Тайна Пустошей

– А Ваша дочь?

– Они действительно написали такой вопрос?

– Нет, я просто хочу сравнить ответы. Извините, работа такая.

– Моя дочь сейчас находится в плену у представителей Объединенных правительств.

– Вы планировали передать бразды правления Империей своему сыну?

– В будущем – да. Но из-за частых конфликтов я решил, что ему еще рано занимать такое положение. Слишком идеалистические у него взгляды.

– Значит, он не подошел бы на роль Императора?

– Нет, сейчас нет. Его пришлось бы долго готовить.

– Если бы он сейчас объявился…

– Он все равно бы не смог возглавить Империю.

– Вы взяли на себя обязательство больше никогда не возвращаться к управлению Империей?

– Да.

– А что Вас ждет в случае нарушения этого обязательства?

– Обнародование компрометирующих меня документов.

– Откуда они взялись у Объединенных правительств?

– Я сам их передал им, когда они похитили дочь. Это было одним из условий.

– Мне очень жаль, Император.

– Продолжайте, молодой человек.

– Насколько опасен этот компромат?

– Он подтверждает, что торговые компании я захватил, преступив черту закона. В случае обнародования меня ждут полное лишние власти и тюремное заключение.

– И эту карту Вам нечем бить?

– К сожалению. На это мне ответить нечем. Если дело пойдет, я обнародую компромат на них, они – компромат на меня, я лишу их средств, они меня – воли, в итоге я потеряю больше. И не только я. Пострадает много невинных людей. Поэтому все это дело с распадом Империи проходит очень тихо.

– Это все, Император.

– Все? Они просто хотели узнать, не опасен ли мой сын?

– Видимо, так.

– Логично, если подумать. Ведь на него у них ничего нет. Даже рычагов давления.

– Знаете, нам запрещено оглашать результаты дознания, но Вам я скажу, что в моем отчете будет отражено, что Вы ни разу не солгали.

– Благодарю, молодой человек. Только что Вы сообщили мне, что моя дочь скоро будет дома.

* * *

Машина отдалялась от места столкновения мутантов, не набирая полной скорости, так как это было опасно для одного из ее пассажиров – Сергея. Солдаты затащили его в транспорт полуживым после того, как один из мутантов швырнул его, словно куклу. Матиас попытался оказать раненому помощь, но обнаружил сильнейшие повреждения тела, в том числе множественные переломы. Решено было не рисковать и не предпринимать никаких действий, способных еще больше усугубить состояние пострадавшего.

– Он не переживет перелет, – мрачно сказал Матиас, ни к кому в частности не обращаясь.

– И что, Вы предлагаете бросить его на дороге? – рыкнул в ответ Пьер.

Матиас взглянул на офицера исподлобья и сжал челюсти.

– Погрузим его в анабиоз перед отлетом, – заявил майор. – Мы и так потеряли почти всю команду. Я не позволю и ему умереть.

– Я не стану Вам мешать, майор, – отозвался Кох. – Просто хотел сообщить о его состоянии.

Пьер опустил голову.

– Да, – тихо сказал он. – Простите, профессор.

Матиас кивнул, а затем, вздохнув, добавил:

– Остается еще одна проблема. Нам все еще нужен живой мутант.

Пьер не пошевелился. Он продолжал сидеть с опущенной головой еще секунд сорок, но потом резко и неожиданно для профессора со всей силы врезал кулаком по стене транспортера.

По составленным Полом картам водителю было просто ориентироваться, хотя в глубине души оставалось нехорошее предчувствие, что в любой момент с проверенного маршрута придется съехать. Экипаж машины с некоторым изумлением наблюдал за происходящим за окнами. Повсюду транспорт натыкался на мутантов, сражающихся между собой – оранжевые нападали на серых. Поскольку и те, и другие были бессмертными или близкими к этому состоянию, бои не прекращались, так как из них ни одна сторона не выходила победителем. До проезжающего мимо бронетранспортера мутантам не было никакого дела – они были слишком заняты друг другом. Красные черви действовали эффективнее, калеча серых, но ввиду своей неповоротливости мало влияли на битву.

Именно сейчас Феникс решил напасть. Именно сейчас он поднял все свое войско. Для чего? Чтобы остановить людей и не дать им покинуть планету? Тогда почему оранжевые не трогают машину?

Эти вопросы не давали Матиасу покоя, но он был слишком обессилен, чтобы найти подходящие ответы. Оставалось довольствоваться тем, что ситуация им на руку.

Пьер заметил выживших сразу как покинул бронетранспортер. Что-то было не так в их лицах и жестах, сомнений не оставалось, поэтому майора охватила тревога. Подойдя ближе, он заметил тело Йосефа. Рядом, прямо на земле, сидела Ахува с красными от слез глазами, не замечая приближения офицера. Пьер прошел мимо нее, пораженный увиденным, и, понимая, что сейчас от несчастной женщины объяснений не добьется, приблизился к нескольким столпившимся выжившим. Все они полусидели или стояли, наклонившись вперед. Поравнявшись с ними, Этьен увидел Тараса, лежащего распростертым на земле. Вся его одежда была покрыта кровью, лицо тоже было испачкано. Не нужно было быть врачом, чтобы понять – это его последние минуты. Рядом с ним на коленях стоял Пол – бледный, подавленный, но спокойный.

– Прости, Пол, – тихо шептал Тарас. – Я не этого хотел.

– Перестань, дружище, побереги силы, – призвал Пол друга.

– Нет, я должен сказать тебе, – продолжил Тарас, слегка покачав головой. – Это моя вина. Титан-2. Я виноват.

– Подожди-подожди, – растерялся Пол. – О чем ты?

– Все должно было быть не так, – голос Томченко зазвучал четче, ему будто стало легче говорить. – Газ должен был попасть только в секторы руководства. Эвансон говорил, что так и будет. Но газ оказался везде. Наверное, это Эвансон. Он так сделал. Я лишь хотел отплатить за смерть отца. А вышло…

Тарас замолчал. Еще несколько секунд он смотрел вперед, а затем его голова начала медленно заваливаться набок. Пол прикрыл глаза друга.