Укрытие. Книга 3. Пыль

– И не будешь нести всякую ересь.

Она кивнула:

– Если мы станем копать, то тихо. – Она мысленно усомнилась, способна ли такая машина прокладывать себе путь без грохота. – В любом случае я собираюсь устроить небольшое снижение расходов энергии. Не хочу, чтобы главный генератор долго работал с полной нагрузкой. На всякий случай.

Лукас кивнул, и Джульетта поняла, насколько легкой и необходимой кажется ложь. Она подумала, не рассказать ли ему прямо сейчас о другой своей идее, над которой она размышляла неделями, пока лежала в больнице, выздоравливая после ожогов. Ей требовалось кое-что сделать наверху, но она видела, что Лукас сейчас не в настроении, и злить его еще больше ей не хотелось. Поэтому она и поведала ему только часть своего плана – ту, которая, как ей казалось, ему понравится.

– Как только организую работу здесь, я планирую подняться наверх и остаться там на какое-то время, – сказала она, беря его за руку. – Побуду немного дома.

Лукас улыбнулся.

– Но послушай, – решила она сразу предупредить. – Я видела, каков мир снаружи, Лук. Я просидела всю ночь у Уокера, слушала радио. Там много людей, таких же, как мы. Они живут сами по себе, в страхе, невежестве. Я намерена не только спасти своих друзей. Надеюсь, ты это знаешь. Я собираюсь добраться до сути того, что происходит за этими стенами.

У Лукаса дернулся кадык. Улыбка погасла.

– У тебя слишком далекие планы, – коротко произнес он.

Джульетта улыбнулась и сжала руку любимого.

– И это говорит человек, наблюдавший за звездами.

5

Укрытие 17

– Соло! Мистер Соло!

Детский голосок пробился в самую глубину фермерского этажа, до тех прохладных клочков земли, где не горели лампы и ничего уже не росло. Там, на безжизненной почве, сидел Джимми Паркер один на один с памятью о своем старом друге.

Его пальцы медленно сжимали комочки глины и растирали их в порошок. Когда он сильно напрягал воображение, то ощущал покалывание коготков, пронзающих ткань комбинезона. Слышал урчание Тени, похожее на звук работающего водяного насоса. Но по мере приближения юного голоса вспоминать становилось все труднее. Свет фонарика пробился сквозь путаницу разросшихся ветвей, которые дети называли Заросли.

– Вот ты где!

Для своего росточка маленькая Элиза производила на удивление много шума. Она направилась к нему, топая великоватыми для нее ботинками. Джимми смотрел, как она подходит, и вспоминал, как очень давно ему хотелось, чтобы Тень умел говорить. Множество раз ему снилось, будто Тень стал мальчиком с черным мехом и урчащим голосом. Но такие сны Джимми больше не снились. И все равно он был благодарен за бессловесные годы, проведенные вместе со старым другом.

Элиза протиснулась сквозь ограду и обхватила руку Джимми. Фонарик она прижала к его груди, направив луч вверх и почти ослепив Паркера.

– Пора идти, – сказала Элиза, дергая Джимми за рукав. – Пора, мистер Соло.

Он моргал от яркого света и знал, что она права. Хотя Элиза и была младшей из всех детей, она успокаивала больше, чем остальные. Джимми раздавил в кулаке последний комочек глины, ссыпал крошки и вытер ладонь о бедро. Ему не хотелось уходить, но он знал, что остаться они не могут. Он напомнил себе, что их уход будет временным. Так сказала Джульетта. Она пообещала, что Соло сможет вернуться и жить вместе с теми, кто сюда придет. Некоторое время лотереи не будет. В укрытии появится много людей. И они снова оживят его.

При мысли о множестве людей Джимми вздрогнул. Элиза подергала его за рукав:

– Пошли. Пошли.

И Джимми понял, чего он боится. Не того, что однажды придется уйти, – этот день еще был впереди. Не того, что придется устраивать новый дом в самом низу, – этажи там почти осушены и больше не пугали его. Это была мысль о том, к чему он может вернуться. Его мир становился лишь безопаснее, по мере того как пустел. На Соло напали, когда он стал наполняться снова. Поэтому в глубине души он хотел оставаться один, быть Соло.

Встав, он позволил Элизе вывести его на лестничную площадку. Малышка ухватила его за мозолистую ладонь и энергично потянула за собой. Выйдя на лестницу, она собрала свои вещи, лежащие возле ступеней. Снизу доносились голоса Риксона и остальных, эхом отражающиеся в гулкой бетонной шахте. Одна из аварийных ламп на этаже не горела, создав темное пятно среди тусклой зеленой подсветки. Элиза поправила наплечную сумку со своей книжкой и затянула верх рюкзачка. Еда и вода, смена одежды, батарейки, выцветшая кукла, расческа – вот практически все ее вещи. Джимми придержал лямку, чтобы она смогла просунуть в нее руку, затем поднял свою ношу. Голоса остальных внизу зазвучали тише. Лестница слегка завибрировала под шагами, когда они направились вниз. Как-то странно было идти туда, чтобы потом выйти наружу.

– Долго еще ждать, когда Джевел придет за нами? – спросила Элиза. Она держала Джимми за руку, они спускались рядом.

– Недолго, – ответил Джимми, что, по сути, означало «не знаю». – Она старается. Но путь сюда неблизкий. Ты ведь знаешь, как долго пришлось ждать, пока вода понизится, а потом и совсем уйдет?

– Да. Я считала ступеньки, – кивнула Элиза.

– Верно, считала. Так вот, теперь им нужно проделать туннель в сплошной скале, чтобы добраться до нас. А это будет нелегко.

– Ханна сказала, что, когда Джевел придет, здесь будут десятки и десятки людей.

– Сотни, – хрипловато ответил Джимми и сглотнул. – Даже тысячи.

Элиза сжала его руку. Очередной десяток ступеней они прошли молча, считая их мысленно. И ей, и ему оперировать такими большими числами было трудно.

– Риксон говорит, что они придут не нас спасать, а чтобы захватить наше укрытие.

– Да, говорит, но он видит в людях только плохое. Точно так, как ты видишь хорошее.

Элиза взглянула на Джимми. И он, и она сбились со счета. Джимми задумался, способна ли девочка представить, как выглядят тысячи людей. Сам он едва мог такое вспомнить.

– Я бы хотела, чтобы он, как я, тоже видел в людях хорошее, – сказала она.

Джимми остановился, когда они еще не дошли до следующей площадки. Элиза тоже остановилась, сжав его руку и придерживая болтающуюся сумку. Джимми опустился на колени, чтобы стать ближе к девочке. Когда Элиза надула губки, он увидел просвет на месте выпавшего зуба.

– Во всех людях есть что-то хорошее. – Джимми сжал плечо Элизы, ощущая, как в горле встает комок. – Но есть и плохое. Риксон, наверное, чаще бывает прав, чем не прав.

Ему очень не хотелось такое говорить, не хотелось наполнять голову Элизы подобными мыслями. Но он любил ее, как собственного ребенка. И хотел подарить ей большие стальные двери, которые ей понадобятся, если укрытие наполнится снова. Вот почему он разрешал девочке резать книги из металлических коробок и брать страницы, которые ей нравились. Вот почему помогал ей отбирать важные страницы. А отбирал он те, которые помогут ей выжить.

– Ты должна начать видеть мир глазами Риксона, – сказал Джимми, ненавидя себя за эти слова.

Он встал и повел ее вниз, теперь уже не считая ступеней. И вытер глаза, пока Элиза не заметила, что он плачет. Пока не задала ему один из тех своих легких вопросов, на которые не существует легких ответов.

6

Укрытие 17

Оставить за спиной яркий свет и комфорт своего прежнего дома было нелегко, но Джимми согласился перебраться на нижние фермы. Детям там было привычно и уютно. Они быстро возобновили работу на грядках. К тому же оттуда было ближе до остатков подтопившей укрытие воды.

Джимми спустился по скользким ступеням с пятнами свежей ржавчины и прислушался к всплеску капель, падающих в лужу и на сталь. Многие зеленые аварийные лампы побывали под водой, и даже внутри тех, что еще работали, до сих пор виднелись мутные пузыри оставшейся воды. Джимми подумал о рыбах, плававших там, где сейчас воздух. Когда вода отступила, Джимми обнаружил, что несколько рыбок все еще остались, хотя он уже давно решил, что выловил всех. Оказавшись в мелеющих прудиках и лужах, они стали легкой добычей. Он научил Элизу ловить их, но у нее никак не получалось снимать пойманное с крючка. Она вечно роняла скользких рыбок в воду. Джимми шутливо обвинил ее в том, что она делает это специально, и Элиза призналась, что ловить рыбок ей нравится больше, чем есть их. И Джимми пришлось разрешить ей ловить нескольких оставшихся рыбок снова и снова, пока ему не стало жаль этих бедняжек, и он решил, что пора это остановить. Риксон, Ханна и близнецы были только рады избавить последних рыбок от страданий и переправить их к себе в желудки.

Джимми взглянул на перила над головой и представил, как в воздухе болтается его поплавок. И как Тень смотрит вниз, протягивая к нему лапу, словно Джимми стал рыбой в воде. Он попробовал выдуть пузыри, но у него ничего не вышло, лишь усы пощекотали нос.

Спустившись ниже, он увидел, что на лестничной площадке собралась большая лужа. Пол здесь был ровный, без наклона для стока воды – никто и предположить не мог, что она поднимется настолько высоко. Джимми включил фонарик, и его луч пронзил мрак внутри механического отдела. Через открытый вход змеился электрический кабель, уходя за турникет. Вдоль него тянулся перекрученный шланг, который с определенного места перегибался и шел обратно. Кабель и шланг подсказывали дорогу к насосу – их здесь оставила Джульетта.

Джимми двинулся по этому следу. Когда он впервые оказался у подножия лестницы, то наткнулся на пластиковый купол ее шлема. Он лежал в куче мусора, перемешанного с илом, что остался после того, как ушла вода. Джимми попытался его отчистить, насколько смог, и обнаружил рядом со шлемом металлические шайбочки, похожие на серебряные монетки, – те самые, что он когда-то привязывал к своим бумажным парашютикам. Почти весь мусор после наводнения так и остался лежать на месте. Он подобрал и сохранил только одну вещь – купол от шлема.

Кабель и шланг вывели его к ведущему вниз лестничному пролету. Джимми стал осторожно спускаться, боясь поскользнуться. Время от времени с труб и кабелей над головой падали капли, шлепая его по плечам и голове. Капли искрились в луче его фонарика. Все остальное было погружено во мрак. Он попытался вообразить, что движется сейчас под водой, – и не смог. Тут и без воды было очень уж неуютно.

Большая капля шлепнулась ему на макушку и, щекоча щеку, стекла в бороду.