Угрюмый герой. Книга четвертая

Угрюмый герой. Книга четвертая
Харитон Байконурович Мамбурин

Он выжил там, где не смог бы выжить ни один из жителей Кендры. Брошенный, забытый, оставленный бежавшими союзниками, Магнус Криггс вновь стоит на ногах на месте крупнейшего магического катаклизма в истории мира. Его ждёт дорога домой, туда, где живут две его приёмные дочери. Он не знает, где это, но намерен исправить это недоразумение, а заодно расплатиться с теми, кто оказался виновен в его новом состоянии.А счет к ним будет выдвинут большой. Нельзя войти в одну реку дважды, но тем более нельзя выйти из нутра чудовищного монстра тем же, кем ты в него упал.Характеристика:Имя – Магнус КриггсРаса – хазард…

Харитон Мамбурин

Угрюмый герой. Книга четвертая

Пролог

Нестерпимо хотелось завалить ублюдка.

Не как обычно это происходит в докерских разборках, тихо и исподтишка, нет. Этого уфийца, с его наглой самодовольной рожей, Гирту хотелось ушатать здесь и сейчас. Прилюдно. Выдрать длинного доходягу из-за рабочего места, где тот стоит с видом, что мир принадлежит его паскудной расе, а потом размозжить ему лицо об эту же стойку, ранее принадлежащую вместе со всем кабаком вполне нормальному мужику по имени Заврос. Тот, правда, плохо кончил, вписавшись не за ту бригаду докеров, поэтому и получил нож в брюхо, когда открывал «Тройной узел» как-то раз с утра.

Гирт знал, кто это сделал, но не собирался вкладывать убийцу. Ему до Завроса дела особо не было, он просто не любил сраных уфийцев. Особенно тех, кто, стоя на одном месте и разливая алкашку, поднимают денег в десять раз больше, чем он. Особенно сейчас, когда вся армия всратых конфедератов уже отплыла из Северной Валты на Эласту, от чего услуги таких простых парней как сам Гарт, оказались более не востребованы. А хренов уфиец продолжал грести монеты как ни в чем не бывало. Последние из карманов Гарта и таких как он.

В плечо толкнули. Гарт лениво глянул, кто там такой умный. Претендентом на зуботычину стал Лахоук, от чего бывшего докера тут же попустило. Наведаться сюда выпить, к уфийцу, было как раз идеей Лахоука, так что пока никакой драки, они здесь повязаны. Как минимум тем, что у всех троих ни единой монеты. Не будь они столь здоровыми и хмурыми, этот смуглый ублюдок не стал бы так послушно отправлять им полные бутылки. Боится… Правильно, сука, делает. Они еще посидят, попьют, поболтают немного. Всё начнется, когда народ рассосется слегка, пойдет по домам. Правда, новому бармену светит не пара зуботычин, как планирует Лахоук, а кое-что посерьезнее… но это дело Гарта.

Товарищ, подогнавший им с Руслом идею грабануть уфийца, многозначительно дёрнул головой, указывая Гарту затылком на неприметный столик у входа на местную кухню. За этими столиками приличные люди не сидят, тесновато там. Лавки и стойки, что еще нужно здоровым мужикам? Бабы там иногда тихарятся, прижавшись к стеночке, либо детей кормят. В общем, такие себе места. Правда, Гарт сразу понял, что заинтересовало Лахоука, а уж когда присмотрелся…

Что за дерьмо?!

За столиком сидел самый необычный гном, которого только можно себе было вообразить. Гарт, перевидавший за свой век сотни коротышек, проходящих через этот приморский городишко, мог поручиться за свои слова чем угодно – этот хрен не вписывался вообще ни во что! Взгляд цеплялся не за одежду, представлявшую из себя какую-то рванину, сшитую чуть ли не из половых тряпок, не о кожаный трепаный баул у ног подземника, даже не о сраного кота, сидевшего на стуле (!) напротив этого кадра! Всё внимание напрочь прикипало к серой коже непонятного мутанта и к его абсолютно черным глазам, лишенным даже намека на белок. Как этот урод такими моргалами хоть что-то видит?!

Гарт ничего не мог с собой поделать. Он сидел и пялился на гнома, не понимая, что именно вызывает его ступор. Дошло лишь после того, как он выглотал две бутылки крепкого пива, что в достаточной степени простимулировало мозги бывшего грузчика.

Этот странный ушлёпок не вызывал отвращения. Его мерзкая серая шкура, всратые глаза, тряпье, и глубокий хорошо заживший шрам, вертикально пересекающий рожу четко по центру левой брови и до самого уголка рта – всё это должно было вызывать у любого нормального человека немедленный позыв к рвоте. Да Адимас подёри, это дерьмо должны были сжечь полицаи на входе в город! Или кинуть в камеру, чтобы потом продать какому заезжему прозектору! Невиданный уро… нет, не урод. Как так?

Сидит здесь, ловко разламывая грязными пальцами запечённую твитру. Кусок рыбы, освобожденный от костей, неторопливо кидает себе в рот. Следующий кладёт перед котом. На тарелку. Перед котом. А тот ест, не спеша, вдумчиво, как будто смакует…

Гарт тряхнул головой, чувствуя, как у него заходит ум за разум. Даже уфиец, которому насрать чьи деньги брать, остерегся бы пускать такую диковину под свою крышу. Просто чтобы не прослыть страннолюбом.

– Может, это Должник? – донесся до Гарта тихий шепот Русла, – На корабль опоздал?

– Не мели говно во рту, – тут же среагировал Лахоук, нуждавшийся в срочных деньгах как бы не больше, чем они оба-двое вместе взятые, – Оружие видишь? Нет. Кота видишь? Да. Понял?

– Нет, – глуповато похлопал глазами Русл, – Причем тут кот?

– Будь это Должник, он бы кота сожрал, – знающе ответил ему старший, – Я ж помогал «Кавурс» нагружать. Там этих Должников на посадке сидело… рож тридцать. Ну и че им? Байки травят, пьют, а я слушаю. В общем, бегают они постоянно на своей охоте, понял? Питаются чем Адимас пошлёт. Вот эти упыри и мерялись там, в гавани, похвальбой, чего в жизни мерзкого жрали. Кот для них как конфетка, точно тебе говорю. Ну а про железо и так понятно, жизнь у них нервная. Так что выдохнули, парни. Просто не трогаем этого урода. У нас дело к уфийцу.

Гарта уговаривать было не нужно. Он давно и прочно настроил себя на то, что сделает сегодня с этим длинным упырём. Бывший грузчик уже давно подумывал податься отсюда к революционерам, поднявшим бучу в Лимории как только конфедераты Барджайи начали грузить своих солдат на корабли в Эласту, а для этого неплохо искалечить одного, а лучше двух уфийцев, любящих наживаться на горе простого трудового народа. Конечно, можно и присочинить, но Гарт не такой…

Русл ломался недолго. Гном был жесть какой странный, но сам, вкупе со своей рыбой, лохмотьями и котом, не вызывал никакой опаски. Наоборот, лысый чудик вёл себя так, как будто если сложить все беды, горести и печали мира, а потом посадить его наверх этой кучи барахла, то он снимет то, что у него вместо штанов и нагадит сверху. Проще говоря, карлик демонстрировал, что ему на всё положить, включая любопытные взгляды как публики, так и трёх хорошо уже подвыпивших докеров. Если он и беспокоился за свой баул, кота или серую жопу, то скрывал это просто потрясающе.

Дальше всё пошло как по маслу. Пока Лахоук с Руслом шугали четверку норовящих залипнуть спать за столом бродяг, Гарт, сделав вид, что примащивает зад на стуле у стойки, выгадал момент и от души зарядил смуглокожему доходяге-бармену в нижнюю челюсть. Хорошо вошло, правильно. Не так, чтобы вырубить, не так, чтобы выбить зубы, но идеально для того, чтобы паршивого уфийца снесло с места и уронило на давным-давно немытый пол. Докер не первый год замужем, знает железно: сначала дело, а удовольствие потом. Пока клиента нужно было довести до кондиции.

Поднять, прислонить к стене, слегка боднуть лбом в переносицу, немного промассировать кулаками брюхо. Смуглый сдулся быстро, буквально после короткой разминочной серии, которой Гарту бы не хватило даже на разогрев в подпольных боях. Уфиец, одним словом. Дохлый народ.

Этот ничем не отличался от прочих представителей своего некрепкого на рану народа. Сломался, загундосил, полез за пазуху за ключом от кассы. Неженка. Гарт даже не успел ему ничего серьезного сделать. Но пока и не нужно, сначала деньги. Последних много быть не могло, откуда они здесь, в портовом кабаке на отшибе? Местные хозяева ночью передают дневную кассу специальному инкассаторскому отряду из полицаев, обходящих все притоны, от того ограблений особо не боятся. Но им, сидящим на мели, даже эти гроши в самый раз.

– Быстро выгребай всё, выродок! – рявкнул на бармена Гарт, вытирая себе нос рукавом. Русл тем временем отправился на кухню, слегка постращать баб-разносчиц, а Лахоук следил за входом. Лысый гном, которого решили не дергать, отвечал окружающим сообразно, продолжая дербанить рыбину на порции себе и коту. Последний, кстати, что немало удивило Гарта, на крики грабителей клал такой же болт, как и его хозяин.

Сунув вырванные из рук бармена деньги вышедшему Руслу, Гарт обернулся назад к уфийцу, медленно растягивая губы в нехорошей улыбке.

– Парни, пошли-пошли! – раздалось нервное от Лахоука, стоящего на стрёме, – Русл, шевели жопой! Гарт, ну?

– Валите! – огрызнулся Гарт, надвигаясь на съежившегося человека, – Я догоню…

– Слушай, паскуда! Ты… – тут же взвился подозревавший приятеля (не зря!) Лахоук, но был вынужден замолчать. Сложно не замолчать, когда тяжеленный деревянный табурет, выдержавший тысячи задов посетителей, впечатывается тебе в голову, сшибая на грязный заплеванный пол!

Лысый гном в лохмотьях внезапно очутился на стойке, легко на неё запрыгнув еще до того, как тело Лахоука упало на пол. Коротышка всё с тем же бесстрастным выражением лица нанес новый удар – молниеносно нагнувшись, он подхватил пару грязных кружек у своих ног, чтобы тут же отправить их в полёт на соприкосновение с лицом Русла, так и стоящего с ворохом мелких купюр в руках. Глухой звон металла о череп повествует, что метнувший с двух рук железные кружки мутант попал обеими, из-за чего бывшему докеру потребуется врач… или гробовщик. А затем лысый серокожий тип с черными глазами и скучающим выражением лица сделает три неспешных шага вперед по стойке, чтобы остановиться напротив замершего в изумлении Гарта.

Неторопливость сыграет злую шутку с уродом. По крайней мере так подумает Гарт, мужик здоровый, опытный, готовый ко многому. Иные в докерах долго не работают, особенно когда порт на время стал золотоносной жилой, полной работы и денег конфедератов. Иззубренный нож, носимый будущим революционером за поясом, устремляется прямиком в брюхо уродца, доказывая ему, что не он один понимает толк во внезапных атаках.

Тычок ножом уходит мимо, а сам Гарт содрогается, начиная заваливаться вбок. Он успевает понять, что гном просто-напросто врезал ему ногой по голове сбоку сильным хлестким ударом, но это его последняя мысль – падая как подрубленный дуб, бывший докер, уволенный буквально на днях, со всей дури прикладывается головой о стул, чего не выдерживает даже его крепкая шея.

Он не видит и не слышит, как истерически визжит уфиец-бармен при виде его сломанной шеи и стекленеющих глаз, как матерится странный мутант, тщетно пытающийся помочь успешно захлебывающемуся кровью Лахоуку, не узнает, что его приятель Русл скончается после двух недель беспамятства, не приходя в сознание. Конечно, Гарта могло бы утешить то, что странному гному со столь выдающейся внешностью придется пуститься в немедленное бегство из города, но трупам обычно бывает всё равно на проблемы живых, какими бы большими проблемы не были.

Впрочем, ему, этому неудавшемуся бандиту и революционеру, всё равно повезет куда больше, чем смуглокожему длинному уфийцу. Тот, к своему несчастью, станет свидетелем, как худой крупный бело-рыжий кот, воровато озирающийся по сторонам, будет заворачивать с помощью передних лап печёную рыбу в бумагу, дабы спрыгнуть потом со стола с свертком подмышкой. Это довольно невинное зрелище чем-то надломит психику начинающего бармена, от чего тот следующие сорок лет своей жизни будет страдать фобиями, связанными с гномами и котами.

Сам невольный убийца вместе со своими животным вскоре будет нестись в потёмках к выходу из города. Он неоднократно заплутает, заработав себе несколько ушибов, напугает до полусмерти одну возвращающуюся домой после работы женщину, но к его счастью, будет уже слишком темно, поэтому она его не запомнит, посчитав просто неуклюжим подростком. Уже в полной темноте странная парочка найдет себе приют в раскидистых кустах, растущих в подлеске возле города.

Там они и останутся ночевать.

Глава 1

С усталым вздохом я уронил седалище на пучок травы, показавшийся наиболее сухим из всех остальных, представленных на выбор. Впечатление было ложным, под задом торжествующе чавкнуло, погружая меня в расползающуюся грязь, но сил подняться, моральных и физических, уже не было. Да и заползшему на колени коту отдых требовался куда больше, чем мне. Частый дождь и тьма позднего вечера замечательно гармонировали с общим настроем нашей маленькой группы. Благо еще было довольно тепло, всего лишь середина сентября.

– Вот же дерьмо…, – выдохнул я, приваливаясь спиной к недовольно скрипнувшему колючему стволу куста, а затем прикрывая глаза.

Всё наперекосяк.

Черная полоса в жизни – это некая абстракция. Человек может искренне считать, что у него все плохо, даже если он сыт, обут, пьян, живет в мирном развитом городе, имеет определенный запас средств, неплохо к нему относящихся родственников…, ну и нормальную работу до кучи. Чем большего он лишается, тем сильнее меняются его критерии «черной полосы», пока не окажется, что он с тоской вспоминает времена, когда мог позволить себе кусок хлеба с колбасой с утра, а те сварливые родственники по крайней мере были людьми, к которым можно повернуться спиной… или спросить хотя бы тот же кусок хлеба.

Всё познается в сравнении, хотя я, в своей не очень-то и радостной первой жизни дошёл до самого дна – мучительной смерти от рака. Ну, это тогда, сходя с ума от боли, я так считал. Новая жизнь, данная мне Богом-из-Машины, уже неоднократно доказала, что дохнуть в мягкой постели от боли – это, в общем-то, довольно неплохое занятие. По крайней мере, постоянные боли выгодно отличаются от ощущений, когда тебя кто-то режет, делает в тебе дырки, отрывает конечности, обжигает магией и… роняет в разверстые потроха чудовища, чья кровь признана одной из самых смертельных субстанций благодаря своей чуждости этому миру.

Падая в море ихора, булькающее внутри агонизирующей Аркадии, я был железобетонно уверен в том, что сдохну. Не самая благостная смерть, учитывая, что никакой из своих целей я не достиг, а лишь помог одному скользкому божку и еще нескольким чересчур хитрожопым товарищам сбежать с континента, прихватив с собой целый город. Паршивый конец для кида по имени Магнус Криггс, долгое время считавшего, что ему немерено повезло стать шерифом Незервилля, открыто ходить по улицам, вкусно кушать и сладко спать.

Однако, я смог выжить. Сознательных заслуг тут было ноль. Даже упади я в воду, со всеми полученными ранами всплыть бы не получилось, а уж про ихор и говорить не стоит. Но именно он меня и спас, активизируя все механизмы моего «отлученного» от Неверящего Бога тела. «Отлучение» и спасло, как я понял потом, так как Деус искусственно ограничивал через имеющуюся у него связь возможности тел своих «детей», но и мои бы не сработали, не зачтись организму смерть самой Аркадии. Титанически огромного первичного ихорного монстра, за которого мне было начислено очень много «очков развития» с одновременным полным погашением Долга.

Эти самые очки, а также уже имеющееся у меня энергетическое сродство с ихорными монстрами, и позволили моему искусственному телу перестроиться. Измениться. Мутировать.

…вырваться из глубин гниющего пруда ихора, вскарабкаться по склизким «берегам» разлагающейся плоти, убрести в другой конец разлома, в котором нашла свой конец Аркадия, а там, используя торчащие из земли корни и пару кусков шкуры попрочнее, вылезти наружу по осыпающемуся пологому склону.

Кое-как, практически не соображая, я добрался до Хайкорта, точнее места, где ранее был этот город. Обнаружил вместо него перекошенный пейзаж какого-то плоскогорья с сломанными и упавшими деревьями, пошёл на разведку, по-прежнему действуя почти на автомате. Нашел нечто вроде палаточного городка возле пересохшего русла речушки, которую, естественно, перенесло не полностью. В этом сборище хибар бродили несколько неживых солдат моего давнего знакомого некроманта Энно, но они, вместо того чтобы взять под козырёк и во всем подчиняться действующему шерифу, открыли по мне огонь. Поймав три пули, я пустился наутёк, петляя меж деревьев, но вскоре потерял сознание, вырубившись в внезапно подвернувшейся под ноги яме. Там меня и нашёл Волди… хотя, если уж быть точным, то догнал. На его бело-рыжую тушку нежить реагировала так, как положено, то есть без агрессии.

Не опознай я кота вслух, то скорее всего, в той же яме бы и остался. Сверхъестественно умное животное смогло кое-как заткнуть тряпьем сквозные раны, а затем несколько дней таскало мне куски заветревшегося плесневелого хлеба и полоски вяленого мяса, пока я не окреп достаточно, чтобы броском камня прибить неосторожного кролика. Его живая плоть и позволила мне восстановиться.

История самого Волди, которого я оставлял с Элли и Эльмой, была простой как сапог. Из кивков и отрицательных покачиваний кошачьей головой, я составил следующую картину: прибывшие на поезде от входной в Хайкорт крепости девочки послали Волди на мои поиски, а сами пошли домой. Бело-рыжий бедолага оказался вне пределов города, когда Ахиол вместе с Лейлушем Коррадорра ат-Мансипахом запустили ритуал переноса города, от чего и остался здесь, наблюдать, как пришедшие невесть откуда забытые некромантом Энно мертвецы меланхолично перемалывают из автоматов бродяг из палаточного городка, прибывшего сюда вместе с куском плато в «обмен» на Хайкорт. Кот, совершенно правильно опасаясь куда-либо путешествовать один, остался среди безразличных к нему мертвецов, пробавляясь охотой на разную мелочь, а тут вскоре появился и я.