Неожиданный удар

Пока мы подъезжаем к обширному участку и охраняющим его запертым воротам, я бросаю телефон своему второму пилоту.

– Да-да. Позвони Оукли и скажи, чтобы открыл въезд.

Купер звонит, и когда мы подъезжаем к воротам, они уже открыты. Я сворачиваю на мощеную дорожку, ведущую к дому.

Гараж на шесть машин загораживают лифтованный «F-350» Оукли, «Джип Ранглер» Авы и тонированный «Эскалейд», принадлежащий Тайлеру, зятю Оукли.

Я едва успеваю поставить машину на ручник, как Купер выскакивает из нее и бежит к компании детей во дворе. Старший сын Оукли и Авы, Мэддокс, всего на два года младше Купа, поэтому я не удивлен, что первым делом мой сын подходит к нему.

Я смотрю, как эти двое по-взрослому подают друг другу руки, и смеюсь. К тому времени, как я выхожу из машины и иду по мощеному тротуару, Ава уже ждет на огромной веранде, опоясывающей дом. Аромат живых цветов в подвешенных повсюду кашпо должен подавлять, но за прошедшие годы я его полюбил. Никогда не думал, что Ава – девушка, которая в университете сожгла на солнце бесконечное количество цветов в горшках, – вырастет в садовода, но так и есть.

– Вы опоздали, – журит она меня, после чего тепло улыбается.

Ее длинные волосы кофейного цвета собраны в свободный пучок на затылке. На ней фартук с Минни Маус, а под ним майка и обрезанные джинсовые шорты. Она воплощение легкости, как всегда.

– А ты прекрасно выглядишь.

– Льстец.

Я в один миг поднимаюсь по ступенькам и крепко обнимаю ее со словами:

– Не притворяйся, что тебе это не нравится.

Ее ответное объятие такое же крепкое.

– Ты прав.

Заслышав хор голосов внутри дома, я отстраняюсь и, обняв Аву за плечи, веду ее в дом. Она пихает меня бедром:

– Надеюсь, вы голодные. Я сегодня, кажется, немного переборщила в магазине.

Я хмыкаю:

– Что значит «немного переборщила»?

– Это значит, что вы заберете еду с собой, – говорит идущий навстречу Оукли.

От широкой улыбки в уголках его глаз появляются морщинки.

Ава сжимает мой бок и, вывернувшись из-под моей руки, целует Оукли в челюсть. Ее муж хмурится, как будто быстрый поцелуй оскорбляет его, и приобняв за шею, прижимается к ее губам. Я смеюсь и качаю головой, и в следующую секунду Ава бьет его в грудь и отпихивает.

– Мы виделись всего пять минут назад.

– Ну и что? – пожимает плечами Оукли.

– Этот спор не имеет смысла. Пойду проверю ужин, – говорит она, метнув в нас раздраженный взгляд. – Хотя бы уйдите с прохода и сядьте.

– Есть, мэм, – отвечаю я и прохожу в дом, а Ава скрывается в кухне.

За прихожей располагается гостиная с серым диваном, стоящим напротив покрашенного в белый цвет кирпичного камина, на котором находятся две семейные фотографии. Одна сделана прошлым летом в их летнем домике на острове. Впереди фотограф поставил троих детей, а Оукли и Аву за ними. У Адалин, которой тогда был всего год, такой вид, словно она вот-вот сорвется с места.

Вторая фотография – наша общая с прошедшего Рождества. Я стою крайним слева, рядом Ава, Оукли, его сестра Грейс, Тайлер и брат Тайлера Брейден со своей женой Сьеррой. Дети – все шестеро – стоят перед нами. Для постороннего человека мы, должно быть, выглядим чокнутой компашкой, и в какой-то степени так и есть, но мы просто одна большая семья. Может, у нас не общая ДНК, но это лучшая семья, о которой я мог бы мечтать.

Я отвожу взгляд от фотографий и плюхаюсь на диван. Ко мне присоединяется Оукли.

– Как дела? – спрашиваю я, когда он устраивается рядом.

Оукли разминает шею.

– Почти как новенький.

– Я не про травму.

– Верно. – Он прочищает горло. – Мне нравится проводить больше времени дома, ведь больше всего я ненавидел переезды. Но я чертовски скучаю по игре, мужик.

Мне трудно скрывать сочувствие. Оукли не нужна наша жалость, но я не могу удержаться. Я сидел здесь, на этом самом диване, с Авой и детьми и смотрел, как Оукли играет свой последний матч в профессиональном хоккее, но тогда об этом еще никто не знал. Даже он сам.

Один неудачный удар, и он принял решение. Он не собирается возвращаться после выздоровления.

– Я бы волновался, если бы ты не скучал. Ты играл в хоккей почти двадцать лет. Но если ты сомневаешься, верное ли решение принял, я скажу, что да. Детям нравится, когда ты дома, а Аве, я думаю, и подавно.

Он кивает один раз, второй, а потом крепко сжимает мое плечо.

– Ты прав. Спасибо.

Я хлопаю его по руке.

– Не благодари, Ли.

Со стороны кухни раздается громкий кашель, и я вижу ухмыляющегося Тайлера. Он сложил руки на груди, а по его плечу скользит изящная ручка. Его жена Грейси обходит его и прижимается к боку.

– Не обращайте на нас внимания, – говорит Тайлер. – Мы просто устали ждать, пока вы перестанете сплетничать и присоединитесь к остальным.

Грейси бросает на него сердитый взгляд, после чего тепло смотрит на меня.

– Он хотел сказать, что мы рады тебя видеть, Адам. Я, например, не удивлена, что ты задержался.

– Долгий день в офисе, – говорю я.

Грейси оставляет Тайлера и идет ко мне, широко раскинув руки. Подойдя, она легко обнимает меня и понимающе хмыкает.

Она руководит некоммерческой танцевальной студией для детей, чьи родители не могут позволить себе тратить тысячи долларов в год на занятия. Если кто и понимает, каково работать намного дольше графика, то это Грейси.

– Похоже на правду, – сочувственно говорит Тайлер. – Что-то случилось?

– Нет. Просто замотался с подготовкой к следующему сезону. Правда, вчера я нанял нового тренера, так что, надеюсь, дальше пойдет как по маслу.

– О! Мы его знаем? – спрашивает Грейси, возвращаясь к мужу, который обнимает ее со спины и прижимает к своей груди.