Злобный заморыш. Книга первая

Бог-из-Машины, Неверящий Бог, Повелитель Механизмов… у этой сущности было много имен, но ни одного, на которое он бы откликнулся. Именно это таинственное божество выдёргивало души умерших с Земли и воскрешал их, создавая тела здесь, в Кендре. Разумеется, не просто так. За все полагается платить.

– Что вы видите?

– Колбу, – ответил я, разглядывая демонстрируемый контейнер, – Наверное, вы спрашиваете, вижу ли я красное сияние, исходящее от заключенной в нее жидкости. Так?

– Именно так, – удовлетворенно кивнул Хейзел, убирая резервуар, – Это зовётся ихор. Все носители этой мерзости будут также светиться для вашего взгляда. Их вам и нужно будет уничтожать, закрывая сделку с Богом-Машиной. Уничтожите достаточно – и он покинет это тело, оставляя вас полновластным его хозяином, свободным от всех обязательств.

– Не думаю, что эти носители безобидные существа, – покачал головой я, – Да и мой опыт в уничтожении кого-либо просто отсутствует, если мы не имеем в виду мух. Не справлюсь.

– Печально это слышать, – развёл руками Кристоф, – Только выхода у вас, можно сказать, нет. Я не зря упомянул, что бог теперь всегда с вами. Тело, в котором вы находитесь, есть божественный гомункул, способный на невероятные вещи. Но также оно – надзиратель, судья и палач, который позаботится о том, чтобы вы выполнили свою часть сделки. До процедуры имянаречения вы можете… как бы помягче выразиться? Отказаться. В таком случае мы проследуем в храм, где вас поместят в специальный резервуар. Сила Бога-из-Машины быстро и безболезненно растворит ваше тело, а душа вернется туда, где до этого пребывала. Все просто.

Такой вариант мне не понравился. Конечно, к самому этому богу-машине у меня был вопрос, зачем для истребления каких-то монстров понадобился я, никогда никого крупнее кролика не убивавший, но дилеммы перед собой не вижу. Есть новая жизнь, новое, совершенно здоровое тело, которое, если верить словам Кристофа, еще и обладает какими-то преимуществами. Расплатиться истреблением опасных существ за шанс начать новую жизнь? Это вполне соответствует моим убеждениям. Могло быть и хуже, например – молитвы. Что может со мной случиться в самом худшем случае? Смерть.

Это мы уже проходили.

– Смерть – это не выход, – постановил я, принимая решение и успокаиваясь, – Это вход.

– Прекрасная сентенция для Должника! – сухо хохотнул Кристоф Хейзел, тут же выдавая пояснение, – Таких как вы чаще всего зовут Должниками, подчеркивая, что вы не по своей воле встали на тропу истребителя монстров. Сами же себя вы называете Детьми или Кидами. Кстати, один из первых Должников и ввел в обиход многие термины, которыми сейчас пользуется большинство разумных рас Кендры. Вы называете такие слова «англицизмами».

– Как его звали?

– О… вот здесь он допустил ошибку, которую я настоятельно рекомендую вам не повторять. Он назвал себя Саваоф Ганджатрак. Его история…

Мне довольно доступно объяснили, что ошибкой будет как оставить себе своё старое имя из первой жизни, так и выбрать нелепое новое. Несмотря на всю пользу, приносимую Должниками, их много где не любили. Их, Бога-из-Машины, либо просто старые души из чужого мира. Умение слиться с толпой, по словам моего собеседника, сможет неоднократно спасти мою шкуру. Тревожный звонок, но я его воспринял как само собой разумеющееся. Услышанное уже туманило мозг, будоражило его неясными перспективами, толкало под руку поскорее все это закончить, чтобы увидеть совершенно другой мир.

Хорошо, что я помер довольно въедливым и занудным старым пердуном. Душить прекрасные порывы для меня было естественнее, чем дышать. Особенно, если они принадлежали не мне.

– Знаете, чего я не вижу, господин Кристоф? – осведомился я, поднимая взгляд на офицера, – Не вижу причин вашей заинтересованности во мне. Ни личной, ни царства Кригстан. Это настораживает, вызывает недоверие. Почему вы мне помогаете?

– Все Должники недоверчивы и циничны с первых же секунд своей новой жизни, – посетовал мой собеседник, извлекая пепельницу и сигареты из ящика стола. Я внимательно осмотрел курительные палочки – грубые, без всякого намека на фильтр, но очень плотной забивки. Прикурив и выдохнув в воздух облако необычайно плотного белого дыма, Хейзел приступил к объяснениям, – Во-первых, вы уничтожаете опасных для общества химер. Все живое, что носит в себе следы ихора, одержимо голодом, а мясо живых – лучший источник нужных им веществ. Прибавьте изменчивую природу этих тварей, тут же тратящих поглощенное на улучшение себя, и получите монстров, которые вечно хотят жрать. Несмотря на то, что усилия Должников лишь плод их сделки с Богом-Машиной – действуете вы в интересах живых.

– Этого недостаточно, – с извиняющейся улыбкой заметил я.

– Да, поэтому есть и во-вторых, – энергично кивнул представитель Кригстана, – Как я уже говорил, если кид выплатил свой долг Богу-из-Машины, то получает свободу. Но не только её. Бог вместе со своими уходом разблокирует у тела возможность размножаться. Ни одна страна в мире не откажется от опытного охотника за тварями, обладающего генами божественной сборки, понимаете меня? Это аристократический титул, богатство, слава – даже если бывший Должник будет занят только писанием мемуаров и осеменением дамочек!

– Всего лишь из-за идеальных генов? – поднял брови я.

– Вы не представляете себе возможности вашего тела и ту наследственность, что у него может быть, – покачал головой мой собеседник, – Поверьте, большинство цивилизованных и разумных наций всячески привечает Должников. За тех из них, кто приблизился к выплате долга, иногда случаются и немаленькие военные конфликты!

– А…

– Думаю, на сегодня хватит. Вам нужно переварить информацию, продумать вопросы, мне – заняться основной работой. Давайте пройдем процедуру имянаречения, а заодно узнаем, наконец, вашу расу и направленность. От них будет зависеть то, что царство Кригстан захочет вам предложить.

Дело оказалось не быстрым. Предоставив мне возможность закопаться в несколько сборников имен и фамилий, сам Хейзел исчез из поля зрения почти на час. Вернулся он, с натугой толкая перед собой приземистый и тяжелый шкаф на колесиках, на крышке которого была пологая выемка, напоминающая утопленную в плоской поверхности миску. В эту выемку мне полагалось опустить правую руку, плотно прижаться ладонью к ее основанию, а затем произнести свое новое имя. Только его и ничего кроме.

Сунув руку в «миску», я внятно и отчетливо произнес:

– Магнус Криггс.

Всегда хотел звонкое и готичное имя. Грубое, резкое, злое на звук.

– Хорошее имя, господин Магнус, – тут же приободрил меня Кристоф, склоняясь над стенкой шкафа, – а вот над фамилией вы явно долго не думали. Ну что же, польщены всем царством, польщены… секундочку…

Над неуклюжим дребезжащим ящиком внезапно вспыхнула яркая и сочная… голограмма. Графики, столбцы, цифры – всё это зарябило у меня в глазах, пришлось сунуться носом едва ли не в сам аппарат, чтобы хоть что-то понять. Не вышло.

– Не мешайте, Магнус, – процедил Кристоф, властно оттирая меня плечом, – Вы это сможете увидеть в любой момент безо всяких калкулюсов, а вот я только так, только так…

Наконец, через пару минут мой собеседник закончил разглядывать пиктограммы, чтобы обернуться ко мне с видом, выражающим разочарование и замешательство.

– У меня для вас есть хорошая и плохая новости, господин Магнус, – военный не глядя щелкнул незаметным переключателем сбоку у ящика, гася голограмму. Его лицо скучнело на глазах, принимая особенный, «казенный» вид, – Хорошая новость в том, что вы – гном…

– А плохая?

– Вы, к моему глубокому прискорбию… харизмат.

Глава 2 Познать себя

– Поезд «Цунгшоссе-Фалленторн» прибывает на пятый путь! Внимание!! Поезд «Цунгшоссе-Фалленторн» прибывает на пятый путь! Время стоянки – 10 минут!

Платят крикуну, наверное, отменно. Столь мерзкий и срежещущий голос должен быть редким талантом, иначе и не скажешь – взрезал он шум вокзала как раскаленный нож режет масло. Маэстро репродуктора, что и говорить. Интересно, с ним дома жена спорит вообще или молча соглашается вообще со всем?

Тихо злобствуя и глубоко напялив фуражку, я поволок свой чемодан к останавливающемуся поезду. Окружающая обстановка давила на мозг духотой, сонмом воплей провожающих и прибывающих, в глазах пестрило от костюмов и размеров. Вокзал Каллосского хребта оказался крупным товарно-пассажирским хабом, через который проходили магистрали аж четырех соседних стран. Толкучка, вопли, суета… всё это давило на мозг хуже, чем натянутая по самое «не могу» фуражка!

Сам поезд внешне ничем не отличался от… виденных мной когда-то старинных фотографий. Здоровенный тягач, весь исходящий паром, волок за собой вереницу непривычно высоких и массивных вагонов. Сквозь окна, отодвинув занавески, на нас пялились самые разнообразные физиономии, большая часть которых принадлежала к человеческим и гномьим расам. Одежда… сплошь шинели, сюртуки, пальто, платья в пол на особях женского пола, кружева и шляпы.

– Мест нет! – рявкнул на меня гном в железнодорожной ливрее, только что соскочивший с подножки своего вагона, но при виде раскрытой мной книжки-«вездехода», тут же сменил тон на лебезящий и подобострастный, – Не имеем местов, уважаемый! Только билетные и стоячие! Вам в зад идти надо!

– Что?! – пораженно рявкнул я, впервые повысив голос в этом мире, – Что ты сейчас сказал?!

– В зад… поезду нашего. Там купе особые… – промямлил гном, серея кожей, а потом заблажил дурным голосом, – Извиняюсь сильно! Духотой голову задурило! В вагоны для знатных вам можно, там свободные есть! Сейчас позову, проводят! Сей момент! Не гневайтесь!

Черт, действительно душно. Зарекался же говорить, нельзя пока. Неразборчиво буркнув подбежавшему пацану в заломленной набок кепке, я шлепнул его по руке, потянувшейся к чемодану. Понятливо кивнув, он припустил вперед, вопя во всю глотку «пропустить вельможу». Против последнего я не возражал, народ споро уходил с дороги, а большего и желать было нельзя.

Ровно до момента, как двое кинувшихся из расступающейся толпы гномов не попытались сорвать с меня большую плоскую сумку-почтальонку, что висела у меня на боку. Один из них вцепился в чемодан, дергая на себя, второй, резанув небольшим ножичком по плоской широкой лямке, попробовал проделать тоже самое с сумкой. Им не повезло – лямка была выполнена из прочной ткани, чем-то похожей на армированный брезент. Рванув чемодан назад, я добился краткого полёта первого ворюги почти под колеса поезда, а второй, продолжающий с оскаленными зубами цепляться за сумку, получил от меня жестокий удар носком в пах. Мужик взвыл, цепляясь за сокровенное и падая на землю.

Эх, хорошо бы мне это было б всё выполнить, продолжив удерживать фуражку на голове, но подлый головной убор слетел, сволочь такая, на перрон. Толпа ахнула, встречаясь со мной взглядом, некоторые тут же подались назад, вжимаясь в остальных.

Гадство. Не Штирлиц я.

Фуражку назад, да покрепче, поглубже, пацана взять за ухо и слегка выкрутить, дабы он перестал пораженно на меня пялиться, вернувшись к своим обязанностям. Вперед, времени мало!

ВИП-купе тут оказались шикарные, чем-то похожие на вытянутые комнаты – длинный диван вдоль столь же вытянутого окна, богатые занавески, стол на пару персон, отдельная туалетная комната, кнопка звонка для вызова проводника или стюарда, черт знает, как их тут зовут. Больше всего меня заинтересовало ростовое зеркало, намертво закрепленное у двери. Зачем рассматривать ковры и изящные бронзовые светильники, стилизованные под свечи, когда есть куда более интересный объект исследований?!

Почтальонка, грубый серый камзол, рубашка, штаны, носки, тяжелые ботинки, майка и трусы – всё это слетело с меня в мгновение ока. Спустя несколько секунд я стоял голым, жадно рассматривая себя в зеркало.

Костлявое жилистое тело бледнокожего доходяги. Пару-тройку сантиметров бы прибавить ногам, убавив у длины рук и было бы почти идеально, но и так неплохо. Непривычно, но раса обязывает, не человек я уже, хотя и вполне могу (а также планирую) в будущем им притворяться. Набрать бы еще килограммов десять-пятнадцать, желательно мышечной массы, получится отменный молодой человек. Лучше, конечно, десять – надо переходить на новые реалии, так как я уже не 120-килограммовый здоровяк выше 180 сантиметров, а вполне скромный хлюпик 160-ти.

Лицо… с таким лицом хорошо совершать подвиги, оно будет уместно на любом плакате, который может пропагандировать что угодно. Четкие, практически вырезанные черты лица, идеальной формы нос, тяжелый подбородок, губы… хрен знает какие губы. Не знаю я, как их назвать! Такие… идеальные. Высокий лоб, умеренные надбровные дуги, глубокие носогубные складки. Короткий злой ёжик белесых, как будто выгоревших волос. Не силен я в описании красоты, но с такой мордой только чистоту высшей расы продвигать, а то и мужское нижнее белье рекламировать. Либо делать и то и другое одновременно в изысканной бдсм-порнухе высочайшего класса.