Психи

Она без задних мыслей опустошила стакан и вошла.

– Здравствуй, Элис, – спокойно сказал мужчина лет семидесяти и представился. Встал со стула и приветливо улыбнулся. Она смутилась от такого теплого приема, ведь ожидала совсем другого.

– Здравствуйте, – буркнула она и одернула пиджак. Исподлобья уставилась на директора.

– Прошу, присаживайся.

Элис неловко улыбнулась и присела на стул напротив него. Мужчина покосился на санитаров и жестом попросил их выйти. Они остались в комнате одни. Директор спокойно сел на место.

– Что привело тебя сюда? – мягко спросил он, открывая ноутбук. Вопрос был задан так легко, словно он не отчитывать ее собирался, а завязывал незначительную дружескую беседу.

Неожиданно Элис ощутила, как внутри поднимается волнение. Все тело бросило в странный жар. Пальцы мелко задрожали. Ее осенило.

– Санитары… Что он мне?.. – заволновалась она, но тут же нахмурилась. Мысли стали путаться, – Неважно. Что-то я хотела сказать… Ах, да. В общем, с одногруппницей не поладила. Ну, как это обычно бывает. К новеньким пристают, и…

Элис схватилась за рубашку и замолкла. Взгляд заметался. На лбу проступила испарина. Директор же продолжил как ни в чем не бывало.

– Что же такого она сказала тебе, что ты занялась рукоприкладством?

– Шлюха. Она назвал меня шлюхо… Простите. Что-то я?..

Элис напряглась еще больше. Вцепилась в подлокотники и нервно поерзала. Какого черта слова вылетают сами собой? Она даже одернуть себя не успевает.

– У нее была на то причина или нет?

– Нет. Да. Черт… Почему?

– Что такое? – директор прищурился, внимательно глядя на нее.

Элис тяжело задышала, вжавшись в кресло. Ее лицо раскраснелось. Нервы натянулись, словно канат. И, больше не в силах сдерживаться, она вскочила и треснула кулаками по столу.

– Я ничего не делала! Это она виновата! Стерва! А он, придурок, вмешался. Ненавижу. Что? Что вы подмешали мне? Вы, уроды, так нечестно! И эти предатели. Все. Они соврали. А вы, как идиоты, поверили им. Проклятое место! Чтоб эта гадина в аварию попала и сдохла! Ненавижу ее!

– Кого? – спокойно спросил директор, словно для него эта процедура так же привычна, как чистка зубов по утрам.

– Мама! Стерва! Чтоб она сдохла. Это она. Она! Ненавижу! Эту эгоистку…

Подошедший сзади санитар ловко сделал Элис укол. Она мгновенно обмякла и повалилась ему на руки. Остальные вошли с носилками. Они аккуратно уложили Крамер на них.

– Что прикажете с ней делать?

– Отнесите в воспитательную комнату. Пусть посидит там сутки, – сделав в досье Элис заметку, директор закрыл его.

– Рядом с Джексоном или в другое крыло?

– Они не должны слышать друг друга.

– Понял вас.

Примерно через час Элис очнулась. Щурясь, уставилась в потолок. Ярко-белый свет ударил в глаза. Около минуты потребовалось, чтоб полностью к нему привыкнуть. Она вяло зашевелилась и наконец присела. Тело было полностью обессиленно, мышцы ныли, и голова болела. Она, морщась от недомогания, размяла руки, шею и принялась разглядывать комнату. Та была абсолютно белой. Поэтому взгляд тут же привлекла ярко-красная надпись из жирных больших букв, красовавшаяся на стене напротив кровати. Элис неохотно прочла ее.

«Получил то, что ЗАСЛУЖИЛ.

Хочешь получить что-то ДРУГОЕ?

ЗАСЛУЖИ!»

– М?

Она вгляделась в надпись еще раз. Нет. Все верно. Именно так и написано.

Крамер в ярости уставилась на дверь. Белую, как и все остальное.

Вообще комната представляла из себя отвратительный белый квадрат с кроватью, унитазом и надписью. Твердым матрасом, твердым одеялом и жесткой подушкой. Словно чистенькая тюремная камера.

– «Заслужи?» – громко усмехнулась Элис, оглядев этот мрак, – Да кто вы такие, а? Пошли в задницу, придурки!

Она легла обратно на кровать. Так как с потолка ярко светили лампы, пришлось повернуться на бок. Но взгляд вперился в надпись. Девушка поморщилась от раздражения.

– Гондоны…

Замолкла и стала вслушиваться, но не услышала ни звука. Тишина такая, словно за стенами вообще ничего нет. Вакуум. Ухо уловило лишь собственное дыхание, биение сердца и больше ничего. Элис вздохнула и прикрыла глаза, решив, что стоит поспать, чтоб убить время.

Три часа в воспитательной комнате.

– Эй, вы там! Откройте! Я в туалет хочу! Я не собираюсь ходить в этот убогий унитаз! Эй! Вы там оглохли все?! Сволочи! Вы права не имеете!

Тишина.

– Да чтоб вас…

Через час через выемку двери сунули поднос с едой. Постная каша и вода. Элис от удивления и возмущения потеряла дар речи. Выпила воды, чтоб утолить жажду, а к каше даже не притронулась.

Пять часов в воспитательной комнате.

Она, лежа на кровати, безэмоционально разглядывает ногти, думая, в какой цвет их выкрасить. В животе еле слышно урчит от голода.

– Черт. Садисты, – вяло шепчет она, продолжая лежать, как тряпичная кукла, – Разве можно так с людьми обращаться?.. Это же преступление. Самое настоящее.

Восемь часов в воспитательной комнате.

Снова открывается дверца, оттуда скатывается полуторалитровая бутылка воды. Элис в ярости пинает по двери.

– Эй, вы! Откройте! Суки! Ненавижу вас! Убила бы всех! Сраные садисты! Психопаты! Это мы-то сложные?! Да знали бы люди, как вы с нами обращаетесь! Уроды ебучие! Да я на вас на всех в суд подам! Даже не думайте, что сможете так легко отделаться! Твари! ТВАРИ! Эй! Я знаю, что вы слышите меня, скоты!

Десять часов.

– Я умру здесь… Я умру здесь от голода… Они и правда решили убить меня?.. Наверно, мать приказала им. Конечно, она…