Воин в осаде. Книга четвертая

Индокитай разгадал загадку создания серенита – металла, напрочь блокирующего эфирные волны!

Китайцы всюду с собой таскали свернутые в рулоны серенитовые сетки и кольчуги, которыми накрывали окопы, в которых предпочитали спать, совещаться и воевать. Более того, эти сетки, индивидуального и общего использования, вторженцы очень ловко использовали для борьбы с боевыми техниками японских аристократов, оказывающих им сопротивление по мере сил. Огненные шары, водяные ядра, призрачные удары – всё это теряло львиную долю эффективности, сталкиваясь с тонкой, но очень прочной сетью, которая была достаточно тяжела, чтобы солдат мог уверенно бросить её навстречу удару.

– Это – задница, – несдержанно резюмировал я, массируя себе виски.

– Еще какая, – Регина, блуждая предобморочным взглядом, шарила руками по моему сюртуку не слишком уверенными движениями.

– Я женат, – на всякий случай сообщил я девушке.

– Курить хочу – умираю, – пояснила она свои домогательства, нервно выуживая портсигар, – А что задница, так это вы правы, ваше сиятельство. Аборигены, молившиеся на свои техники, просто в панике.

– Да причем тут Япония, – вяло отмахнулся я, – Серенит!

На серените держится весь технический прогресс мира и… могущество Великобритании, единственного поставщика этого уникального сплава. Во многом благодаря аккуратной английской дистрибуции серенита и сформировалась текущая миролюбивая цивилизация – любой потенциальный агрессор видел перед собой угрозу лишения поставок металла. Без него остановится эфирное производство, обогрев домов, связь, водопровод, канализация, воздушные и железнодорожные сообщения.

А теперь его умеют выплавлять индокитайцы. Голова просто кругом идёт в попытках понять и просчитать хоть какие-то реалистичные варианты развития будущего.

– Я думала, что лечу сюда спасать мир от злых магов, – устало выдохнула рыжая злючка, втянув в себя едва ли не полсигареты за затяжку, – А теперь жалею, что не стала проституткой в Дублине.

– Проституткой? – вяло удивился я, витая в собственных мыслях.

– А кем еще? – иронично хмыкнула Регина, пренебрежительным жестом руки обводя собственные скромные стати, – С такой внешностью чем не занимайся, все равно через койку получится, так зачем вообще работать, если можно просто лежать, раздвинув ноги, и сладко охать?

И не поспоришь. Красивая и маленькая, как, впрочем, и большинство окружающих меня девушек. Только если у Рейко огромная для её габаритов грудь, а Момо похожа на чахлого дистрофика, то Регина скорее напоминает выточенную из кости куколку… весьма стервозную и по уши влюбленную в некоего русского (который от нее еле избавился). Близняшек-горничных я в пример вообще не беру, так как они одновременно противоестественны и идеальны.

Возле телеграфного отделения меня и нашел Накаяма Минору, он же Дарион Вайз, с сообщением о том, что некий бывший генерал, а ныне глава правительства, отчаянно жаждет со мной общения… через зеркало. Посетовав на то, что мир стремительно катится в пропасть, я почти силком оттащил Праудмур в койку, выдав охраняющей её Эдне приказ проследить за тем, чтобы рыжая отдохнула.

Вскочив в седло своего жутковатого бледного скакуна, пришпорил его, торопясь домой.

Подниматься от станции связи, расположенной у идущей через всю долину узколейки, нужно было до самого верха «пирамиды» Хагонэ, что дополнительно затруднялось движением на этом самом пандусе. Несмотря на то, что хабитаты предоставляли городу мясо и зелень, молоко здесь любили свое собственное, держа для этих целей множество коз. Решив как следует ментально подготовиться к разговору с новым главой страны, я не стал обгонять карабкающуюся передо мной немаленькую отару блеющих животных, что и послужило причиной для дальнейшего развития событий.

На меня организовали засаду.

Вылетевший из пышного куста, усыпанного белыми цветами, камень устремился мне точно в голову. Летел булыжник достаточно медленно, чтобы погрязший в своих мыслях я успел среагировать, убирая важную и нужную часть тела с траектории его полета, но был достаточно тяжел и увесист, чтобы представлять серьезную опасность. А еще он сшиб мою красную широкополую шляпу, которая мне очень нравилась. Последнее моментально привело в бешенство.

Не так давно, одним очень интересным существом мне были подарены два парных револьвера, использовавшихся знаменитым русским дуэлянтом, графом Онежским. Будучи патологически верным семьянином, сей граф имел жену, обладающую острейшим воспалением ревности, из-за чего периодически имел жуткие скандалы как в приватной, так и в публичной обстановке. Не прекословя своей супруге, он, тем не менее, изволил над ней пошутить, назвав свои новые револьверы «любимыми шлюхами», как бы в намек, что если и изменял когда-то жене, то только с ними. Несмотря на имя, оружие мне досталось чудесное, «шлюхи» представляли из себя два одинаковых хромированных револьвера очень злого калибра и потрясающей мощности. Упражняясь в тире, я искренне влюблялся в них всё сильнее и сильнее – они стали моим первым оружием, способным довольно точно отправить в цель несколько пуль из барабана, без нужды производить краткую корректировку после каждого выстрела.

Правая «шлюха» пролаяла отрывисто, зло и резко, три раза. Произведя все выстрелы за какую-то секунду, а может и полторы, я под паническое меканье коз, слетел с коня, продолжая удерживать куст на прицеле. Оттуда донесся слабый стон и частые прерывистые хрипы. Оглядевшись по сторонам и заметив лишь раззявившего рот пастуха да застывших в отдалении трех мужиков, судачивших до этого о чем-то своем, я рассудил, что злоумышленник, скорее всего, действовал один.

Так и оказалось.

В разворошенном кусте обнаружился лежащий навзничь чернявый подросток, на боку которого быстро расплывалось большое черно-красное пятно. Он судорожно и часто вздыхал, стремительно бледнея. Лицо оказалось знакомым – не далее, как вчера вечером я приказал Камилле вышвырнуть этого шпиона-тануки из дома, предварительно снабдив пойманного засранца инструкциями о том, что он должен передать своим старейшинам. Видимо, идиот решил отплатить мне за «унижение».

Вот поэтому я не люблю енотов. Что уж говорить о человекоподобном подростке-еноте.

Когда я выволок отходящего на тот свет пацана за ногу к коню, вокруг уже собралась немалая толпа услышавших выстрелы. Сразу начались охи и ахи, возбужденный гомон и прочие звуки людей, видевших в жизни слишком мало трупов. Тем не менее, жителями Хагонэ пацан был опознан сразу, как некий Ишики-кун, известный по всему городу хулиган и пакостник неопределенного места жительства. Несколько раз неуверенно прозвучало «тануки», причем каждый раз в голосе утверждающего царили немалые нотки страха. Очень интересно.

– В городе есть представительство тануки? – громко спросил я, окидывая толпу взглядом, – Посольство? Община? Как вы с ними общаетесь? Как ведете дела?

На вопросы никто не отвечал. Люди отводили глаза, начинали пятиться, пихая тех, кто мешал им уйти, прятались друг за друга. Затем, один хмуробровый и жилистый мужичок решительно шагнул вперед, открывая рот, но тут же передумал – лежащий возле моего коня пацан наконец-то двинул кони, приобретая свою истинную форму. Иные куда более живучи, чем среднестатистический человек.

Вновь раздался гомон. Я нагнулся, беря трупик животного за шкирку, затем поймал взглядом мужичка, сделал несколько шагов к нему. Удрать тот не успел, но желанием явно стал преисполнен до бровей.

– Как. Вы. Ведете. Дела. С тануки? – с расстановкой повторил я, нависая над мужиком и тряся дохлым енотом, – Через кого?

Он мялся, крутился, вертел головой, но затем все-таки выдохнул одно слово. Еле слышно, но я понял, что он прошептал.

«Гокудо»

Глава 4

Придвинув кресло к потрескивающему углями квадрату открытого японского очага, я принял из рук Эдны тяжелую кружку с дымящимся кофе. Установив последнюю на подлокотник, прикурил «эксельсиор», глубоко и философски затягиваясь в ожидании, пока близняшки покинут мрачную монастырскую залу, встав прямо за дверьми в охрану.

– Ну что же, первый совет рода Эмберхарт объявляю открытым.

Забравшаяся в кресло с ногами Рейко перевела полный сомнения взгляд с меня на Накаяму Минору. Кроме нас троих в угрюмом зале с низким потолком и завывающим в дымоходе ветром никого не было.

– Он приглашенный эксперт, а не родственник, – уточнил я, намекая на ухмыляющегося демона.

– А тот, что сидит в тебе? – вполне обоснованно спросила супруга, морща носик.

– Считай, что я его усыновил, – подумав, предположил я, – Ну или Эйлакс меня, особой разницы нет.

Жена лишь фыркнула, а я подумал, что при сложившихся обстоятельствах, лишь Иеками Рейко могла бы стать (и стала) идеальной для меня спутницей жизни. Любая другая женщина, узнавшая, что род её жениха путается с самыми настоящими демонами, бежала бы от меня, роняя обувь и седея на ходу. Но сероволосая малышка сама предком числила вполне себе гадкого, вспыльчивого и злобного типа демонической национальности, поэтому отнеслась к моим откровениям достаточно легко. Конечно, сначала были крики и претензии, сотрясающие дирижабль, но они быстро утихли под давлением логических доводов и намеков на длину моей родословной. Секреты династии для японки были далеко не пустым звуком, а уж чем длиннее эта династия, тем больший повод для гордости. У меня она была очень длинной.

– Я знаю, что ты только что говорил с тай-сёгуном, аната, – внезапно севшая в кресле на свои собственные колени жена выполнила нечто, что можно было бы назвать поклоном-просьбой, – Но у меня, здесь и сейчас, есть одно пожелание, которое я хочу озвучить. Прежде, чем мы начнем. Пожалуйста.

– Слушаю, – сделал протокольное лицо и осанку я. Вежливость и традиции – это не только пафосный маскарад, но и мнемонически закрепленный способ моментально переключиться в нужный «режим».

– Прошу своего супруга воздержаться от употребления снадобий, алхимии и опасных веществ, пока не станет возможным зачатие ребенка, – монотонным голосом выдала Рейко, вновь кланяясь. На кресле.

Выглядело это вполне серьезно.

– Приложу все силы, – так же церемонно ответил я. Коротышка лучисто улыбнулась, довольная как слон. Конечно, мы оба понимали, что наследник необходим в первую очередь…, хотя, с другой стороны, если меня снова припрут к стенке, вновь придётся горстями есть химию, буквально «заваривая» себе дырки в теле зеленым «порошком Авиценны». Но, тем не менее, просьба была озвучена и воспринята всерьез, а это значит, что в любое рискованное предприятие я теперь буду соваться в своем «Свашбаклере».

…или не соваться в принципе. Задуманный мной «совет» во многом должен был прояснить перспективы этого самого будущего.

– Итак, наш общий знакомый и мой бывший непосредственный начальник Итагаки Цуцуми неожиданно для себя приобрел власть над страной, – вздохнул я, копаясь в портсигаре, – Человек он, вне всяких сомнений, достойный, и отличный генерал, но выбирали его, увы, из-за других качеств, а именно радикальной, почти фанатичной ориентации на технический прогресс. Не понаслышке знакомый с Европой, он, в качестве сёгуна, показался Ватикану наиболее удачной компромиссной фигурой для этих смутных времен. Не могу судить, насколько сложнее от этого стали времена, поэтому вкратце опишу, что сейчас происходит в империи.

Происходило же нечто, можно было бы назвать как консолидацией аристократических родов, так и попыткой окунуть страну в пламя сепаратизма. Аристократам не нравился сегунат, они хотели найти/выбрать нового императора, либо найти бастардов Таканобу, но были связаны по рукам и ногам как решениями Итагаки, так и «конкордатом Заавеля». В результате, не желающая проливать свою родную кровь по приказу чужеземцев знать, вместо с близкими и родными, уходила в подполье и несознанку, а то и придумывая что похуже. Одни запирались в поместьях и крепостях, другие шли в спешно набираемые войска, моментально приобретая там совершенно неприятный для штаба Итагаки авторитет, третьи… С ними была проблема куда серьезнее. Средняя и низшая аристократия империи, сыздавна взявшая на себя ношу административного управления страной и безупречно работавшая как система, сейчас пошла вразлад. Простому бывшему генералу приходилось иметь дело с расстроенным механизмом, который продолжал крушить сам себя.

– Изначально сёгун желал, чтобы я прибыл в Токио, сел в «Паладина», а затем отправился на Окинаву, – выдохнул облако дыма я, – Дабы сломать всё, что может быть сломано, поубивать всех, кого смогу, в идеале даже перебив командование армией вторжения. Пришлось ему объяснять, что СЭД невозможно эффективно применить в зоне действия эфирных сборщиков Чатан, Гинован, Йомитан и самой Окинавы, а действовать длительное время «Паладину» в тылу не дадут…

Речь шла о энергостанциях-сборщиках эфира, засасывающих энергию на внушительном расстоянии вокруг себя. Компактные переносимые ЭДАС-ы СЭД-ов просто не могли получить хоть крошку эфира в радиусе пяти-семи километров от энергостанции. Разумеется, китайцы этим воспользовались.

– Ты бы все равно не поехал! – сделала большие глаза Рейко.

– Конечно, – невозмутимо ответил я, – Но разбор недостатков предполагаемой стратегии перед лицом временно исполняющего обязанности монарха звучит куда лучше, чем «я не собираюсь дальше рисковать жизнью ради этой страны». Видишь ли, большинство монархов или им подобных почему-то расценивают подобное как недостаток лояльности и жутко обижаются. Мне стоило большого труда угомонить нашего доблестного генерала, но в конце концов, мы с ним пришли к общему знаменателю…