившему на Калинов мост некогда раздумывать, выбор между Добром и Злом уже предопределён всей предыдущей жизнью.

Я говорю все эта Дане, а она лишь решительно кивает и говорит, что: нужно идти. И мы идем.

Первым вступаю на мост, под ногами раскаленные до красна камни, между тем, от них веет могильным холодом, как только я делаю первый шаг по мосту, меня обволакивает удушливый грязный туман, а когда оборачиваюсь, чтобы спросить Дану, что делать дальше, вижу, что она застыла на границе тумана, и кажется, не может сделать, ни шагу, я тоже хочу повернуть назад, но между мной и Данной, застывшей на границе тумана, как будто прозрачная, но, тем не менее – непроницаемая стена. Тогда я разворачиваюсь и делаю второй шаг в туман, там, на Калиновом мосту ждет меня Трехглавый змей.

Кажется, что я плыву, так как не могу разглядеть своих ног. И тут с шипением подобным тому, с которым закрываются двери городской электрички, впереди появляется вход – кусок темноты в форме арки – за ним заброшенная трансформаторная будка, ……Щегол развязался, и кажется отыскал на грязном полу свой нож – выкидуху, на его разбитых губах кривая ухмылка, девушка с черными волосами забилась в самый дальний угол, и шепчет, словно молитву, способную защитить ее от всех бед: Он обещал, что, все будет хорошо… он обещал…

Я делаю третий шаг, проходя в заброшенную трансформаторную будку, не глядя под ноги, запинаюсь о пустую бутылку из под водки. Дзиньк, – бьется бутылочное стекло, ударяясь о кирпичную стену. Щегол разворачивается в мою сторону, его разбитые губы растягиваются в широкую улыбку, похожую на волчий оскал. – У нас гости, чикина, произносит Щегол. А я зачем-то опускаю свою руку в правый карман куртки, будто надеясь найти там свое спасение или поддержку, а вместо них нахожу тяжелый свинцовый кастет, положенный туда капитан-командором Филипповым при нашем прощании. Резко вынимая руку с кастетом из кармана, я делаю четвертый шаг навстречу парню с ножом и без замаха вложив в этот удар всю свою силу и ненависть к этому поддонку и ему подобным, бью прямо в голову, голова Щегла раскалывается подобно спелому арбузу, я не успеваю ужаснуться содеянному, как эта картина гаснет, а на ее месте все с тем же шипением появляется черный туннель: Помоги мне, Кирюша!!!!!! – кричит Вовка, в его правую ногу вцепился своей оскаленной пастью полной острейших клыков огромный черный волк с пылающими грязно-желтым светом глазами, от него пахнет гниением и смертью, из его зловонной пасти срывается желтая пена, когда она касается пола туннеля – земля и камни кипят, так как будто на них плеснули синильной кислотой. Запачканным в крови Щегла кастетом я бью по оскаленной морде зверя… Черный волк скулит и отпускает Вовкину ногу, а затем бросается на меня, я цепляюсь в его глотку, пытаясь не дать ему вцепиться мне в горло и кричу, насколько хватает сил: Вовка беги!!!!! – И вот когда Черный волк все-таки дотягивается до моего горла, и я уже чувствую его смрадное дыхание у своего лица, алая вспышка отбрасывает от меня большого зверя убийцу. Поднявшись я вижу застывшую у входа на Калинов мост Дану, рыжеволосую деву, похожую на ангела с одним крылом, у ног ее вьется крапчатой лентой большой змей, его голова чуть меньше лошадиной. Только тут по законам сна я вспоминаю о другом своем подарке и молча, вынимаю подаренный Даной меч – акинак, делаю еще три шага: пять, шесть, семь, и с размаху опускаю свой меч на голову шипящей крапчатой змеи, обоюдно заточенный меч, созданный кудами – ковалями нижнего мира проходит сквозь змею как нож сквозь масло, и у вот у ног Даны лежит отрубленная голова этого шипящего гада. Грязный туман тут же рассеивается. Дана падает – медленно как бывает в кино, поэтому я успеваю ее подхватить, выронив меч. Рыжеволосая дева с одним крылом, обнимает меня за шею, целует в правую щеку – горячо и нежно и шепчет в правое ухо: Подбери свое оружие воин… нам нужно спешить…

Город Потерянных душ. Неожиданная встреча 14 и 15

Перейдя Калинов мост, мы оказываемся в похожей на котлован подземной долине, на ее дне между одиноко торчащих из земли белых скал, похожих на зубы упокоенного в далекие времена здесь дракона, раскинулся небольшой городок – около двух сотен строений: серые каменные дома в псевдоготическом стиле: стрельчатые арки, крыши – устремленный ввысь, похожие на сталагмиты или каменные иглы, некоторые дома напоминают древние руины или просто являются ими. Не смотря на видимый хаос, улицы города Потерянных душ расположены в строгой гармонии носящей радиальный характер, центр города – небольшое озеро с водой переливающейся зеленой лазурью. По утверждению Даны, именно в нем должна отразится сегодня ночью Большая северная звезда, и тогда у площади Согласных соберутся все расы и волшебные существа нижнего мира, чтобы вести торг, основой соблюдения порядка и перемирия во время великого торга служит особый Договор, заключенный жителями города Потерянных душ с могущественным орденом лучших войнов нижнего мира – Безумными монахами. Многие из них прошли перерождение и в верхнем и в нижнем мире, достигнув высот владения: мечем, копьем, метательными ножами, молотами, топорами и секирами, а также луками, арбалетами, боевыми шестами, и всем тем, с помощью чего с сотворения мира разумные и неразумные существа убивают и калечат друг-друга. Орден в свою очередь берет десятину с того, что будет продано на ярмарке, названной в их честь.

– Почему безумны монахи?

– Они подобны берсеркерам, принимая бой монах – воин впадает в священное безумие, и остановить его может только смерть.

– А кто живет в городе Потерянных душ, – спрашиваю я у Даны, рыжеволосой девы воительницы, похожей на ангела с одним крылом.

– Здесь живут отверженные верхним миром, всевозможные аферисты, вездесущие куды, выгнанные из своих подземных общин, некоторые пришли в этот город, чтобы найти покой и равновесие, другие бежали от старых грехов, надеясь спрятаться.

Когда мы спускаемся в долину, город Потерянных душ начинает застилать серый туман.

– Не думал, что под землей так много туманов…..

– Это – просто туман, – слышу голос Даны за своей спиной. Она говорит, что этот туман оттого, что здесь стоят вечные холода, и вернувшись с серебряных рудников и угольных шахт на которых трудится половина местного населения, все начинают топить и готовить и серый туман, получается от этого дыма.

– Поберегись! – раздается откуда-то справа. Сначала рядом проезжает невидимая лошадь, а затем и невидимая повозка.

Через очередную сотню шагов из тумана появляются две огромные лохматые ноги, земля под нами сотрясается…

– Уходи ..ррр..!… – слышим мы где-то высоко над нашими головами.

– Это велет, – шепчет Дана, – Не знала, что они еще здесь водятся.

Так и идем, как будто плывем в густом молоке,… ты смотришь на туман, а от туда появляются то люди – одетые в грязные, часто усыпанные угольной пылью робы, то куды – больше всего похожие на приземистых карликов с непропорционально длинными носами, торчащими из под капюшонов их рваных плащей, иногда я чувствую резкий запах большого зверя, и тогда рыжеволосая дева воительница кладет на мое плечо свою правую руку и бесшумно вынимает меч из ножен, но ничего не происходит, только струйки холодного пота стекают по моей спине, так мы идем в тумане, неоднократно спотыкаясь обо что-то или о кого-то, очень долго для такого маленького города.

Наконец Дана, останавливает одного из кудов, присмотревшись к ней тот кланяется в пояс, а Дана спрашивает:

– Уважаемый, не подскажите, где здесь могут поужинать и остановиться на ночлег два уставших путника?

– Пойдешь на право сто шагов и увидишь нужное тебе светлая Ро Данна – дочь мудрейшего правителя трижды девятого королевства, слышим мы хриплый голос из под серого капюшона.

– Спасибо, – легким наклоном своей рыжеволосой головки благодарит дева воительница, похожая на ангела с одним крылом, тут же пропавшего в тумане куда.

К необходимому нам зданию мы выходим внезапно, уже решив, что будем плутать в этом тумане вечно, …. только что вокруг был сплошной грязный туман, похожий на густое молоко, и вот из него выплывает каменное крыльцо с множеством щербин, на нем сидит седой горбун и курит деревянную трубку. Над крыльцом двухэтажного, как и большинство в этом городе здания с острой шпилеобразной крышей, в которую вмонтировано круглое окно с переплетом в форме пантикля, висит на бронзовом копье, вбитом в стену, деревянная вывеска с надписью «Пристань».

Пристань – это образ изменений, это место, где встречаются, куда прибывают и откуда уходят люди…. – думаю я, вглядываясь в фигуру седого горбуна. Он кажется мне знакомым. Когда горбун печально вздыхает, насытив воздух на сажень вокруг запахом перегара…: Семеныч, – произношу я…. Горбун удивленно привстает, надолго остановив на мне свой замутненный взгляд, а затем удивляет и меня, сказав: Здравствую Кирюша, как занесло тебя в эту дыру, мальчик.

Седой горбун – Семеныч, приглашает нас в гости, кажется, решив нашу проблему с временным приютом, пиво, горячую грибную похлебку и неизвестное мясо куев, мы заказываем на нижнем этаже Пристани, где располагается местная харчевня или трактир. А Семеныч живет на крыше, почти как Карлсон, его жилище – чердачное помещение на крыше Пристани, прямо над залом, где едят и пьют, над гостиничными номерами, это рама его круглого окошка напоминает древний пантикль, а еще руну – Дагаз.

– Попав сюда, я начал жизнь с белого листа…. – начинает свой рассказ седой горбун. – Я как будто, поднялся выше…..

– Да теперь ты живешь на чердаке, куда уж выше, – пытаюсь я пошутить. Дана, при этом довольно болезненно засаживает свой острый локоточек в мой бок.

– Ой, прости… – пытаюсь я погасить неудачную шутку.

А Семеныч, кажется, ничего не замечает, так погружен он в мысли о случившихся с ним переменах. – Да раньше я жил намного ниже, в подвале одного жилого дома, там, в верхнем мире, я выпал из человеческой жизни…, из лагерных сторожей выгнали лет через десять после вашего отъезда. Ты дружил тогда с одним солнечным пареньком, кажется, его звали Вовка….

– Да, я утвердительно киваю.

Я хочу рассказать ему все, что случилось со мной за последнее время и про Вовку, но почему-то этого не делаю, а лишь задаю свой вопрос:

– А как ты попал сюда?

– Как я стал одной из потерянных душ…? – седой горбун опускает голову глядя в пол. – Кажется, меня сбила машина, такая большая черная, потом я долго лежал в канаве на обочине, фланируя меж жизнью и смертью, корчился от боли, замерзал, иногда пробовал звать на помощь, а ночью, когда было уже не больно и звезды в небе стали похожи на маленькие желтые окна далеких домов, … пришли большие белые крысы и притащили меня сюда.

Значит она не одна, думаю я, глядя в глаза седого горбуна, в них покой.

Может быть не вполне телесный, скорее духовный.

В комнате бывшего сторожа пионерского лагеря «Лесная поляна» тепло, топится старая печка-буржуйка, я сижу рядом с ней на трехногом табурете, хозяин сего жилища с дымящейся трубкой в скрученных артрозом пальцах сидит в кресле у окна с рамой в форме пантикля или руны – Дагаз, рыжеволосая дева воительница, похожая на ангела с одним крылом притаилась в дальнем в углу на грубо сколоченной и застеленной вытертым синим пледом тахте.

– А чем ты занят здесь? – я задаю этот вопрос, а сам смотрю на однокрылого ангела – Дану, она снова дремлет, закутавшись в свой плащ из белых перьев.

– Я главный фонарщик города Потерянных душ, впрочем,…. – единственный. Моя задача зажигать цветные фонари, когда туман густеет и по цвету фонаря у каждой улицы свой цвет, жители города могут легче найти дорогу домой.

– Тогда…

– Да мне нужно идти… ты можешь поспать, как это делает леди Ро Дана, вам здесь ничего не грозит, я вернусь, когда колокол на Башне бургомистра пробьет семь склянок. Тогда Кирюша, договорим, и я попытаюсь вам помочь, чем смогу….

Семеныч уходит скрипучей деревянной лестницей все ниже и ниже, а я присаживаюсь на тахту рядом с Данной, думая, что после пережитого, наверное, потерял способность спокойно засыпать, но отключаюсь тут – же как только закрываю глаза.

Во сне я вижу седого одинокого и горбатого старика, он говорит, что: любит, засыпав в печку вместо каменного угля древесной щепы, сидеть по ночам, укутавшись в синий клетчатый плед, и глядеть в свое окно с рамой в форме пантикля или руны – Дагаз. Он говорит, что, если смотреть в окно на улицу, то чувствуешь себя как на острове, так как вокруг больше ничего не видно….сплошной туман. А иногда он представляет, что он капитан, ведущий свой корабль к неведомой цели, скрытой там за туманом, он не знает, достигнет ли он когда-нибудь цели, но знает, что на самом деле, его цель – это путь и пока он капитан своего корабля, он идет верным курсом.

– Вставайте ребята….. вам нужно идти, – слышу я сквозь обрывки сна. Когда я открываю глаза, рядом с большим масляным фонарем с алыми слюдяными окошечками стоит Семеныч. – Вам нужно идти….

– Куда спрашиваю я, еще не вернувшись окончательно из своих сновидений.

– На ярмарку Безумных монахов…. – седой горбун ставит свой фонарь на стол, заливая всю комнату алым светом.

– Откуда ты знаешь, – спрашиваю я.

– Знаю, – отвечает Семеныч, и знал это всегда… Вам нужно спешить.

– Да, я оборачиваюсь, но Дана уже стоит у дверей ведущих вниз, не понимаю, секунду назад она мирно посапывала за моей спиной. – Ты нас проводишь?