А тебе слабо?

– Ты только что с ним познакомилась.

– Не только что, а в пятницу вечером. Он клеился ко мне и при этом пялился на мою задницу.

Радость. Чистая радость. Ладно, не вполне чистая, зато первая, которую я ощутила с ночи пятницы. Райан сдёргивает с головы кепку, проводит рукой по взлохмаченным волосам песочного цвета, потом снова надевает бейсболку. Без неё он мне нравится больше.

– Это правда? – спрашивает Скотт.

– Д-да, – лепечет Райан. – Нет. То есть да. Я попросил у неё телефон, но она мне отказала. Клянусь, я вёл себя уважительно.

– Ты пялился на мою задницу. Всё время, – я поворачиваюсь задом и слегка наклоняюсь, чтобы наглядно проиллюстрировать свои слова. – Помнишь, у меня на штанах была дырка, как раз вот здесь? – я провожу пальцем по штанине сзади. – А потом ты купил мне тако и колу, после чего я сделала вывод, что увиденное тебе понравилось.

Я слышу приглушённые мужские голоса, смотрю на толпу мужчин, стоящих на тротуаре чуть в стороне от нас. Первая искренняя улыбка расплывается по моему лицу. Скотту понравится это представление. Может, если ещё поднажать, то я к ужину буду уже дома, в Луисвилле?

– Элизабет, – Скотт понижает голос до шипящего шепотка, характерного для обитателей трейлерного парка. – Встань как следует.

Красные пятна двадцати оттенков расцветают на щеках у Райана. Он даже не взглянул на мою задницу, он смотрит только на Скотта.

– Ладно… да, я предложил ей встретиться.

Скотт окидывает его цепким взглядом.

– Ты предложил ей встретиться?

Эй, ты! Чему тут удивляться? А что, собственно, такого? Что я, страшилище, что ли?

– Да, – отвечает Райан.

– То есть ты хотел пригласить её на свидание?

Опаньки. Скотт, кажется, на седьмом небе от счастья. Нет, чего-чего, а счастья его мне не надо.

– Да! – Райан вскидывает руки. – Я думал… я подумал…

– Что я такая доступная? – рявкаю я, а Скотт морщится.

– Что она забавная, – отвечает Райан.

Да уж конечно. Не сомневаюсь, что именно так он и подумал.

– По-моему, ты подумал, что будет забавно разок переспать со мной.

– Хватит! – рявкает Скотт.

Его прищуренные голубые глаза гневно смотрят на меня, а я поглубже засовываю руки в тугие карманы своих новых джинсов. Скотт наклоняет голову, трёт переносицу и только после этого снова возвращает на лицо свою фальшивую безмятежную улыбку.

– Я прошу прощения за поведение моей племянницы. У неё выдались тяжёлые выходные.

Я не желаю, чтобы он извинялся за меня перед кем бы то ни было! Тем более перед этим наглым кретином. Я открываю рот, но Скотт бросает мне взгляд парня из трейлера, и я поспешно затыкаюсь. Скотт тут же снова превращается в мистера Лицемера.

– Я пойму, если ты не захочешь помочь Элизабет освоиться в новой школе.

Лицо Райана принимает вежливое, но слегка невинное выражение.

– Не беспокойтесь, мистер Риск. Я с радостью помогу Элизабет.

Он поворачивается ко мне и улыбается. На этот раз улыбка у него не искренняя и не задушевная, а чертовски наглая. Ну-ну, валяй, спортсмен. Всё равно у тебя ничего не выйдет.

Райан

Стены нашей кухни раньше были бордового цвета. В детстве мы с Марком бежали домой от автобусной остановки, а когда врывались на кухню, нас встречал аромат свежей выпечки. Мама расспрашивала нас, как прошёл день, а мы макали горячее печенье в молоко. Когда папа приходил с работы, он первым делом сгребал маму в охапку и целовал. Мамин смех в папиных объятиях был столь же привычным, как наши с Марком постоянные подначки.

Не убирая руку с материнской талии, отец поворачивался к нам и спрашивал:

– Ну как мои мальчишки?

Как будто мы с Марком были единым целым, не существовавшими друг без друга.

После ремонта, который отец закончил на прошлой неделе, стены нашей кухни стали серыми. А после того, что мой брат сообщил этим летом, и папиной реакции на его слова самым громким звуком на нашей кухне стало звяканье вилок по тарелкам.

– Гвен приходила к тебе на игру, – говорит мама.

Она всего третий раз упоминает об этом за последние сутки.

Ну да, приходила. С Майком.

– Ну-ну.

Я засовываю в рот кусок тушёного мяса.

– Её мама сказала, что она всё ещё говорит о тебе.

Я прекращаю жевать и смотрю на маму. Она улыбается, довольная тем, что сумела вызвать отклик.

– Оставь парня в покое, – говорит отец. – Ему сейчас нельзя отвлекаться на девушек.

Мама поджимает губы, и мы проводим ещё пять минут под звяканье вилок и ножей. Это молчание жжёт… как лёд.

Наконец я откашливаюсь, не могу больше терпеть это напряжение.

– Папа рассказал тебе, что мы встретили Скотта Риска и его… психованную племянницу?

– Нет.

Мама нацеливается вилкой на помидорку черри, катающуюся по её тарелке. Она протыкает красный шарик и впивается сердитым взглядом в отца.

– У него есть племянница?

Отец выдерживает её взгляд с невозможным безразличием и подкрепляет это глотком пива из бутылки.