Команда кошмара. Книга пятая

Технически, всё складывается верно. Окалина задним числом прописывает мне приказ на эту миссию, которая у неё идёт по разнарядке «выполнить в прошлом году и срочно». На этом моменте всё просто – Валиаччи и Блинскитс выдали своим новым «союзникам» все пароли и явки о «уснувших» ячейках на территории Союза. По этим ячейкам и был составлен маршрут турне Окалины-младшей, о котором заговорят через пару дней в новостях. Я в эту схему как исполнитель (жених звезды, будь я неладен!) вписываюсь буквально идеально, получая защиту от серьезных товарищей, проводящих свои хотелки насчет меня по ведомствам.

От менее щепетильных меня должна защитить дурная слава «команды мечты», которую Ржа выберет из своих закромов/архива/расстрельного списка. Сама эта «команда» будет работать не за спасибо, а за самую сочную плюшку, которую может предложить главный палач Стакомска – полную амнистию, чистый лист. На дело мне их придётся брать (и водить) в обязательном порядке, как ради защиты, так и затем, чтобы заслуг у этих отморозков реально хватило на амнистию.

Это – план.

Дальше идёт его апофеоз, зависящий целиком и полностью от нашей героической блондинки, да сверкает её средоточие розовым пламенем, прямо как в Африке. Заключается он в том, что она подготавливает полный доклад по всем делам Симулянта, упоминает все его заслуги, задания, роли, прекрасную форму члена и красивые глаза, а затем на каком-то этапе эта сов.секретная информация «утекает». Не обязательно в народ, по ведомствам утекает, в ту же Армию, так далее и тому подобное. Учитывая, что я понижен в звании до сержанта КГБ (интересно, сколько у комитета всего сержантов?), моя легенда станет притчей во языцех быстрее, чем Янлинь раздевается в постельку. Просто вжух – и всё.

– Поднимется шум, Витя, – успокоившись, поясняла мне Окалина, – Умеренный шум, но с широким резонансом. У нас же идеология, заслуги не забывают, медальки дарить любят. У меня их на бронежилет хватит. Если узнают о таком скромном пареньке, который уже нарубил будь здоров, а сидит с голой жопой в общаге, то заблажат будь здоров, в Кремле подпрыгнут. А когда ты засветишься на полную, причем уже рядом с Юлькой, причем максимально публично, то в лабораторию тебя уже не запихают. Ты, как бы, начнешь существовать.

– Вилами по воде писано, – угрюмо бурчал я.

– А не забывай жопой шевелить со своим проектом, – гнусно улыбалась мне в лицо блондинка, – Он же должен нас защищать? Вот и выживай. Я ради тебя подставляюсь.

– Ради Юльки.

– Тебе не один половой орган, умник ты непричесанный?

– Из меня командир как из говна пуля! Дайте Колдуна! – проныл я безо всякой надежды.

– А пое*аться тебе не завернуть?! – вызверилось на меня начальство, – Всё, катись. Документы и дела я тебе через китаянку твою перешлю, сиди неделю в «Жасминке» и никуда не высовывайся. Нинку, если что, шли лесом, облизнется. Она всё равно, сучка такая, к Валиаччи лезть будет. Так что сиди и жди, всё тебе привезут. А потом, как из Стакомска выедешь, уже всё сам, понял? От сих и до сих, Витя. И только попробуй Юльку под монастырь подвести…

Неделя. Неделя дома. Неделя дома перед отъездом хрен знает, насколько в компании каких-то феерических дебилов.

– Я не хочу домой! Лучше тут подожду! – начал я умащиваться в кресле. Нет, ну страшно же. Что там от меня через неделю останется?!!

– Хочу к товарищу Молоко! На опыты! Пусть трубку свою в жопу сует! Снова!

– Отставить истерику, сержант! – слегка улыбнулась Ржа, – Пиз*уй лесом, обхаживай свой цветник. Сам виноват!

Да блин!

Награда нашла героя, называется. Нет покоя нечестивым! Да за что это всё мне?!

Так, стоп, соберись, товарищ Изотов. Сопли в кулак, яйца туда же, крепче стиснуть это всё зубами, смотреть в будущее. В будущее, я сказал! Оно, сука, светлое! Несмотря на всучиваемую призрачную бабу, умеющую драться электротоком, несмотря на… все остальное! Все не так уж плохо, Палатенцо тоже неплоха, была бы плоха, ей бы не давали выступать с речами везде, пока в Стакомске был полный бардак! Дома… поймут. Даже более того, всегда понимали. Так что третья тоже будет к месту, у меня канделябр без нее не работает!

Всё! Пошевелил стиснутое и пошёл, пошёл, пошёл! Главное – держать морду кирпичом, чтобы никто всю неделю ничего, никак и ни на секунду не понял!

…

Вообще, если так подумать, то мне с личной жизнью повезло невероятно. Обе девушки умные, очень красивые, полны энергии и не стареют. Вообще. Последнее вообще прекрасно, особенно с точки зрения человека, уже прожившего одну жизнь и видевшего увядание как себя, так и сверстников. Как уже говорил: всем советую бессмертных девиц, главное – не надоесть друг другу. С этим тоже всё хорошо… ну, для личной жизни, общество бы нас очень сильно не поняло, а возможно бы даже изолировало, запретило или расстреляло. Но речь не об этом.

Она, скорее, о том, что, если Янлинь в большей части жизненных моментов слегка… деревянненькая и инфантильная (что тоже несет свою прелесть!), то вот Вероника свет Израилевна слегка другой масти и характеристик. То есть, грубо говоря, если твой личный психопат-психолог выглядит как черноволосая нимфетка с слегка безумным взглядом, то ты постоянно забываешь о том, что она один из лучших специалистов по психологии неосапиантов… в мире.

Злобная мелкая черноволоска ничем не подавала виду, что что-то прочухала. Она все время до вечера вела себя как ни в чем не бывало! Записывала что-то за столом, жевала, что Витя подал с холодильника, размышляла вслух о том, не завести ли нам чайный гриб, но тут же вспоминала, что мы живем под землей, а растению, вроде бы, нужно немного солнца. Спрашивала, есть ли у меня что зашить. Чесалась. Вновь писала. Срисовывала результаты с нашего коматозного немца. Бурчала себе под нос. В общем, делала всё то, что делал я (вела себя как обычно), но намного… намного лучше.

Свой тщательно выверенный удар она нанесла ровно в тот момент, когда сыто отдувающаяся Янлинь, мирно сидящая за кухонным столом, допивала свой чай, легкомысленно болтая при этом ногами.

– Витенька, а ты ничего не хочешь нам рассказать? – нежным, шелковым, буквально медовым голоском пропело это чудовище, моментально выводя интонациями китаянку на боевой режим, – Ну так… я подумала – а вдруг хочешь? Нет, ну хочешь же?

В общем, раскололи меня до задницы за три фразы, одно предложение

и два местоимения. Страшное слово «командировка» повисло в воздухе между переглядывающимися женщинами и бледным мной.

Я, вообще, кто угодно, но не подкаблучник, благо в первой жизни такого восхитительного опыта наелся до того, как он, этот опыт, на мне сыграл полную партию – любые попытки манипулировать собой я встречал жестко в рога, а вывод на эмоции быстро переводил в посыл нахер. Жизнь и так далеко нелегкая штука, так еще с капризами чужими всю жизнь бороться? Не, спасибо, есть множество куда более увлекательных дел. Однако, с другой стороны, мужчина должен. И вот это уже не шутки.

Нет, скажи мне кто угодно, что я ему, ей, стране, планете, чебуречеству, галактике или кому-то еще «что-то должен», то этот кто угодно пойдет по известному маршруту, но не потому, что я такой весь из себя недолжный, а потому, что только сам определяю, что именно, как именно и кому именно должен. Опять же, не потому что я царь горы, а потому что дитя интернета. Мне мнение соседей, двоюродных родственников, сотрудников и работников ЖКХ не стучалось никуда, я к ним не был прикован, смекаете? Интернет расширяет твой список знакомств до сугубо приятных или нужных людей, с кем ты и вась-вась по жизни.

Здесь было всё иначе, но Витя уже конь старый. Хоть и с неплохим воспитанием. Поэтому некоторые вещи я своим женщинам – да, должен. Гладить, любить, скучать, удовлетворять в постели, заботиться о том, чтобы в холодильнике было пожрать, развлекать разговорами и анекдотами, делать массаж, носить тяжести и чинить розетки. Короче, много всего.

Они тоже не отлынивали, поэтому жили мы душа в душу. А знаете почему? Потому что каждый из нас троих – человек занятой, ведущий интенсивную интеллектуальную и физическую деятельность. Паразитных потерь энергии у нас мизер, моча никому в голову не бьет. Ну, по крайней мере, пока несчастные молодые девушки не слышат о том, что их личная жизнь берет паузу «на недели две, а может и месяц».

Ууу…, что тут началось…

Говорят две вещи: «Перед смертью не надышишься» и «В Советском Союзе секса не было». Врут. Во всяком случае, надышаться мы пытались (они пытались, я выживал как мог), а насчет Союза не знаю, но под землей у нас есть всё. Даже канделябр, что уж тут говорить о простом человеческом общении. Правда, Цао Сюин, еще во время разговора предупредившая по интеркому, что камеры переведет в закольцованный режим, явно поняла чисто по-женски, что с меня будут брать аванс за месяц.

Ладно, шучу. Почти. Наверное. Прошедшая неделя не слишком хорошо запомнилась, конечно, но в реанимацию никто не попал, а окончательно пришедшую в негодность стиральную машинку мне пришлось выкинуть. Ковер, стул, погнутый таз, половину банки яблочного повидла, которую не было времени закрыть пластиковой крышкой, да невесть каким макаром погнувшийся штангенциркуль, вообще непонятно как ко мне попавший.

Наверное, не стоило отвечать на прямой и честный вопрос Янлинь «а ты точно вернешься?» словами «Если не умру, то да, причем, наверное, с Юлькой».

Не ну а чо кота за яйца тянуть?

В общем, на Кошинском вокзале города Стакомска я, спустя ровно семь дней, стоял, слегка покачиваясь, и немилосердно тупя в толстую стопку папок, которую мне девчонки впихнули в дорогу вместе с кульком снеди, пробурчав, что «кто-то притащил эту макулатуру несколько дней назад». На улице царило удушливое, но очень раннее утро, в уголке рта у меня дымила сигарета, на душе было полное опустошение и робкое желание купить в дорогу дальнюю водки. Здравый смысл был против, утверждая, что на вокзалах и рядом с ними не бывает ничего хорошего, доброго и светлого, так что нужно продолжать здоровый образ жизни. Тем более, что он здоров настолько, что ноют все мышцы без исключения.

– Изотов…, – безрадостно сказали сзади мужским невыспавшимся голосом. Пришлось разворачиваться и смотреть в усталые глаза Анатолия Викторовича Темеева, бессменной правой руки нашего героического майора. По мирным направлениям заместителя, внезапно понял я, ни разу не видевший Темеева на поле боя или даже рядом. Хм…

– Я за него? – ответил я молодому человеку, которого тут определенно не должно было быть.

– Нелла Аркадьевна не смогла до тебя дозвониться.

– Вы сами отпустили меня домой. Ничего не знаю.

– Допрыгаешься ты когда-нибудь, – покачал головой, подходя ко мне лейтенант. Заодно он протягивал руку с какими-то бумажками (ну куда еще-то?), – Вот твой новый маршрут. Разворачивай и смотри. Видишь? Сходишь в Дягилево, ждешь три часа, садишься на вот эту электричку в Заранск, не доезжаешь одну остановку. Там на станции тебя встретит большая часть отряда, потом прокатитесь в сам город, переночуете в гостинице, туда вам привезут последних… двух. Понял?

– Дальше… самолет? – удивился я вслух.

– Да, самолет до военной базы в районе Никольского, это рядом с Питером, если ты не знал. Там у вас будет пара дней отдыха до того, как Юлия Игоревна освободится и прибудет к вам вместе с группой. За это время попытайся вбить своим… коллегам хоть немного мозгов.

– А если не выйдет? – не спросить это я не мог. Слишком уж много зависело от придурков.

– Товарищ майор догадывалась, что ты это спросишь, Изотов, – мученически вздохнул Темеев, – Она просила передать «любые меры кроме физического устранения». Понял? Любые.

– Так уже лучше! – обрадовался я. Солнце даже из-за туч выглянуло.

– А теперь второе, – тут же решил сунуть мне падлу гадкий лейтенант, – что меня просили передать. «Если ты кого-то сломаешь без крайней на то необходимости, то следующую трубку тебе буду засовывать я!».

Ну твою же мать!

Глава 3. Хулиганы и тунеядцы