Пороки искусства

Нишимото снова кивнул, прекрасно понимая важность этих указаний.

Ито достал телефон и сделал несколько снимков девушки – он аккуратно сфокусировал объектив на каждом элементе сцены. Её бледное лицо, странная раковина, гладкая поверхность вокруг неё. Он чувствовал, что каждое движение убийцы – часть его символического манифеста, и не хотел упускать ни единой детали.

Когда он закончил, Ито убрал телефон и снова посмотрел на Нишимото и Аяко.

– Если убийца решил обставить сцену именно таким образом, значит, за этим кроется больше, чем просто жестокость. Мы должны понять, какой посыл он вкладывает в это убийство, – произнёс он, и его голос был полон решимости.

Уже направляясь к машине, Ито остановился и, обернувшись к Нишимото, спросил:

– Кстати, какая причина смерти Юми Накахары?

Нишимото вздохнул, глаза его потемнели от мысли, которую он вот-вот озвучит:

– Фактически, она умерла от удушья… углекислым газом, – сказал он с особой осторожностью, словно обдумывал каждый следующий звук. – Эксперты полагают, что её поместили в своего рода барокамеру или что-то похожее. И концентрацию CO? в этой камере постепенно повышали, пока она не перестала дышать. Это было не мгновенное убийство. Её словно медленно погружали в состояние, где каждая секунда уносила всё больше кислорода, и она осознавала свою приближающуюся смерть.

Ито замер, представив, через что прошла жертва. Он представил эту беспощадную, холодную ловушку, где её лишали воздуха медленно, словно измеряя страдания по капле. Процесс удушья был, вероятно, пугающе долгим: на каждом вдохе грудь начинала ощущать тяжесть, как будто изнутри давили мощные прутья. С каждым вдохом Юми всё больше теряла силы, но не могла ни кричать, ни сопротивляться, зная, что весь воздух вокруг уже мёртв и непригоден для жизни.

Ито смотрел на Нишимото и видел в его глазах тот же ужас.

– Зачем ему нужно было это мучение? – пробормотал Ито, словно бы вслух задавая вопрос самому себе.

Ито и Аяко молча прошли к машине, каждый погружённый в свои мысли. Как только они сели, Аяко посмотрела на Ито, слегка приподняв бровь.

– Куда теперь? – спросила она, нарушив тишину.

Ито, не отводя взгляда от дороги перед собой, сказал, как будто разговаривал сам с собой:

– Поедем к Такеши Окубо. Возможно, ему удастся найти символизм в этой смерти, – сказал он. – Он уже смог увидеть скрытые смыслы в позах предыдущих жертв. А здесь – девушка на «ракушке», без явных следов насилия. Кажется, убийца вновь использовал изощрённый подход.

Аяко кивнула, осознавая, что, возможно, именно знания Окубо об искусстве помогут понять изощрённость и символичность действий убийцы. Она чувствовала, что каждый новый шаг в этом деле вёл их всё глубже в тёмную бездну разума преступника, который не просто убивал – он создавал собственное «искусство».

Машина сорвалась с места, и вскоре перед ними замелькали огни города.

Они двигались по вечерним улицам Токио, пока свет фар не растворялся в мягких сумерках, как будто ночь постепенно поглощала все вокруг. Ито вел машину молча, погруженный в мысли о новом деле. Ему не давали покоя все более изощренные детали, словно убийца с каждым разом совершенствовал свое жуткое «мастерство».

Аяко, уловив напряжение на лице напарника, нарушила тишину.

– Ты думаешь, Окубо сможет что-то сказать про эту ракушку?

– Сложно сказать, – ответил Ито, не отрывая взгляда от дороги. – Но этот убийца черпает вдохновение из искусства, придавая каждому действию особый смысл. Возможно, «ракушка» – не просто случайная деталь, а намек на нечто глубокое. И если кто-то и сможет это понять, то это будет Окубо.

Пока они ехали, мысли Ито возвращались к деталям, сказанным Нишимото о смерти Юми Накахары. Удушье углекислым газом, барокамера, медленное повышение концентрации… Столь изощренный метод, как он думал, наверняка должен нести какой-то замысел. Но какой?

– Этот убийца словно пытается передать какое-то послание, – произнес Ито вслух, словно продолжая свои мысли.

Аяко кивнула. Она чувствовала ту же странную интуитивную догадку, что за каждой смертью стояло не просто убийство, а замысловатый ритуал.

Когда они, наконец, прибыли к музею, уже стемнело, и вечерний свет мягко освещал здание. Окубо, судя по всему, всё еще был на месте, и, заметив Ито и Аяко у входа, встретил их с едва уловимой настороженностью, смешанной с любопытством.

– Я не ожидал снова увидеть вас так скоро, – сказал Окубо, кивая на Ито. – Что привело вас ко мне на этот раз?

Ито молча достал телефон и показал ему фотографии, сделанные на месте преступления. Окубо внимательно изучал изображение, его взгляд постепенно становился всё более сосредоточенным.

– Можете сказать, какое произведение искусства скрыто на этом фото? – Спросил Ито.

Окубо взял телефон в руки и, нахмурившись, начал внимательно изучать фотографии. Он обращал внимание на каждую деталь, словно собирая воедино кусочки пазла. Через несколько минут он поднял голову.

– Судя по всему, это «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, – произнёс он уверенно.

Ито слегка нахмурился.

– Можете рассказать подробнее?

– Конечно. «Рождение Венеры» – одна из самых известных картин эпохи Возрождения, – начал объяснять Окубо. – Она изображает прибытие богини Венеры на берег после её рождения. Несмотря на то что это момент появления Венеры, на картине она уже взрослая женщина. Поза, в которой изображена Венера, называется «Венера Анадиомена».

Окубо сделал паузу, изучая очередную фотографию, и продолжил:

– Картина была завершена в 1480-х годах. В те времена мифологические сюжеты в искусстве ещё не были распространены, так что это полотно стало новаторским. Работа Боттичелли оказала огромное влияние на искусство и вдохновила множество художников будущих поколений.