Стрелкотня

Дашкины движения не укрываются от Натиного взгляда:

– Ты чего там делаешь? – немедленно спрашивает она с подозрением. – С кем там переписываешься?

Дашка украдкой ещё раз любуется получившемся фото. Нет, определённо один из лучших кадров в коллекции «100500 лиц любимой сестры, которая однажды меня обязательно убьёт»!

Удивительно, но даже с такой гримасой Ната остаётся симпатичной. Глаза светлые, волосы в растрёпанном хвосте – чисто мёд, а на носу – веснушки.

Ну, всё правильно!

Потому что если Дашка – ужасная сестра, то Ната, значит, – прекрасная. Для баланса, как инь-янь!

– Эй, с тобой старшая сестра разговаривает! Чего там у тебя?

И всё-таки, всё-таки… вот чего стоило родителям озаботиться её, Дашкиным, появлением на свет лет на десять позже? А лучше на пятнадцать. Нате в тот день было бы не три с чем-то годика тогда, а все восемнадцать. Она бы как раз поступила в какой-нибудь московский институт, на эту свою экономику, жила бы отдельно и умилялась бы на младенческие фоточки. А потом, когда Дашка бы подросла, они встречались бы по выходным и радовались этим встречам от всей души.

Но нет. Приходится жить бок о бок и всячески друг друга изводить, как это только могут и умеют две сестры. От избытка, так сказать, любви.

И до Натиного поступления ещё целый учебный год.

Сестринская дружба?

Ха-ха. «Как кошка с собакой» – это немножко ближе к истине на Дашкин взгляд.

Мысль о неслучившейся идиллии идёт дальше, и Дашка вдруг понимает, что живи Ната отдельно… ей, Дашке, пришлось бы спать в одиночестве, получается?

Ой… Не, ладно уж, ладно, пусть Ната и дальше живёт с ней в одной комнате.

Дашка терпеть не может спать одна. Когда Ната ночует у подружек, приходится на всю ночь оставлять включённой настольную лампу и затыкать уши наушниками. Не то чтобы эти хитрости сильно помогали, но выхода-то нет.

Дашка ненавидит темноту и тишину. До дрожи, до звона в ушах и ватных ног.

Потому что там обязательно кто-то есть…

– Алё, гараж! Это что за игнор старшей сестры?!

На сториз в личку летят лайки, огоньки и ржущие смайлики.

Дашка старательно демонстрирует невинную улыбку до ушей:

– Прости, онэ-эчан!

Нату и само японское слово (всего лишь ласковое обращение к старшей сестре, чего такого?) бесит, а уж почти пропетое…

– Прекрати! – морщит она нос и задирает брови домиком, как будто удивляется, как у неё может быть ТАКАЯ сестра. – Собирайся, нам ехать пора!

Пока Дашка борется с соблазном сделать второй кадр, Ната уже уходит, из коридора крикнув:

– И не тормози, а то опоздаем!

– Ой, подумаешь! От этого ещё никто не умирал!

– Кир будет недоволен.

Дашка закатывает глаза. Ох уж этот Кир, их инструктор!

И чего Ната в нём нашла? На взгляд Дашки он ужасно, ужасно старый, ему лет сорок… ну, почти. На самом деле двадцать пять, они как раз всей секцией месяц назад праздновали его день рожденья.

Но сколько бы там ему лет ни было – это же не повод тащить Дашку в тир за полчаса до занятий!

…Телефон в руках подпрыгивает и бахает выстрелом, оповещая о новом сообщении в «Стрелкотне».

«Выезжаю! до встречи на точки :)»

Ну нет, это просто кошмар. Седьмой класс, а Глеб до сих пор не выучил склонения!

И Дашка торопливо набирает:

«На точкЕ!»

В ответ прилетает тут же:

«Уже очепятатся нельзя?»

Да он издевается!

«ОпечатаТЬСЯ! (>_<)»

– Дашка! Ты ползаешь, как беременная улитка! Или ты собираешься, или я за себя не отвечаю!

Дашке очень хочется спросить, а много ли Ната видела беременных улиток?

«Сама то придёшь?))» – прилетает от Глеба. Теперь дефис потерял…

Ха! Вот Дашка возьмёт и не придёт. Что ей будет-то? Самое обычное занятие.

Самый обычный день…

Ну ладно, ладно, вот ещё минут пятнадцать потормозит, поизводит Нату – и двинут. Приедут тютелька в тютельку к началу занятия. У Дашки всё рассчитано!

Самый обычный день. Ната

Всемогущество иллюзорно, но очень достоверно. Когда мушка ловит «альфу» мишени, Нато чувствует, что в состоянии решить все свои проблемы. Бах-бах. Красота.

Всё решается одним движением пальца.

…Жаль, что любого подобного волшебного озарения хватает совсем ненадолго. Так, перевести дух и дальше топать по унылому быту самого обычного дня, в особо сложные моменты крепко жмурясь и вспоминая всё это: ровный голос Кира за плечом, вес пистолета, запах пороха и железа. Собирая по кусочкам, как объёмный паззл, как осколки любимой чашки.

– Онэ-эчан! – громкий шёпот Дашки рушит всю тщательно выстраиваемую идиллию.