Игры богов. Право на любовь

– Они так старались разделить ваши нити, что нить Маркуса расслоилась. Мне очень жаль, дорогая, но тот Маркус, которого ты видела – это лишь его пустая оболочка с отвратительным характером и низменными потребностями.

Последнее как раз для меня новостью не являлось, это я заметить успела.

– Он ничего не чувствует, – продолжала богиня. – Даже вкусов и запахов. Никаких эмоций. И, конечно же, не помнит тебя и вашу дочь.

– А с женщинами он что-нибудь может?

Не стыдно было признавать, как сильно меня это интересует.

– Увы, – отвечает она, позволяя понять еще и то, почему он мне отказал.

Он не только не может, но и не испытывает подобной потребности. Я снова пытаюсь сосредоточиться и сделать выводы.

– Хорошо. Это все ясно. Как мне теперь его вернуть? У нас есть шанс?

– Если бы шанса не было, то я бы к тебе не пришла. Но это все равно путь для тебя нелегкий, придется очень постараться.

– Говори, что я должна сделать.

Богиня не спрашивает, уверена я или нет, она просто отвечает:

– Первое – веди себя как обычно, и будь осторожной, иначе я уже ничем не смогу помочь. Арес следит за тобой и за Маркусом и часто навещает Троя. Второе – тебе придется вернуть Маркусу все то, что он потерял, чтобы вернуть его самого.

– Это как?

– Из-за расслоения его нити судьбы этот мужчина перестал быть одним целым, стало несколько его сущностей. Теперь он живет в нескольких мирах одновременно. Но если ты разорвешь другие нити, то Маркус снова станет собой.

– Не понимаю, в чем подвох?

– Чтобы разорвать нити, тебе необходимо отправиться в те миры, где еще он живет в одном определенном временном отрезке…

– Так… – настораживаюсь я, не понимая, к чему она клонит.

– И уничтожить его, – несмело заканчивает она. – Мне жаль.

Я испытываю шок. И не могу в это поверить. Но как?! Как я буду убивать Маркуса, пусть и клона?!

– А другого способа нет?

– К сожалению, нет, дорогая моя Рейна.

– А как я смогу перемещаться, если потеряла этот навык?

– Ты не потеряла, Арес забрал его у тебя, Маркуса и Троя, исключив таким образом вас из числа Хранителей. Но ты не волнуйся об этом, я все устрою. Ты сможешь перемещаться, но только под моим покровом, и только тогда, когда я скажу.

– Погоди, но Маркус до сих пор владеет телекинезом.

– У него Аресу не все удалось отобрать, потому что он перестал быть единым целым.

Нет, это немыслимо! Но я сглатываю все страхи и сомнения и покоряюсь обстоятельствам.

– Хорошо, сколько раз мне нужно будет это сделать?

– Возможно около семи, точно пока не могу тебе сказать. Главное береги себя в том мире, в котором ты сейчас. Ты здесь слишком уязвима.

Тут впору схватиться за голову и рвать на себе волосы. К счастью, я не такая. Кроме того, что толку, когда у меня нет иного выбора. Я не оставлю Маркуса. Я верну его, чего бы мне это ни стоило. Я буду убивать и притворяться, я отдам ему саму себя на растерзание, лишь бы только у меня все получилось.

На этом наш разговор с Афродитой заканчивается. Пожелав мне удачи, она отправляет меня обратно в пустую и серую камеру.

***

Этой ночью удается уснуть. По большей части из-за того, что я вымоталась за последние сутки. Мне снится Маркус. Во сне я бегу за ним, снова пытаюсь догнать, видя перед собой либо его спину, либо профиль. На мне длинное платье, подол которого постоянно путается в ногах, но разбираться с ним некогда. Я падаю, спотыкаюсь, потом все равно встаю и продолжаю бежать с криком до хрипоты. И настигаю любимого. Но когда он разворачивается… я вижу Троя. Это заставляет ужаснуться и отскочить назад. И на моих глазах лицо Троя меняет черты до тех пор, пока на его месте не оказывается Арес…

Резко просыпаясь, я вздрагиваю. Пугает щелчок двери моей камеры. Это ко мне заходит охранник и говорит уже знакомую фразу:

– На выход.

Без лишних слов я выполняю сказанное и следую за ним.

Очередная встреча с Маркусом заставляет нервничать. И все потому, что я не знаю, чего ожидать в этот раз. А в этот раз он не один – в его апартаментах я вижу Мака. Мужчина сидит в кресле, одетый в потертые синие джинсы и черную футболку. Поза напряженная, взгляд суров, неспешно следует от меня к владельцу Игр и обратно. Мой Тиран стоит у окна. Невозмутимый и холодный, со сложенными на груди руками, на которых закатаны рукава рубашки. И я уже знаю наперед, о чем сейчас пойдет речь.

– Ладно, ближе к делу, – первой нарушаю это напряженное молчание.

Но оба так и не произносят ни звука. Маркус берет со стола пульт и включает экран. Я делаю резкий вдох, когда вижу на нем свою дочь крупным планом. Она на чем-то сидит и играет с куклой, расчесывая той волосы. И что-то поет себе под нос. На глаза невольно наворачиваются слезы просто оттого, что я ее вижу. Боги, как же она подросла! Сколько всего я пропустила в ее жизни.

– Как видишь, это твоя дочь, и она здесь, – произносит Маркус. Хочется его поправить, что она не только моя, но он не поймет. – Я всегда держу свое слово, если даю его. А вот ты, Рейна, своего не сдержала и меня подставила перед Маком.

В груди учащается биение сердца, когда я понимаю, к чему он клонит. Я перевожу взгляд на того самого Мака. И вся эта ситуация мне начинает не нравиться еще больше.

– Как ты добился согласие Троя на то, чтобы она сюда приехала? – спрашиваю я.

– Пришлось торговаться. Так что, поздравляю – количество твоих игр сократилось на три этапа.

Поведение моего самоназванного мужа сейчас уже не удивляет. Ему важно получить меня обратно как можно скорее. А так же мне становится очевидна его некоторая холодность к Лое, которая была всегда. Нет, он очень старался быть примерным отцом, но не для нее, для меня. Лишь бы я была довольна и любила его.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю напрямую.

Мужчина разводит руками:

– Чтобы ты выполнила мою просьбу так же, как я выполнил твою.

– А если я откажусь?

Он поворачивает голову в сторону экрана, смотрит на Лою. И тут режет словами по живому:

– Жаль будет, если с твоей девочкой что-то случится, не правда ли?

От таких ледяных и страшных слов меня пронзает цепенеющий ужас. Я не верю, что слышу это. Хочется накрыть ладонью рот, но дрожащие пальцы лишь пробегают по губам. Если Маркус с ней что-нибудь сделает, то мы оба этого не переживем.