Убитые девушки

– Хорошо.

– Да неужели, Кэл? Я прослушала записи других интервью. Они ни о чем. Абсолютно бессодержательные. Одни намеки. Никакой конкретики.

– Это первые дни. Я втираюсь к нему в доверие.

Кэл содрогается от своих же слов. Какой частью себя ты должен пожертвовать, чтобы заслужить доверие убийцы?

– Нам нужно что-то интересное, яркое, душещипательное, чтобы поднять рейтинг. Людям нравятся конкретные примеры. Найдите мне красивое лицо и обезумевшую от горя семью, или нам не с чем и незачем выходить в эфир.

Кэл слишком резко ставит свою чашку с кофе, горячий напиток выплескивается на стол.

– Черт…

Сара молча протягивает ему салфетку, но Кэл чувствует ее презрение. Вдохнув, он пытается усмирить гнев, ведь она не понимает, что говорит.

– Это Дюбуа. Марк Дюбуа. Первое интервью за все время. Это уже большая удача. С новой жертвой или без нее…

Как же донести до этой ретивой карьеристки, насколько силен, непреодолим ужас, посеянный Лесным Убийцей? Люди и так будут слушать.

– Он назвал вам вчера какие-нибудь имена? Что-либо конкретное?

Вот он, шанс для Кэла – признаться, открыть Саре правду. «Ну давай! Говори! Объясни ей все», – подстрекает он сам себя. Но тут же слышит голос сестры. И вспоминает, как заглянувшее в окно кухни солнце играло в волосах Марго, а ее рука ставила перед ним тарелку с кашей. Кэлу кажется: стоит ему произнести имя сестры вслух, и он расплачется. И уже никогда не остановится.

Сара не обращает внимания на его терзания:

– У нас пока только два рекламодателя. Этого недостаточно. Мне нужны клипы, с помощью которых я смогла бы подцепить других. Нам пора психологически настраивать ваших фанатов.

Слова продюсера сыплются на него тяжелыми колкими градинами: расходы, издержки, сроки, аудитория, количество выпусков, продолжительность передачи. Время, время, время… А внутри него чувство вины, страх, желание сохранить свою тайну и понимание, что ему необходимо открыться. Противоречивые эмоции почти парализуют Кэла. А потом появляется еще одна мысль: что, если он расскажет все Саре, а она снимет его с программы? Сара на такое способна. Он не может рисковать.

– На следующей неделе у меня намечена еще одна встреча с Дюбуа. Я его разговорю.

А всю правду он ей расскажет потом. После этого.

Сара вздыхает. А затем резко отодвигает чашку с эспрессо. И, поднявшись, надменно смотрит на него с высоты своих головокружительных каблуков.

– Вы уж постарайтесь.

Глава четвертая

Кэл не сразу едет домой. Припарковавшись возле здания Центральной городской библиотеки в Хейвен-Серкус, он несколько минут любуется постмодернистским дизайном здания, напоминающим многоярусный пирог. А зайдя внутрь, направляется в отдел криминальной литературы, надеясь отыскать там историю похождений Дюбуа. На полке рядом с книгами о Йоркширском Потрошителе и Майре Хиндли он находит полдюжины исследований с попытками проанализировать и объяснить его действия.

Имя Дюбуа, его лицо знает в стране каждый. А вот в том, что кто-нибудь узнает его жертв, Кэл сомневается. Их жизни – лишь сноски к биографии убийцы. Но когда одно из этих имен, одна из этих прерванных жизней может принадлежать твоей сестре, понять, почему все внимание достается преступникам, гораздо труднее. Кэл осознает этот страх: потребность убедить себя в том, что ты очень бдителен, хорошо подготовлен и с тобой ничего подобного случиться не может. Увы, может. Кэл знает, что может.

В библиотеке Кэл бегло просматривает тексты, тщательно проверяет любопытные детали. Он ищет определенный временной период. Ему хочется удостовериться: он ошибается. Того, чего он так сильно боится, попросту не могло быть. Но поиски, похоже, тщетны: интересующий его год ни в одной книге не освещается. Кэл лихорадочно работает до перерыва на ланч: сканирует, делает выписки – наспех, едва разборчивыми каракулями, пропускает страницы с кровавыми подробностями. В середине последней книги помещены фотографии. Кэлу не хочется их разглядывать. И разум увещевает: не следует этого делать. Но руки автоматически переворачивают страницы.

Первым он замечает на снимке полицейского: молодой, с бледным лицом, он курит сигарету на заднем плане. Кому-то это наверняка показалось бы непочтительным, но Кэл прощает полицейского. Ведь этому двадцатилетнему парню выпало обнаружить тело женщины, лежащей под одеялом у его ног. Рядом аккуратно стоят ее туфли на высоких каблуках, а из-под покрывала виднеется синюшная, словно выбеленная хлоркой рука; под сломанные ногти на скрюченных пальцах забилась грязь.

Разум Кэла соотносит эту сцену с тем, что могло случиться с Марго, и его начинает трясти; перед глазами все плывет. Кэл прижимается к деревянной поверхности стола лбом и делает несколько медленных, продолжительных вдохов и выдохов. В таком положении он проводит несколько минут. Потом распрямляется, судорожно собирает листки бумаги, испещренные датами и вопросительными знаками, и дрожащей рукой ставит книги на полки.

Совершенно изнуренный, Кэл покупает в буфете сэндвич, чтобы съесть его в машине, и покидает атриум библиотеки, провожающий его гулким эхом шагов. Чтобы не вспоминать о Марго, Кэл переключается на мысли о Крисси. И на то, что подавило присущую ей прежде жизнерадостность, тихое, но абсолютное счастье. «Надо будет снова попытаться с ней поговорить; мне следует быть понастойчивей», – решает Кэл, откусывая сэндвич по дороге к парковке (он слишком голоден и не в силах утерпеть).

Да, он обязательно поговорит с дочерью! Позднее. Вечером. И они докопаются до сути, выяснят причину того, что с ней происходит.

В кармане вибрирует мобильник, и Кэл, помня о том, что обещал не пропускать сегодня звонки от жены, жонглирует сэндвичем и бутылкой с водой. Но на экране высвечивается другой номер. Как странно, что Энди надумал позвонить ему именно сегодня. Хотя голос в телефоне звучит устало и надсадно, воображение Кэла рисует ему образ, сохраненный памятью: высокий светловолосый парень, затащивший его в паб тем жутким летним днем, когда все остальные его просто не замечали. Кэл помнит, как Энди рыдал над кружкой с пивом: бойфренд его сестры сломался без Марго так же, как сломался и он сам. С тех пор они оставались на связи. Правда, созванивались нечасто, в последнее время – раз или два в год.

– Как поживаешь, Энди?

Кэлу слышится хрип Энди, которого не было, когда они в последний раз разговаривали. Энди так и не бросил курить. На самом деле он многого не сумел: найти новую любовь, жениться, наделать детей.

– Да вот, решил тебе позвонить. – Энди уже не хрипит, а кашляет. – Она мне приснилась минувшей ночью.

Кэл мог бы рассказать Энди о Дюбуа. Он один из немногих, кто почувствовал бы ужас так же остро. Но Энди – слабый человек. Стоит ли подвергать его подобному испытанию?

– Он приближается, помнишь? – По телефонной линии до Кэла доносятся печаль и смирение. И находят в нем зеркальное отображение.

– Да…

Энди никогда не забывает про ее день рождения. В этом году Марго исполнилось бы пятьдесят четыре года. Дата кажется значимой, тайна ее исчезновения до сих пор тяготит и незримо гнетет их обоих. Перед глазами Кэла всплывает образ женщины под одеялом, с бесполезной, уже ни на что не годной рукой, со скрюченными пальцами и сломанными ногтями.

Он сглатывает.

– Увидимся в парке? На ее скамейке?

– Я буду там.

Скамейка – их веха, привязка. Кэл ходит туда дважды. Сначала с матерью, а потом с Энди. Но никогда – с обоими вместе.

Вот она – проблема пропавших людей. Марго не заякорена в этом мире. И некуда пойти ее оплакать. До недавнего времени Кэл тешил себя мыслью, что сестру, возможно, и не надо оплакивать, ведь у ее истории пока нет конца. Кто знает, может быть, Марго просто сбежала от них, уехала без всяких объяснений. И живет где-нибудь без него и без Энди. Это лучший исход, который Кэлу рисовала фантазия. Но теперь он вынужден допустить худший вариант. Кэл не может поделиться своими предположениями с Энди. Пока не время. Иначе тот изведется, исстрадается. Предположения коварны – нужны факты. А их нет.

Кэл подходит к машине, нащупывает в кармане ключи.

– Ладно. Пора заканчивать, – говорит Энди, как и всегда в конце разговора. Правда, с чем пора заканчивать, не ясно. – Передавай привет своим женщинам.

Энди никогда их не видел. И никогда не просил Кэла познакомить его с ними. А если бы и попросил, то Кэл отказал бы. Он не позволяет Элли ходить с ним к скамейке, хотя жена из года в год просит его об этом. Ей очень хочется поддержать мужа. Но он продолжает разделять прошлое и настоящее. Криса и Кэла. На самом деле Криса больше нет. Его не стало, когда пропала Марго. И Кэл не знал бы, что делать с Крисом, если бы тот вдруг вернулся.

К тому времени как Кэл подъезжает к дому, он чувствует страшную усталость, безнадежность и опустошение. Кэл медленно поднимается на крыльцо, когда-то так восхитившее их с Элли. Воздух кажется тяжелым.

– Элли!

Дом отвечает тишиной. Слишком рано для возвращения Крисси из школы. Опустив свой рюкзак на пол в кухне, Кэл достает из холодильника две бутылки пива. Через пару минут за ним с громким стуком захлопывается задняя дверь – Кэл направляется по поросшей травой тропке к окраине их участка, где в старом сарае расположена студия. Высокая трава холодит его ноги, деревья преграждают путь своими когтистыми ветвями. Но Кэл следует по следам Элли, и зажатые в его руках бутылки с пивом глухо позвякивают.

Кэл хочет поговорить с Элли о Дюбуа. Ему нужно пробить стену, выросшую между ними. Кэл думает о том, как лучше завести разговор, подступиться к этой теме. И так сосредоточен на формулировании правильных фраз, что не сразу сознает, что? видит сквозь стекло задней двери сарая. Квадратное окошко на уровне глаз настолько маленькое, что кажется крошечной рамкой в сравнении со стеной из стекла.

Сквозь эту рамку Кэл видит полотно, над которым работает жена, высотой, должно быть, футов пятнадцать и шириной вдвое меньше. На этом полотне хлесткие мазки и яркие пятна красок, какие были свойственны двадцатилетней Элли и которые исчезли из ее работ после рождения Крисси. У Кэла даже перехватывает дыхание; восхищение захлестывает его как волна. А затем он вздрагивает, отдергивает от двери руку. Потому что Элли стоит всего в нескольких метрах… и ее губы прижаты к губам другого мужчины, теребящего руками ее волосы.

Кэл отшатывается, но инстинктивно успевает подхватить бутылку, выскользнувшую из рук, не дает ей разбиться. Шокированный, он не может отвести взгляда, продолжая смотреть на целующуюся пару до тех пор, пока не ощущает стыд и ужас. А потом делает шаг назад и пускается в обратный путь неверной, шаткой поступью. А руки неприятно холодят нелепые бутылки. Нырнув в дом, Кэл ставит пиво на стол. Только бы его не заметили!

И в этот момент звонит его мобильник. Будь Кэл в трезвом уме и здравом рассудке, он бы не стал отвечать на звонок. Но у него нет времени подумать. Разум кричит «Нет!», а пальцы уже скользят по экрану. Это Сара. «Зачем ей звонить? Мы же недавно виделись», – не понимает Кэл, рефлекторно поднося к уху мобильник.